Петр Балаев - АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука

• Название: АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука
• Автор: Петр Балаев
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-1014-0

Николай Стариков, который позиционирует себя в качестве писателя, публициста, экономиста и политического деятеля, в 2005-м написал свой первый программный труд «Кто убил Российскую империю? Главная тайна XX века». Позже, в развитие темы, была выпущена целая серия книг автора. Потом он организовал общественное движение «Профсоюз граждан России», выросшее в Партию Великое Отечество (ПВО).

Петр Балаев, долгие годы проработавший замначальника Владивостокской таможни по правоохранительной деятельности, считает, что «продолжение активной жизни этого персонажа на политической арене неизбежно приведёт к компрометации всего патриотического движения».

Автор, вступивший в полемику с Н. Стариковым, говорит: «Надеюсь, у меня получилось убедительно показать, что популярная среди сторонников лидера ПВО «правда» об Октябрьской революции 1917 года, как о результате англосаксонского заговора, является чепухой, выдуманной человеком, не только не знающим истории, но и не способным даже более-менее правдиво обосновать свою ложь». Какие аргументы приводит П. Балаев в доказательство своих слов — вы сможете узнать, прочитав его книгу.

---

Как вам такое? Быдло должно знать свое место! И не бунтовать:

«Пролетарий и есть тот, который не хочет знать своего происхождения и не почитает своих предков, для которого не существует рода и родины. Пролетарское сознание возводит обиду, зависть и месть в добродетели нового грядущего человека. Оно видит освобождение в том бунте и восстании, которое есть самое страшное рабство души, плененность ее внешними вещами, материальным миром». «…нельзя отрицать значения крови, наследственности, расового социального подбора для выработки среднего душевного типа». «Существование «белой кости» есть не только сословный предрассудок, это есть также неопровержимый и неистребимый антропологический факт. Дворянство не может быть в этом смысле истреблено. Никакие социальные революции не могут уничтожить качественных преимуществ расы».

Я не знаю, почему подобная сволочь была физически не уничтожена пролетариатом, то ли потому, что диктатура класса была слишком добренькой, то ли из брезгливости… Но давайте еще я вам кое-что процитирую:

«Мы говорим, что в Индии существуют касты, а что у нас в христианском мире нет их. Но это неправда. У нас в христианском мире есть также немногие, но две до такой степени резко разделенные между собой касты, что едва ли возможна где-нибудь какая-либо большая разница и отделенность между двумя разрядами людей, чем та, которая существует между людьми с отчищенными ногтями, вставными зубами, утонченными одеждами, кушаньями, убранствами жилищ, дорогими портнихами, людьми, расходующими, не говорю уже ежедневно сотни рублей, но 5, 3, 1 рубля в день, и полуголыми, полуголодными, грязными, неотдыхающими, безграмотными и в вечной зависимости от нужды людьми, работающими по 16 часов в сутки за два рубля в неделю» (Л. Н. Толстой).

А вот г-н Стариков в своей книге почему-то об одной из каст молчит как немой, везде у него творцы истории — генералы, министры, прочие благородия. Он не из графьёв сам родом, случайно? Ладно, его родословная — его дело, а мы-то, чьи будем? Потомки аристократов? Так наши прадеды этих аристократов повырубили-постреляли, от них остались жалкие ошметки. Вернее, остались те, кто себя считал не выше рабочего и мужика, таким же человеком, а не белой костью, поэтому и остался со своим народом. И, в подавляющем большинстве своем, мы все происходим не из касты господ, а из черного люда, поэтому нам не надо напрягаться, чтобы представить, о чем думали рабочие и крестьяне в 1905 году. Мы же понимаем, что их мыслительные способности не отличались от наших. Одной мы крови. Поэтому этим мы сейчас и займемся, посмотрим, как жили тогда люди и прикинем, что они об этой жизни думали. Только приготовьте себе валерьянки, корвалола, а еще лучше покрепче антидепрессантов, потому что начнется триллер.

А триллер лучше начинать с кладбища. Помните наши 90-е, сколько могил молодых парней на погостах появилось и как это нас шокировало? Так это ерунда. А теперь представьте себе кладбище, где каждая вторая (!) могилка — ребенка в возрасте до 5 лет! Представили? Как самочувствие, не хочется из пузырька капелек накапать? Спросите, что же с населением произошло, что за мор такой страшный по детям? А дело-то обыденное, потому что на каждые 1000 смертей в европейских губерниях России в 1905 году 606 приходилось на детишек в возрасте до 5 лет.

Это такие, как Стариков, могут считать, что тогда такое время было, поэтому народ к такому положению спокойно относился, но мы-то сами из этого народа, поэтому предков своих тупыми животными не считаем. И оснований у нас нет полагать, что крестьянские и пролетарские матери и отцы хоронили своих младенцев, приплясывая под гармошку. Тем более что видно было — у господ так дети не мрут.

А теперь представьте, что вы живете в то время, женились, пошли у вас дети, и сколько радости они вам доставляют! Это специфическая радость, потому что каждого третьего ребенка вы похороните раньше, чем он ходить научится. А еще одного — до того, как он в школу пойдет (впрочем, про школу в то время — даже неловко писать). Итак, у вас в семье двое детишек — тогда двоих вам и хоронить, трое — троих. Это лучшие ваши годы, только семью создали, жену еще разлюбить не успели, а приходится отпевать и закапывать самое дорогое, что у человека может быть — потомство его. Вот как такая перспектива? Уже во время свадьбы вы будете знать, что половина ваших детей умрет! Спокойно в то время матери и отцы относились к этому? А я сомневаюсь, что они животными были. Но даже животные… Заберите у кошки котят.

Кое-где ужас был натуральный, когда такое читаешь — мурашки по коже:

«…в некоторых углах Казанской губернии в 1899–1900 гг., в некоторые народные школы не было приема учеников, так как те, кто должен был поступать в этом году в школу, «сделались покойниками» 8–9 лет тому назад, в эпоху великого народного бедствия 1891–1892 гг., которое, впрочем, не самое большое, а каких немало в русской истории» (Рубакин. «Россия в цифрах». С.-Петербург, 1912 год).

Село, в котором детей в возрасте 8–9 лет нет! Все умерли! А вы говорите — Гражданская война, голод в Поволжье….

Это не причина революции?

А вот заболела ваша жена, к примеру, простудилась, жар у нее. Готовьтесь к похоронам. Потому как до больницы вы ее не довезете, до больницы верст 500 на телеге, кстати, а не на БМВ, одна больница в России приходилась на 2,3 тыс. квадратных верст. А если повезло жить недалеко от клиники, то это тоже мало поможет, потому что на 10 000 человек приходилось 1,3 врача, т. е. один врач и две ноги от еще одного врача. Очередь, как на пересадку сердца в наше время. Это у нас в отдаленных деревнях старушки сегодня в панике, мелкие больницы закрыли, а «скорая» долго едет. Долго!? А не хотите — никто вообще никогда не приедет! Как перспектива такой жизни? Как жить и знать, что если заболеешь, то умрешь с большой степенью вероятности? Причем не онкология, а элементарная простуда, грыжа, пищевое отравление, ангина, дизентерия — приговор смертный?

Это не причина революции?

Вы можете себе вообразить, что никогда в жизни вы не порадуете своего ребенка шоколадкой, пирожным? Такое вы в состоянии представить?

Был такой агроном и публицист Александр Энгельгард, писал он о самой обычной крестьянской жизни, не в годы голода и военного лихолетья, в благополучные вполне годы. И вот:

«Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше, и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты. Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаём кровь нашу, то есть мужицких детей».

Т.е. хлебом мы Европу кормим, а наша кровь родная питается хуже, чем скотина у барина. И ничего вы изменить не можете и знаете, что и дети ваших детей так же будут кушать…

Это не причина революции?

А как вам такая статистика: в 1904 году на спичечных фабриках на каждую тысячу малолетних рабочих приходилось 449 девочек и 551 мальчик? Только по спичечным фабрикам! И сколько таких тысяч было? Это значит, что ваш ребенок малолетний, если ему повезло не умереть в младенчестве, не в гимназию или школу ходить будет, изучать литературу и математику, а на фабрике горбатиться, чтобы было что покушать.

Нормально родители себя чувствовали? Комфортно? А прямо здесь же ходят румяные гимназисты и гимназистки в форме, баранки жуют….

Это не причина революции?

А еще г-н Стариков забыл об одном мировом событии, и уже эта его забывчивость заставляет подозревать нашего «патриота» просто в крайней нечистоплотности, ведь он же экономист по образованию. В 1900 году грянул кризис и закончился только в 1903 году. По России он ударил особенно сильно, закрылось почти 3 тысячи предприятий, почти все остальные сократили число работающих, у тех, кто сохранил работу, зарплата снизилась на 20–30 % процентов. Как говорится, «не жили богато, нечего и начинать». Из кризиса Россия вышла не подъемом производства, а сменился он затяжной депрессией.

И тут — еще война! Для полного счастья. И — нате вам: с началом войны в Петербурге и Москве всплеск безработицы — 170 тысяч человек уволены.

Вы себя представляете на их месте? И так горбатились по 14–16 часов, еще и дети ваши работали, а тут — на улицу! Завод закрыт!

А гимназисты румяные как бегали, так и бегают…

Это не причина революции?

Скажете, что во всем мире было несладко, а революция только у нас, но тогда смотрите, как по сравнению со всем миром было нашим несладко! Сравните, сколько часов работали, и сколько зарабатывали: в Соединенных Штатах — 71 руб. (при 56 рабочих часах в неделю); в Англии — 41 руб. (при 52,5 рабочих часа в неделю); в Германии — 31 руб. (при 56 рабочих часах в неделю); во Франции — 43 руб. (при 60 рабочих часах в неделю); в России — от 10 руб. до 25 руб. (при 60–65 рабочих часах в неделю).