Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

• Название: Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: АСТ-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...

---

- Государь… сидит… в порубе? - ужаснулась Апрось.

- Нынче на великокняжеском столе новый государь - Изяслав Мстиславич, Мономахов внук! - громко объявил вестоноша.

- Неужто все бояре изменили наследнику Всеволода? Ведь ещё при нем целовали крест! - напомнил староста Васята.

- Не все изменили, - уточнил Олдан. - Данило Великий, Юрий Прокопьич, Ивар Юрьич оставались верны. Они были пояты кметями Изяслава, да выпущены за окуп.

- А сын умершего государя Святослав Всеволодич? - спросил Нечай Вашковец, заметно волнуясь.

- Ты знавал его? - догадался Олдан.

- Служил среди его обережи в Киеве. Светлый молодой господин.

- Умом светел, - вздохнул вестоноша, - судьбою тёмен. Тоже был взят за приставы. Да новый государь к нему оказался милостив, отпустил, обласкал. Теперь сын Всеволода вокруг него ездит.

- Ну и дела! - развёл руками кузнец.

- А брат несчастного Игоря, наш-то Святослав Ольгович, на воле? - спросил староста Васята.

- Избег тесноты[239] ваш Святослав Ольгович, - кивнул Олдан. - Устремился в Чернигов к двоюродным братьям Давыдовичам помоги на супостата искать. Те вроде обещали. Нынче он в своей вотчине Новгороде-Северском собирает рать. И вспоможенник самый крепкий у него есть. На Давыдовичей-то надёжа как на весенний лёд.

- Какой самый крепкий? - спросил Вашковец.

- Суздальский Гюргий в старом немирье с племянником Изяславом, - объявил вестоноша. - А нынче и того паче. Он с севера тянет руку Святославу Ольговичу. Прежде меж ними холод стоял, теперь же родственные узы выставлены на свет: оба на половецких сестрах были женаты.

- Так, так! - вспомнил староста Васята.

Апрось заплакала:

- Опять немирье! Опять зыбёж!

Старик ссыпал в кожаную калиту содержимое шапки и поднялся.

- Благородному Лукашке на рубашку, - примолвил он, идя к своему коню. - Мне ещё посветлу в Крутовражье надо поспеть, в Свенчаковичи да в Гостиничи…

Долгощельцы медлили расходиться, грустными глазами провожали вестоношу до окоёма.

- Усобица! - мрачно прервал всеобщее молчание староста. - Стало быть, жди от нашего князя позовника.

- А он уже недалече, - возвестил Род.

Все удивлённо обернулись к нему.

- Кто недалече? Что этот чужак мелет? - рассердился Васята.

- Ты чего, Родислав? - озаботился Нечай Вашковец. - Агница беленой обкормила?

Выздоровевший битыш глядел в сторону, противоположную умчавшемуся Олдану.

- Добрый конь скачет! - заметил он.

Лишь самый зоркий из всех, Орлай, углядел облачко пыли на окоёме.

- Ну и чужак! - хлопнул себя по ляжкам Васята. - С таким чужаком в походе - как с вожаком! Оставайся-ка с нами, парень, - обратился он к Роду. - Женись на Агне, будешь наши глаза и уши.

Всем бы повеселиться такому лестному предложению, но стало не до веселья, когда разглядели близкого всадника. Вот уж богатырь так богатырь! Голова - ковуном, плечи - матицей, грудь - городницей[240], глаза - навыкате, впереди летят. Кафтан под стать княжому бирючу - все петлицы с золотою тесьмой.

- Здоровы ли, люди добрые? - гаркнул он, не соскакивая с гнедой кобылы.

- Поздорову ли прибыл? - спросил Васята.

- Я кликун вашего господина Святослава Ольговича! - с ухарской гордостью сообщил прибывший.

- В нашем Северском уделе таких кликунов не видывали, - растерялся староста.

- Так глядите во все глаза! - завопил новоиспечённый бирюч, - Я Огур Огарыш. Прибыл в Новгород-Северский из самого Киева. Споспешествую вашему государю киевских крамольников изводить под корень.

- А не самозванец ты? - насторожился Васята.

- Кто этот человек? - ткнул пальцем в старосту приезжий.

Долгощельцы обиженно зароптали.

- Ух-ух-ух-у-ух! - прокричал филином чужак Род. И все взоры обратились к нему, - Ты, Огур Огарыш, не главенствуй сверх меры, - посоветовал юноша богатырю, - Тут тебе не гимнасий русской борьбы. Без правил намнут бока! Один богатырь, даже такой, как ты, десятка богатырей не стоит.

- Как знаешь меня? - удивился Огарыш.

- Как знаю, объяснять долго. Лучше слезь с кобылы и изложи скромно свою послугу[241]. А вы, - оглядел Род долгощельцев, - верьте этому витязю. Он второй в наших землях мастер рукопашного боя.

- Почему я второй? - удивился Огарыш, спрыгивая на землю, - Кто первый?

- Суздальский бродник Бессон Плешок, - ответствовал Род, - будет первый.

- Ладно, это мы позже выясним, - хмуро пообещал бывший оружничий тысяцкого Улеба. - Вот у меня повеленная грамота, - достал он из-за пазухи свиток, - Кто староста? - К Огарышу подошёл Васята. - Грамоте вразумлён? Читай!

Грамотей из Васяты, видимо, был неважный. Он долго шевелил ссохшимися губами, прежде чем поднял глаза от свитка.

- Хороша война за горами, - откликнулся мужской голос из толпы.

Не обратив на это внимания, староста стал указывать пальцем:

- Ты выходи… ты… ты… ты…

Вышли и Вашковец, и Орлай, и ещё десятка два парней - гордость и опора Долгощелья.

- А ты, харястый, чего прячешься? - углядел Огур Огарыш дюжего Зыряна.

Вторыш вышел из толпы, тряхнул правым рукавом.

- Я ещё бы воевал, да воевало потерял.

- А ты, ведалец-бывалец голоусый? - Огарыш смерил неприязненным взглядом Рода.

- Говори со мной толком, чужой холоп! - возмутился Род. - Перед тобой не чернедь-мужик, а Родислав Гюрятич Жилотуг, суздальский боярич.

- Ах ты сучий потрох! - завопил Огарыш, наконец найдя на ком сорвать накопившуюся зледь против неприветливой толпы, - Я т-тебе покажу «чужой холоп»!

Он быком ринулся на юношу, надеясь на увесистый кулак. Кулак был ловко перехвачен. В следующий миг этот второй борец земель славянских залился кровью из разбитой переносицы. Букалов заговор против кулачного бойца подействовал отменно.

- Так не дерутся, - заслонил рукой лицо Огур Огарыш.

- Так не нападают, - повернулся Род спиной.

- У тебя рубаха вся в крови, - остановил его Нечай.

Сняв рубаху, обнаружили, что в одном месте чуть поджившая кожа все-таки лопнула от натуги при схватке с Огарышем.

- Все равно поедешь к Северскому князю, - пробубнил Огур, - там сейчас силачи нужны.

- Что? - не слишком-то расслышал Род.

- Шипит под нос, как блинный подмаз! - поддержал его однорукий Вторыш Зырян, не зависимый от княжеского кликуна.

- Он не нашего села. Чужак. На излечении, - объяснил староста Огарышу. - Изготовили ему в половецком плену биток во весь бок…

- Что за дело? - оборвал Васяту злопамятный держатель повеленной грамоты. - А, ты ведь суздалец? - взглянул он мстительно на Рода, словно раненный клыком медведь на вепря. - А Гюргий, князь ваш, северскому Святославу пособник. Чуть не ежедень к нам шлёт послов. Вот я и передам ему: боярин Жилотуг в твоём поможье не участник.

Род закусил губу. Он сразу вспомнил битву с новгородцами… Где?.. У Ждановой горы много лет назад. Гюргий подколенников скликал на эту битву. А Гюрята Жилотуг сказался нетчиком. С того началась ужасная судьба его семьи.

- Я еду, - твёрдо сказал Род и, отвернувшись, пошёл прочь.

Агница настигла его у своих ворот:

- Ты что?.. Куда тебе?.. Сдурел?

Род молча вошёл в избу и лёг животом вниз на лавку.

Хозяйка спешно заметала, замывала следы недавних гостей в своём жилище, потом бросила голик и тряпку, остановилась над подопечным и заявила:

- Не отпущу!

Род сел, благодарно посмотрел на молодую женщину:

- Помозибо, Агна, за уход, за ласку, за хлеб-соль. Есть у меня важная причина слушаться этого дурачливого быка. На слово поверь.

Хозяйка вышла подоить ревущую корову. Потом повечеряли парным молоком. Она не спрашивала больше ничего, до полной темноты пекла в дорогу пироги и опять улеглась молча на голбце. Род берег спину, лёжа на боку, и горько думал о несбывшейся мечте скакать на север через реки, сквозь леса, туда, где Старо-Русская дорога приводит к Красным сёлам, где в тереме Улита, а в лесу Букал - две близкие души, кто его ждёт, кого он любит.

Внезапно ощутил он губы Агницы на своих губах.

- Подвинься… ещё чуть-чуть… Не хочешь? - звучал дрожащий шёпот над его лицом, - Ускачешь на войну, старуха там сойдёт за молодуху… Возьми меня хотя бы на любок[242]… А, вот как, значит? Боярин не желает кровь мешать с мужичкой, так? - Приникла вихрем, вихрем поднялась, - Ой, прости, забыла! Как тебе меня в нелюбках не держать? Я же совсем рябая! Не с моей же рожей к такому-то красавцу… - Наступила тишина. Потом сквозь всхлипывания Род различил слова: - Митроша приговаривал, что повечер я, как русалка, хороша. При светце моих рябин не видно. Теперь же вовсе темь кромешная… Дверь на заложке… Поутру расстанемся на веки вечные… Я пшено на молоке варила, смотрела, как кипит, гадание у нас такое… Все у тебя будет хорошо. И с суженой своею встретишься, с боярышней… Молчишь, не отвечаешь… Неужто излюбилcя[243] весь? Ведь голоус ещё!