Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

• Название: Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: АСТ-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...

---

Мороз обоих донял. Не разгуляешься на костылях.

Итларь, волоча ногу, пошёл к дому. Не оборачиваясь, произнёс:

- Нет, не избавит. Стыд признаться: люблю мучительницу, ненавистницу. Не меньше прежнего.

Хозяева уже храпели на полатях. Светец светил не дальше поставца.

- Боюсь я за тебя, Итларь, - признался Род. - Твоя судьба - мои худые ожидания.

- Не бойся, - сжал ханич его пальцы в трепетной ладони, - Нога по твоей милости почти здорова. А ожидания… Добра ждать - постареешь, ждать худа - не помолодеешь…

Утром на княжом крыльце Род встретился с Берладником.

- Никаких сил попусту соборовать! - сплюнул Галицкий изгнанник. - В думной палате будто отслужили панихиду. Пойду приму хмельного…

Род во дворце застал все те же споры в том же сумраке, а Северского князя в той же нерешительности.

- Сожгли Мелтеково! - пожаловался Святослав Ольгович. - Увели тысячу людей, три тысячи кобыл! На гумне сгорели девятьсот скирд хлеба!

- Подважники! - ругал врагов боярин Пук.

- Злодеи! - вскинул палец Святослав Ольгович, - В селе Игореве уничтожили братний дворец, церковь святого Георгия предали огню, из погребов повывезли меды и вина, из кладовых - железо, медь. Везли возами! Веселились!

- Взяты на щит Долгощелье, Крутовражье, Свенчаковичи, Гостиничи, - подсказал Род, душой оплакивавший Агницу.

- Знаю, - рявкнул Ольгович, - Вот ты, волхв! Двум моим боярам наворожил смерть. Что нам на завтра наворожишь? Защищать град или уходить к вятичам в леса?

- Не награждай меня виною, государь, - попросил Род. - Твои бояре в бой рвались без разума, я их остерёг.

- Брат, не серчай, ведалец прав, - вмешался Иван Гюргич.

- Вестоноша из Путивля! - вошёл в палату отрок.

Было велено ввести гонца. Человек внёс холод, мокроту. Представ пред князем, коснулся дланью пола. Прерывисто и хрипло стал говорить о взятии Путивля Изяславом Киевским. Давыдовичей путивльцы не впустили в крепость, а внуку Мономаха отворили ворота.

- Дурни! - молвил Святослав Ольгович.

В подтверждение его слов вестоноша сообщил, что Изяслав с Давыдовичами не пощадили церкви Вознесения - гордости путивльцев. Оттуда взяты ризы, убрусы, воздуха, шитые золотом, серебряные чаши и кадильницы, кованые Евангелия, даже колокола. Или княжой дворец разграблен: вывезено пятьсот берковцев меду, восемьсот корчаг вина, уведено семьсот рабов…

- А я вчера ходил в застенок, - гневно молвил его сын Олег, провожая взглядом вестоношу. - Там допрашивали пойманных зажитников[311] - двух страховидных торков и красавца берендея…

Северский властитель, видимо, знавший о такой удаче, спрятав утиральник, страшными очами оглядел собравшихся.

- Вот они, охотники до моего добра! - стукнул кулаком кутырь по жирному колену, - Будет их допрашивать! Предать всех смерти!

- Как повелишь? - спросил боярин Пук, ведающий донском у Северского князя. - Членоотделением? Отсечением голов? Повешением?

Святослав Ольгович замешался в гневе.

- Я придумал! - объявил Олег, - Чтоб всем ворам была наука, этих трёх за городской переспой облить водой. Пусть своё дело сделает мороз. Черниговские тати придут и призадумаются: как бы самим не превратиться в ледяных идолов!

Казалось бы, какое дело Роду до пойманных зажитников, трёх черных клобуков? Однако неприятный его сердцу северский княжич стал ещё более противен.

- Лихо придумано! - поощрил боярин Пук.

- Уж больно преизлиха! - цокнул языком ненастный Иван Гюргич.

- Волкам да будет волчья смерть, - хихикнул воевода Внезд.

Род, почуяв приближенье бури в душе и теле, спешно встал и вышел из палаты.

Иван Гюргич настиг его на последних ступенях лестницы. Потребовал вернуться, не оказывать свой гнев перед северским властителем так явно. Зачем из-за трёх черных клобуков портить отношения с хозяином? Род не послушал. Иван Гюргич отступился. Осталось сени пересечь и - на крыльцо.

А внутренняя буря все росла. Грудную клетку сдавливал железный обруч. Голова была полна тяжёлой кровью. Губы дрожали.

В пустых сенях лицом к окну стоял Берладник, глядя в непрозрачную слюду.

- Что с тобой, князь? - в приливе беспокойства подошёл Род.

- Ничего со мной, - Рука Ивана Ростиславича дотронулась до руки Рода. - А что с тобой?

- Я отчего-то не в себе, - признался Род.

- Я тоже, - объявил Берладник. - И знаю отчего. Мучают воспоминания. Как выпью, вспоминаю свой позор.

- Какой позор? - смутился Род, не ожидавший от прошлой жизни князя ничего позорного.

Ивану Ростиславичу, должно быть, тяжело было рассказывать, но он угрюмо начал:

- Князь Галицкий Владимирко лишил меня, племянника, отцовского наследства…

Берладник обернулся на такую словесную новинку и продолжил:

- Велено мне было жить в Звенигороде. И так меня звенигородцы полюбили!.. Однажды злец Владимирко, чтоб лопнула его ятрёба, как ты выразился, уехал в отдалённую Тисменицу ловить зверей. Народ послал за мной, чтобы вернулся в Галич, стал законным князем. Я согласился.

- Разумно сделал, - постепенно успокаивался Род.

- Разумно? Может, и разумно, да не взвешенно, - приговорил Берладник. - Владимирко тотчас вернулся в гневе, осадил Галич. Мои подданные защищали меня, как свою жизнь. Отчаянно сопротивлялся Галич. Я с дружиной сделал ночную вылазку.

- Ты храбрый воин! - отметил Род, помня отзыв суздальского Ивана о Берладнике, что выстоял с ним рядом в бою под Курскими воротами.

- Храбрый, да несчастный, - уточнил князь, - Владимирковы кмети отрезали меня тогда от городских ворот. Мне б пробиваться к Галичу хоть ценой жизни к своим подданным, оставленным в беде. А я стал пробиваться в другую сторону, к Дунаю. И пробился, ушёл в Киев. Галичане вскорости сдались. Плавали в своей крови. Владимирко не пощадил отчаянных. А меня ему в досаду приветил Всеволод, тогдашний Киевский великий князь. Теперь вот братцу его младшему служу.

- Так что ж тебя гнетёт? - Род, думая своё, не мог понять.

- Меня гнетёт моё предательство, - признался галицкий скиталец. - Не надо было по народной воле ехать в Галич. А согласился, обязан умереть иль победить, но вместе с галичанами. Вольно ж мне было пробиваться сквозь ряды врагов к презренному спасенью, а не к геройской гибели! Да прожитого не вернёшь. Казнись и кайся. - Вдруг Берладник обнял Рода и, жарко дыша в ухо, прошептал: - Скажи мне, ведалец, а долго ещё каяться?

Род отшатнулся от него:

- Иван! Уж от тебя-то я не ждал! Холодный к козням собственной судьбы - и на тебе! Подай ему, провидец, утешенье!

- Не утешения прошу, - скрипнул зубами князь.

Род пристально взглянул ему в глаза и посоветовал:

- Берегись яда… в дальнем городе… Не по-нашему там говорят… Мыкайся, а яда берегись. Прости мне эти речи!

- Пусть всех нас Бог простит, - понурился Иван.

Гулко топоча по лестнице, спустился в сени бодрый отрок:

- Родислав Гюрятич! Тебя наш государь зовёт откушать за своим столом. Изволь подняться в трапезную.

Мрачный галичанин отпустил руку друга:

- Что ж, ступай. Мою особу позабыли. Ты же не гордись. Иди.

Когда Род появился в трапезной, два человека обратили к нему взоры - сам Святослав Ольгович во главе стола и Иван Гюргич. Род понял: Гюргич надоумил кутыря позвать его к столу.

- Благодарю за милость, государь, - подошёл он к Северскому князю. - А я как раз с Иваном Ростиславичем беседовал в сенях. Он там один остался.

Намёк был слишком явный.

- Берладник трезв? - прищурился Ольгович. - Эй, позовите Ростиславича. Пусть ведает: в моем дворце готовят пищу лучше, чем в корчме.

Когда пришёл и этот приглашённый, пирники уже носили яства.

- Нам только продержаться! - приговаривал Ольгович, грызя телячью ногу, - Гюргий поспешает в помощь. Успеет, а? - обратился он к Ивану Гюргичу.

- Должен подоспеть, - пообещал Иван.

- С таким пособником, как Алтунопа, продержимся! - уверенно сказал Ольгович, поощрительно взглянув на полководца половцев. - Союзник мой Сантуз оставил Шарукань без лучшего из воевод, придал его мне в помощь, - продолжил он велеречиво.

Хотя Род знал от ханича Итларя, что Сантуз оставил Шарукань без воеводы по наущению Текусы. Княжна не нашла сил простить упрёка Алтунопы за то, что подло поступила с Родом, отправив его в рабство, да ещё придумав истязание в пути. Короче, проявила злобу и коварство, коих свет не видывал. Конечно, удивился Род такой заступе, ведь с Алтунопой у них близкого знакомства не было. Да и теперь воин-половчанин с ним перемолвился двумя словами: «Жив? Хорошо!»

- Нет, Алтунопа, ты не скромничай, - продолжал тем часом Святослав Ольгович. - Твои воины умело поймал и черных клобуков, зажитников, короче говоря, воров. Я слышал, хан Кунуй спроворил это дело? Молодец! Хвалю! А вот Итларь, как Илья Муромец, я чаю тридцать лет с тремя годами пролежит на печке. Жаль его! Да жалость - не хвала.