Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

• Название: Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: АСТ-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...

---

- Где только ты повидал такое? - удивился Кузёмка.

- Под Вщижем был, - гордо изрёк Корза.

- Не молодцуйся, - осёк Орлай, - Здесь, как под Вщижем, не будет. Бояре порешили биться за стенами.

- Да они объюродели! - возмутился Корза. - За стенами нам погуба!

Орлай обратился к Роду:

- Впервой, боярин?

Пришлось признаться:

- В одиночку дрался, в полках не ходил.

Главенство над долгощельцами как-то само собой перешло к Орлаю. Эх, нет Нечая Вашковца! Тот возглавил бы их на славу.

Поглядывая на приунывшего Рода, Орлай из последних сил озорно прищурился:

- Не тужи, боярин, отгадай загадку: что под понкою поколыхивает?

Кузёмка с Корзой хохотнули по-мужицки.

- Срамцы! - пристыдил Орлай. - Эго вода подо льдом.

Последние беглецы втекли в распахнутые ворота. Из-за переспы сквозь дымовую завесу начало выползать длинное чудище, тысяченогое, тысячеиглое… Враг!

- Как мы уроем[304] выскочим, вы - за нами! - приказал подъехавший Дмитрий Жирославич.

Чудище приближалось с пугающим диким звуком.

- Они тоже урим[305] кричат, - задрожал Кузёмка Ортемов.

- Не «тоже», а первее нас, - поправил Орлай. - Да не жмись в себя, гляди соколом!

- Не успеешь ополохнуться[306], как взорлишь в небо, - добавил Корза Рябой.

- Это ты о душе? - по-детски расширил глаза Кузёмка.

- Будет лясничать! - приказал Орлай и уважительно обратился к Роду: - Ну, боярин, пора?

Дружинники Жирославича и Лазоревича уже неслись на своих конях в лоб врагу.

Род решительно снял кольчугу и шлем, отдал их со щитом и мечом Олуферю.

- Ты что? Ты что? - испугался Орлай.

- Как вы, так и я. - Род достал со дна воза две сулицы. Быстро обняв по очереди Кузёмку, Корзу, Орлая, он каждому сказал: - Прости, брат.

- Не на чем, - смутился Орлай, подозрительно глянув на странного чужака боярина.

Раздумывать над поступками Рода ему было недосуг. Правое крыло ополчения уже побежало вслед за конной дружиной. По знаку Орлая поторопилось и левое. Однако пеший конному не товарищ. Род видел, как щетинистая лента врага будто вогнулась внутрь, приняв в свою сердцевину небольшую дружину удалых северских бояр. Вражеская гуща обтекла эту отчаянную дружину снаружи, полностью вобрала в себя и, оборвав боевой крик, молча занялась рубкой.

А пехотинцы ещё бежали, оголтело вопя, разделяясь на крылья. Поскольку чело полчного ряда было уже откушено, струя черниговских конников бросилась между крыльев, окончательно разделяя северских ополченцев. Город располагался выше подградия, потому для Рода, бегущего от городской стены, вся картина была словно на ладони. Догнав Орлая, он закричал ему в ухо:

- Погляди на стрежень![307]

Орлай принялся собирать долгощельцев, чтобы в центре сражения противостать врагу. Вот пешие уж на дострел от конных. Род вовремя углядел страшное приготовление всадников.

- Ложи-и-и-ись! - завопил он во все горло.

Легли те, что услыхали и поняли. Туча стрел, посланная черниговцами, скосила остальных. Те, кто лёг, тут же поднялись и ответили на тучу стрел тучей копий. Ближние цепи всадников поредели.

Род тоже освободился от своих сулиц, остался безоружный, если не считать охотничьего ножа за поясом.

Издали вражий строй представлялся густым, а когда сошлись, оказалось просторно между конями и всадниками. «Теперь отбарывайся, как знаешь!» - мелькнула мысль. Богатырским приёмом Бессона Плешка он первого же всадника вырвал из седла и отбросил на несколько шагов, где его добили. Но силы были слишком неравны.

Род, окружённый врагами, быстро заметил, что их мечи не касаются его тела и копья навостряются мимо. «Заговор на оружие!» - вспомнил он тихое волхвование Букала перед путём-дорогой: «А велит он топору, ножу, рогатине, кинжалу, пращам, стрелам, борцам и кулачным бойцам быть тихими, смирными. А велит не давать стреливать всякому ратоборцу из пращи, схватить у луков тетивы, бросить стрелы на землю. А будет тело отрока Родислава камнем и булатом, платье и шапка - кольчугой и шлемом. Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень…»

- Заговорённый, гнусина!..[308] Да что он, заговорённый, что ли? - слышалось отовсюду.

Оружием его не могли убить. Но и он, безоружный, никого не убивал. Лишь сбрасывал всадников с коней. На земле их убивали другие…

Род волчком крутился между ржущими конскими мордами, разномастными хвостатыми крупами. Всадники изрыгали в него проклятия, кони ржали над ним. Сколько движений в миг должен сделать ученик Бессона Плешка? Род превзошёл все свои достижения на уроках. А ведь Бессон хвалил его…

Между тем времени истекло, как крови. Искоса оглянувшись, Род увидел вблизи городские Черниговские ворота. Стало быть, он как рак пятился назад. И все пешие отступали. Немудрено. Пеших почти не осталось. А ворота открыты. Кто защитит их? Некому защитить!

«Приборолись плеча!» - вспомнил Род слова Бессона Плешка.

Конская харя озубатилась ему в лицо. Костистая конская грудь кованым пороком наддала в плечо. Не было в Букаловом заговоре ни слова о боевых конях. Об оружии, борцах и кулачных бойцах… все верно! Но кони, кони! Стенобитный таран ударил в богатырскую стать. Притомившийся ученик Бессона обмишулился на какой-то миг. И упал…

Вдруг - о чудо!.. Костоломы-копыта не доконали его. Конь отпрыгнул в сторону. Уже без всадника…

Род, шатаясь, поднялся. Увидел иных коней и иных людей.

- Ай-ё! - издал он кыпчакский крик.

- Катаноша! Катаноша!.. Яшник-урус! - загомонили окружившие его половцы, воскрешая памятное событие хурултая под Шаруканью.

Некоторые спешились. Род очутился в крепких объятьях.

- Кза! - сразу узнал он маленького шустрого оруженосца Итларя.

- Ай, какая встреча! - чумазо улыбался тот, ощупывая бывшего пленника забрызганными кровью руками, - Ты цел?

- Цел-невредим! - похвалился Род. - А где же Итларь?

Если тут Кза, значит, и Итларь где-то рядом.

- Пойдём, пойдём! - потянул юный степной приятель назад, в пустеющее поле боя, похожее на стол после пиршества с неприглядными остатками яств. Одной рукой он вёл своего коня, другой пытался поддерживать Рода.

Мимо пронесли изрубленные тела Дмитрия Жирославича и Андрея Лазоревича. Вечная память безрассудным боярам!

Орлай лежал навзничь с окровавленной грудью рядом с очервленевшей[309] головой Кузёмки Ортемова. А где Корза Рябой? А вон и он, Корза. Без рук. Неживой. Истёк кровью.

Род замер над долгощельцами. Здесь все они сошлись с черниговской конницей. Здесь же вскоре и полегли. Он, не сдерживаясь, стонал, ползая по земле от трупа к трупу.

- Друзья? - сочувственно спросил Кза.

- Более чем друзья, - сказал Род, поднимаясь на коленях. - Соратники!

- Князь Сантуз послал нас в помощь вашему князю, - объяснил Кза на своём языке. - Пойдём. Мёртвых не оживишь. Они там! - указал он на небо, - И ты был на волоске. Но остался здесь. Пойдём дальше жить.

Отряды половцев шли к воротам, а от ворот одиночками шли горожане, собиратели павших. Олуферь подъехал на розвальнях, издали заприметив Рода.

- Горе-то, горе-то! За что наказал Господь? - причитал он, укладывая трупы на сани.

- Вон он! - указал Кза.

Род увидел Итларя. Тот ехал верхом, полотнянобледный, даже не глядел вокруг. Двое навершных бок о бок его поддерживали. Род быстро подошёл, принял ханича с коня на руки. И вот уж Итларь на санях рядом с трупами.

- Умер? - в ужасе отпрянул Кза.

- Дай чистый плат и жгут, - велел Род Олуферю. - У кого вода есть?

Кто-то подал баклажку. Достав охотничий нож, Род проделал то же, что с Несмеяном Лученцом в степи: разрезал штанину, промыл рану, остановил жгутом кровь.

- Ногу так ему порубили, аж кость оскалилась, - сочувственно молвил Олуферь.

Поехали в город. Половцы охраняли сани со своим ханичем. Роду дали чужого коня. Кза благодарно держался около и захлёбывался словами:

- Наши… по-половецки… всегда так делают… Издали пустили тучу стрел. Те разбежались. А один сумасшедший убитый вдруг как вскочит, как рубанёт мечом по ноге моего господина и опять упал мёртвый. Веришь или нет?

- Что он тебе клекочет? По-ихнему ведаешь? - обернулся возница Олуферь.

- Дома толмачить стану, - пообещал Род. - Молодильная трава есть у тебя в запасе?

- Какая-такая? У меня много есть…

- Ну, гусиная плоть, нарубашень, что ли, у вас называется?

- Утробышень, - подсказал Олуферь. - Как же, как же! А кровь заговаривать ты, видать, обучен…

Дом Олуферя-лабазника под причитания его подружии Маврицы превратился одновременно и в скудельницу, и в лазарет. Тем же вечером схоронили Орлая и Кузёмку с Корзой. Тем же вечером очнулся Итларь и, увидев над собой лицо Рода, улыбнулся: