Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

• Название: Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
• Автор: Вадим Полуян
• Издательство: АСТ-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...

---

Род, выйдя из дворца, услышал, как пронырливые бирючи скликают горожан:

- К Курским воротам!.. К Курским воротам!..

Вдруг неуверенно и несогласно ударил перезвон с ближайших колоколен.

Род обратил внимание на двух вельмож, красивых, молодых, изрядно приодетых и очень разных. Один как смоляной бычок - весь в чёрном и сам чёрный, лишь змеец по дорогим одеждам золотой. Другой, потоньше, помоложе, светел аки ангел, из-под острой княжьей шапочки с опушкой - светлые кудри, не борода с усами, а нежный светлый пух вокруг чувствительного рта. Оба только что сошли с крыльца. Род, поздравствовав их, спросил:

- В честь чего колокольный звон?

- Суздальский князь к нам жалует, - осклабился чернявый, - А когда сюда пожаловали мы, - вздохнув, продолжил он, - в колокола не били, не выходили с хлебом-солью.

Тут сам Святослав Ольгович с приближенными вышел на высокое крыльцо. Рядом боярин Пук нёс на огромном блюде каравай с солонкой.

- Где же Гюргий? - спросил Род, глядя в глубину усеянной народом улицы. От Курских ворот двигались всадники. Возглавлял их витязь, вовсе не похожий на суздальского Гюргия, скорее на владимирского Андрея, да не Андрей.

- Гюрка обещал и не явился, - пояснил чернявый. - Сына своего прислал Ивана. Вот и радость словно бы не в радость.

- Да, это Иван, - подтвердил светлокудрый князь ли, княжич. - В Муроме у батюшки я видывал его.

- Иван? - В груди Рода сердцу стало тесно: жених Улиты!

- Шуба-то объярь![282] - завистливо сказал чернявый, - Золота, лученчата, подол соболий!

Сын суздальского властелина, окружённый рындами[283], проехал ко дворцу. Народ, шарахнувшись от плетей обережи, прижался к тынам, а затем заполнил улицу.

- Нет, не пойду на пир, - резко заявил чернявый. - Меня не чествовали, как Ивашку будут чествовать. Я оскорблён. А ты пойдёшь, Владимир?

Светлый юноша расширил небесно-голубые очи:

- Святослав Ольгович станет гневаться.

Род знал, что его место во дворце. Такому торжеству не соучаствовать значит обидеть Северского князя. Но сил никаких не было очертя голову кидаться в эту раз наряженную людскую гущу. Сейчас бы - к Олуферю, к долгощельцам поболтать, не мудрствуя, повечерять да соснуть.

- Мы повстречались, да не познакомились. - Род счёл, что просто так уйти от собеседников не влепоту.

- Перед тобой Владимир Святославич, князь Рязанский, внук Ярославов, - назвал приятеля чернявый.

- Какой я князь Рязанский? - смутился светлоокий юноша. - Дядя Ростислав исхитил мою княжщину. Даже из Мурома прогнал. Вот и пришлось податься к Северскому князю, авось чем поможет.

- Изгои мы с тобой, изгои! - обнял Владимира приятель, - Вот ведь и я, - грустно поведал он, оборотясь к Роду, - князь Иван Ростиславич, галицкий изгнанник, живу в Берладе с малою дружиной милостями тамошних владетелей. Князем меня произвели на свет, да жизни мне не дали. За глаза теперь зовут Берладником. Я не сержусь. Оружием орудую изрядно. Отслужу Ольговичу, и кончатся, даст Бог, мои скитания. Мне хоть маленький удел, хоть захудалый городишко…

Расчувствовавшись, он попытался обнять Рода, как Владимира, тот увернулся.

- Ты - князь! Может, я смерд?

- Обличьем ты не смерд, - подмигивая, хохотнул Берладник. - Да и повадками, и речью тоже. Хотя и скромен. Должно быть, сын боярский.

- У тебя бывалый глаз, - заметил Род.

- Помыкаешься да постранствуешь с моё, станешь бывальцем, - положил ему руку на плечо галицкий изгой, - Пойдёмте-ка, друзья, - пригласил он, - Я знаю тут одну уютную корчму с галушками, с вишнёвыми варениками да с медком боярским[284]. Пусть пузыри пируют наверху, а нам внизу - раздолье!

- Вишнёвые вареники? Зимой? Иванушка! - засомневался муромчанин.

- Ха! - толкнул его вперёд Берладник, - Да пусть в них хоть свиная требуха заместо вишни, был бы мёд крепок. А уж он истинно боярский, даю голову на отсечение… - Он вёл друзей к рыночной площади. - Теперь ты, удалец, открой всю подноготную, - велел он Роду, - Как величать, звать, откуда урожденьем, воспитаньем… Ну!

Род по дороге коротко поведал о себе. Иван внимал вполуха. Владимир слушал, сморщив лоб. Уселись в полутьме за вытертый дубовый стол. Распорядительный Берладник пошёл к заседке договариваться с посидельцем о ястве и питье. Голубоглазый муромский изгнанник склонился к Роду и, щекоча щеку пушком, стал говорить:

- Прости мою докуку, Родислав Гюрятич. Не мне бы сообщать такое, и не тебе бы слушать. Уж больно страшна тайна, что лежит у меня в памяти касательно тебя. А тороплюсь открыть её, оттого что наша жизнь сейчас непрочная. Сегодня жив, а завтра, гляди, - рать. Тут мне и славу запоют. Не зря глаголется: мёртвому тимпан не погудка!

- Да что ты медлишь? - в свою очередь нетерпеливо придвинулся к муромскому изгою Род. - Что тебе ведомо?

- С мальчишеских лет помню, - жарко заговорил Владимир, - Взял меня батюшка впервые на охоту. Свежевали вепря у костра. Был с батюшкой боярин Микула Дядкович. Теперь его уж нет в живых. А перед тем служил он в Киеве в великокняжеской дружине среди отроков. Однажды на пиру завёл знакомство с выходцем из Красных сел. Тот выходец пасынковал в какой-то из боярских обережей. Уж так сдружились - водой не разольёшь. И тайные их жёнки были закадычными подружками. Тот суздальский беглец свою привёз боярину в Кучково как невесту. Дрянюка сделалась боярыней. Как звали штуковатого[285] лгача, все тужусь вспомнить, да не вспомню.

- Петрок Малой? - несмело подсказал ошеломлённый слушатель.

- Петрок, Петрок, - согласно закивал Владимир, - Не помню уж, малой или большой, а истинно Петрок.

- Так я-то тут при чём? - пытался глубже вникнуть Род.

Голубоглазый юноша вдохнул всей грудью, чтобы, не переводя духа, изложить самое главное.

- Ты тут при том, любезный Родислав, что этот злонамеренный Петрок укрылся в Киев, свершив страшное кровавое деяние. Он по преступному изволу Кучки подверг избою всю семью боярина Гюряты, что правил половиной Красных сел. Ты, значит, один спасся, коль сейчас воистину назвался Жилотугом.

Род отстранился от Владимира:

- Не веришь?

- Не верил, не рассказывал бы, - успокоил муромчанин, - Такое рассказать опасно даже нынче. У Кучки и его приспешника руки и кровавы, и длинны. Микула Дядкозич, услышав от Петрока о его татьбе, бежал из Киева аж в Муром. Было отчего бежать! Он вскорости заметил, что за ним охотятся головники. Стало быть, убийца, проболтавшись другу во чмуру, решил избавиться от будущего оглагольника[286]. Твой нынешний рассказ поверг меня в смятение. Как вспомню Дядковича… Вот злоключений твоих тайные причины! Постерегись Петрока с Кучкой, коли опять проляжет путь чрез их осиное гнездо.

- О чём шушукаетесь? - подсел Берладник.

- Так, о суздальских делишках растабарываем, - понурился Владимир Святославич, - Мы почти что земляки.

- Всякая птичка свои песенки поёт, - хохотнул Галицкий изгой. - А вот несут медок…

И началось приятельское тесное застолье.

- Ты почему не жалуешь фиал[287] с боярским мёдом? - зашумел Иван Берладник, придвигая Роду чуть пригубленный напиток. - Ах, мало искушён в питье? Ну и ловыга![288] Намного ль младше-то меня? Ах, восемнадцатый годок! Не верю, да и баста! Такой детина! Да ведь в тебя вместятся два вот этаких Владимира! - обнял он друга по несчастью.

- Оставь, - высвобождался светлоокий юноша, заметно начавший хмелеть. - Скажи-ка лучше, - перевёл он разговор в иное русло, - исполнит Святослав Ольгович обещание? Он мне в удел Посемье обещал.

- А мне обещал Курск! - вскричал Берладник. - А тебе что обещал? - спросил он Рода.

- Села по Рахне, - неохотно отвечал обезземеленный Гюрятич.

- Ну так вот что я скажу, - пристукнул кулаком Берладник, - Ольгович - лгач. Все это лжецкие ухватки. Чтоб заманить, он горы обещает, заманит и покажет кукиш. Да и что у него есть? Вот-вот последнего лишится. Ну как ни обмануть троих изгоев? Мы беззащитные - два князя да боярин. У нас нет жизни. Палец покажи, и мы готовы выядрёниваться, лезть из кожи вон. Не токмо что во вражий стан, в Чернигов, - к черту в ад!

Род покраснел.

- Не на меня ли твой намёк?

- А что, горит на воре шапка? - перекосил лицо Берладник. - Я, как узнал о твоём подвиге, ещё тебя не зная, подавился со смеху. Нет, я бы не выстарывался так. Села по Рахне! Рахна-то не нынче завтра со всеми сёлами окажется в руках Давыдовичей.

- Как решит судьба, - отрезал Род, видя, что Берладник распаляется все более.

- Судьба тут ни при чём, - встрял, осмелев, Владимир, очервленевший лицом от выпитых фиалов, - Был ты в Чернигове и что увидел? Строй и готовность к рати? А у нас - развал, все вразнотык…

- А воевода-то кто? Внезд! - скрипнули зубы у Ивана Ростиславича.