Владимир Синельников - Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого (СИ)

• Название: Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого (СИ)
• Автор: Владимир Синельников
• Жанр: Альтернативная история

Авантюрный роман в жанре альтернативной истории. Офицеры молодой русской армии, казаки, беглые холопы, исторические персонажи «гнезда петрова» по воле автора, следуя за его искрометной фантазией перемещаются от Петербурга до Алжира, от Стамбула до Украйны… Любовь, страсти, дуэли, грабежи, морские и сухопутные сражения, побеги из плена – все перемешалось в тугой клубок. А в центре – судьба «арапа Петра Великого» – то ли сына, то ли воспитанника Петра… а далее – к Пушкину… возможному законному наследнику трона Петра… Роман не оставит равнодушным читателя.

---

– Ну, правда, Петенька, свет мой ясный – встряла Марта, широко и по доброму улыбаясь своей белозубой и открытой улыбкой, – испытай-ка учёность его, ведь не просто же негру Ахмед тебе в подарок прислал, говаривали же, что он учёности и сметливости необыкновенной, а мы все – рабы твои – и посмотрим, что же это за чудо такое. Ну, право, Петенька, испытай…

– Испытай, испытай! – загалдела вся пьяная ассамблея.

Пётр сразу узнал в хлопчике и мать его – негритянку и свои черты, черты Петра, – они явно проглядывали в облике этого малыша.

– Ну, лады, уговорили черти – Пётр сел но край деревянного стула, вытянув свои длиннющие ноги, закурил любимую голландскую трубку. Зелёный ароматный дым клубами заполнил залу.

– А ну-ка скажи нам приятель, как звать – то тебя?

– Звать меня Ибрагим, цар-батушка, но мамка моя звала меня Абрам, в честь праотца нашего, праотца всех народов и племён на земле – Абрам элегантно поклонился.

– Ну, чудно, – засмеялся Пётр – Неужто и впрямь Абрамом кличут.

– Так меня мамка звала, а басурманы Ибрагимом прозвали.

– А что ты знаешь ещё, арифметику можешь ответствовать?

– Знаю господин цар-батушка.

– А ну-ка сложи мне сто рублёв, да двести сорок два рубля!

– Триста сорок два рубля – без запинки отвечал Абрам.

Пётр задавал и задавал вопросы по арифметике, Абрам без запинок отвечал, решая мгновенно в уме задачки на сложение и вычитание. Зала притихла, только шут всё прыгал вокруг и пытался вернуть себе внимание ассамблеи.

– Поди прочь, а то прибью! – рявкнул Пётр. Его всё больше и больше заинтересовывал этот мальчонка. – Ну а геометрию ты знаешь? Фигуры всякие, как их переворачивать и во что они образуются?

– Знаю, цар-батюшка – окрепшим уже голосом отвечал Абрам.

– А что это за фигура такая? – Пётр вытряс уголёк из трубки прямо на батистовую скатерть и нарисовал им дом, в форме трапеции.

– Эта фигура кличется трапецией, а если так нарисовать – Абрам пририсовал в линейной перспективе грани– то получим пирамиду. Такие пирамиды в Египте в древние времена были построены, там ихних царей хоронили…

Пётр от удивления аж крякнул.

– Ваше величество – опять, уже посмелей и уверенней, встрял Толстой– ты его в шахматы индийские испытай, али в карты.

– Нету у меня шахмат. А вот шашки есть. Тащи сюда.

Принесли шашки. Абрам ещё не видел этой игры, и Пётр показал ему, как играть.

Стали играть первую партию. Абрам проиграл, так как не знал ещё про дамок и как берут за фука. Вторую сыграли вничью. В третьей Пётр был разбит напрочь. В четвёртой то же. Зал притих, ожидая вспышки царёвой ярости и дальнейшей расправы. Но после пятой партии Пётр обнял Абрама, расцеловал его и залился счастливым раскатистым смехом.

– Вот, каналья, вот фрукт какой, самого царя раком поставил, вот умница каков а? – с гордостью вопрошал он в залу… – Ну всё подите, все прочь, завтра поговорим о делах, а мальчонку забираю я к себе, на воспитание. Изделаю из него настоящего мужа, будет царю надёжа и опора…

Наутро в своём рабочем кабинете протрезвевший Пётр по очереди допрашивал наших героев о выполнении задания.

Первым давал показания Толстой. Речь шла не токмо о похищении сына, но и о положении в Порте и сопредельных государств, перспективах дальнейшего мира с ней, о европейском политесе и, главное, о возможном и предполагаемом предательстве Мазепы. Пётр высказал своё недовольство позицией Толстого.

– Вот читай, что гетман пишет. На тебя, между прочим, жалуется, что ты де безосновательно его в измене подозреваешь и препоны его службы чинишь. Гетман есть мой лучший друг на Украйне, моя опора в войне с шведским супостатом. Да и от крымцев и турок прикрывает. А как я его в измене уличу да каре подвергну, то весь юг и запылает, и Дон поднимется и в Полесье буза начнётся…

– Государь, я человек маленький, я токмо твои уши, а ты голова. Ты должён поступать, как тебе и державе нашей потребно, а моё дело – тебя во время уведомить и от опастностев предупредить.

– Да как же я могу, каналья ты старая, с Мазепою сношаться и дружбу с ним держать, когда не будет меж нами доверия?

– Государь, доверяй да проверяй.

– Уж не лазутчик ли ты турецкий, уж не шведу ли служишь, старый лис, а ну как проверим тебя шас в пыточной, небось, вся правда-то и выйдет наружу.

– Государь, ты волен поступать, как знаешь, да только не обманись, что б потом локти не кусать, когда этот упырь тебе же самому нож в спину и вонзит. А за дело наше Русское, за тебя, царь-батюшка, я готов и голову сложить, и на пытку пойтить. Ты меня давно знаешь, окромя пользы державе нашей, ни о чём и мыслев в голове не держу.

– Вот тут ещё и Кантемир, господарь Молдавский, на тебя жалуется. Мол загубил ты двух ихних цыганов, а турки возьми да и разори нашего друга барона Ралли, самово в Истамбул под пытки отправили.

– Государь, то дело было, необходимое для исполнения твоего наказа.

– Всё – то ты, старый хрен, знаешь, на всё ответ у тебя есть готовый. Ну вот что, за то, что задание выполнил – благодарю, а за остальное – уволь. Не могу я тебе Софью, сестру мою подлую простить, не могу и всё. Хоть и покаялся ты, да и службу свою верно служишь, да не люб ты мне. На всё-то у тебя своё мнение имеется. Больно уж ты умён да хитёр. Поезжай-ка ты, друг ситный, на годик другой в деревню свою, да подумай про жизнь свою грешную, ты мне здеся не нужён боле пока. Да и в столицах наших гляди не показывайся, пока душа моя не отойдёт. Всё, пошёл вон. Видеть тебя не могу, прохвост старый.

С Саввой у Петра разговор попроще был. Выспрашивал царь про Мазепу, а особенно про Петра Толстого, не замети ли он, Савва, за ним каких-нибудь действий, что бы на измену похожи были. Савва твёрдо отвечал, что ничего такого не видел, а наоборот, всё их мероприятие завершилось столь успешно, благодаря его, Петра Толстого уму, верности царю и твёрдости духа. Царь криво, недовольно улыбался, но назначил Савве поощрение – две тысячи целковых, орден святой Анны, и наказал на новое место службы – во Францию, к послу тамошнему, князю Долгорукому.

С Алёшкой Пётр вообше говорил сквозь зубы всего минут десять. Поблагодарил за службу и наградил деньгами и поместьем на Северской Украйне, деревней Раздоры.

– Да, кстати, у тебя там сосед будет добрый, Александр Данилович Меньшиков. Я думаю – вы поладите и будете добрыми друзьями. Отвези семью свою в деревню, а сам возвращайся в полк. Он теперя в Польше стоит, Сашка Меньшиков той ратью командует. На прощанье всё-таки расцеловал и за службу поблагодарил.

В последний раз встретились друзья в кабаке, на окраине Москвы, крепко выпили, подрались с гвардейцами, набузили и навсегда, как им думалось, расстались.

Расстаюсь и я на время со своими друзьями, коих успел уже полюбить, и чью судьбу не мыслю уж без судьбы великой и ужасной, многострадальной отчизны нашей.

Постскриптум:

Через два месяца уже, Пётр вызвал Петра Андреевича Толстого из ссылки и вновь направил его послом в Стамбул. Ещё через полгода он вызвал и Савву Рагузинского из Франции и направил его в Молдавию и Бессарабию, к Кантемиру, налаживать балканскую торговлю и готовить православные народы к возмущению против басурман. Торговал Савва лисьими и соболиными мехами, поставлял оружие в Сербию и Грецию. Участвовал вместе с Шафировым в подкупе Великого Визиря для освобождения государя из Прутского плена, вместе с Петром Толстым вёл переговоры с султаном Ахмедом об условиях перемирия. В 1913 году основал в Москве на Покровке, торговую свою факторию.

Алёшка же Синельник доблестно воевал в Польше, в армии Меньшикова, отступал из-под Гродно и Минска, получил за подвиги дворянское звание и чин лейтенанта. Прославился при Лесной, участвовал в обороне Полтавы, сыгравшей решающую роль в Полтавской победе. Во время Прутского похода вместе с Давыдом попал в плен, бежали по старой, известной им уже дороге. В 1713 году переведён в московский гарнизон, где исполнял должность помощника коменданта.

А встретились они с Саввой только через десять лет после описанных похождений, в Москве. И ждали их новые, не менее захватывающие приключения. Но это уже другая история.

Из дневника Петра Андреевича Толстого, написанного им в ссылке в деревне Ямы Курской Губернии

Писано от января месяца числа 17 года 1705