Зинаида Шишова - Великое плавание

• Название: Великое плавание
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

В книге Зинаиды Шишовой рассказывается о великом плавании Христофора Колумба.

Она основана на фактах и на догадках. Из дневника Колумба известно, что в его экипаже были мальчики — корабельные юнги. Из-за оплошности одного из них потерпела крушение «Санта-Мария» — флагманское судно флотилии.

Зинаида Шишова дала этим безвестным юнгам имена, связала их дружбой, высоким чувством товарищества, тайной карты.

Для среднего и старшего возраста.

---

Адмирал распахнул знамя. И мы с волнением увидели, как замок Кастилии и лев Леона затрепетали над темно-зеленой листвой. Острову было дано имя Сан-Сальвадор.[55] И все согласились, что лучшего имени ему и не придумать.

На палубе матросы обнимали и целовали друг друга.

— Но где же эти новые верноподданные наших государей? — сказал Орниччо. — Я проглядел все глаза, но, кроме бабочек и попугаев, не вижу ни одного живого существа, — и вдруг так сжал мою руку, что я вскрикнул. И сейчас же вскрикнул еще раз, но уже не от боли, а от восхищения.

Сквозь густую стену зелени мы различили позади наших матросов темные фигуры, которые робко то приближались, то удалялись от них. Жестами мы старались обратить на них внимание наших товарищей, находящихся на острове, но на таком далеком расстоянии они не понимали наших знаков.

Таллерте Лайэс, не выдержав, вплавь бросился к берегу. Остальные тотчас же занялись обсуждением того, что за люди населяют этот прекрасный остров. Похожи ли они на европейцев? Желтого ли цвета у них кожа и косые ли глаза, как у жителей Катая, которых описал Марко Поло?

К нашему восторгу, матросы уже заметили туземцев и ласковыми жестами привлекли к себе их внимание. Мы видели, как наши товарищи вынимали из карманов различные безделушки, которые адмирал, отъезжая на остров, распорядился захватить с собой.

Туземцы доверчиво протягивали руки за подарками. Их совершенно нагие фигуры отчетливо вырисовывались на фоне неба и зелени, но лица их на таком большом расстоянии разглядеть было невозможно. Адмирал разрешил своей свите одарить туземцев подарками, а сам, вернувшись, немедленно занялся составлением письма к их королевским высочествам с отчетом обо всем происшедшем.

Мы обступили Таллерте Лайэса и закидали его вопросами. Англичанин с важностью заявил:

— Дикари, виденные нами сейчас, в точности походят на жителя материка Азии, встреченного мной в 1480 году на Тресковых отмелях. Радуйтесь, мои друзья, ибо мы наконец пристали к одному из островов у берегов Азии! Только те дикари по причине царящего в их местах холода были закутаны в меха, а здесь, в этом райском климате, местные жители ходят совершенно нагие.

Господин проходил в это время мимо нас в свою каюту, он слышал слова англичанина и милостиво кивнул ему головой.

Я счастлив был видеть, что добрая и благожелательная улыбка снова вернулась на уста адмирала.

Мы с Орниччо решили воспользоваться его настроением, чтобы испросить разрешения съехать на берег.

Но, когда мы подошли к дверям адмиральской каюты, к нам донеслись его приглушенные рыдания. Я утешал себя мыслью, что господин плачет от радости.

Почти тотчас же мы услышали, как он вскакивает с места, ходит по комнате, смеется и говорит разными голосами, так что, стоя у дверей, можно было вообразить, что его каюта полна народа.

Потом он садился, и мы снова слышали скрип пера. Он не ответил на наш робкий стук. Тогда мы тихонько открыли дверь.

Господин был в отличном настроении и не замедлил дать разрешение съехать на землю, но задержал нас, желая прочитать отрывки своего письма к монархам.

Надо было видеть физиономию, какую состроил при этом Орниччо. Друг мой хорошо понимал, что это надолго отсрочит наш отъезд на берег.

Дело в том, что господин наш, как все люди, владеющие даром красноречия, очень строго относился к форме, в которую он облекал свои мысли. Он мог трижды перечеркивать одно и то же слово и снова вставлять его в свою фразу.

На наше счастье, в каюту вошел дон Родриго де Эсковеда, и мы с моим другом потихоньку проскользнули наверх.

Синьор Марио де Кампанилла решил ехать на берег вместе с нами, захватив с собой ящик для собирания растений и камней.

Бедный человек на протяжении двух с половиной месяцев очень страдал оттого, что ему не удавалось приступить к исполнению своих секретарских обязанностей, так как все официальные бумаги вел общий секретарь флотилии.

В первое время предполагалось, что господин будет диктовать синьору Марио свой дневник, чтобы не утруждать правую руку, которая, как я уже упоминал, все время распухала от подагры, однако и это пришлось отложить, ибо ни один скорописец не мог поспеть за мыслью адмирала.

Синьор Марио попытался было приводить в порядок собственноручные записи господина, но это ему тоже было запрещено. Адмирал заявил, что он владеет самым чистым слогом в обеих Кастилиях и что записи его не нуждаются в поправках.

Относительно слога своего он, возможно, и прав. Даже очень бывалые люди находят, что не видели человека, который бы с таким изяществом передавал свои и чужие мысли. Но мне кажется, что записки адмирала много выиграли бы, если бы кто-нибудь их просматривал, так как господин наш на одной и той же странице дважды и трижды противоречит себе и путает даты и события.

ГЛАВА XI Por Castilla e por Leon Nuevo Mundo hallo Colon

Итак, мы с Орниччо и синьором Марио в четыре часа пополудни в сопровождении двенадцати гребцов съехали на берег.

Первое время мне продолжало казаться, что земля уходит из-под моих ног, как палуба корабля, и даже несколько дней спустя я ловил себя на том, что хожу по земле, как по кораблю, широко расставляя ноги.

Мир живых существ, которые порхали, шумели, свистели и верещали вокруг нас, был так непохож на все, виденное до сих пор, что первые минуты я стоял как очарованный, смотрел и слушал, не в силах произнести слово или сделать движение.

Орниччо, который более моего чувствует и понимает красоту, вел себя как безумный.

Он ложился на траву и катался по ней как одержимый, потом вскакивал и обнимал деревья, брал в рот цветы и камешки или вдруг, вытянувшись во весь рост, втягивал в себя воздух, напоенный благоуханием, и в изнеможении валился на землю.

Его дикие движения привлекли к нам внимание жителей острова.

Они приблизились, робкие, как лесные зверьки.

Орниччо они восхитили не меньше, чем окружающая природа, и вызвали у него новый поток восторженных восклицаний.

Может быть, это случилось потому, что мы думали встретиться либо с желтокожими людьми, описанными Марко Поло, либо с безобразными дикарями, каких португальцы вывозили с Гвинейского побережья. Но мы не увидели ни желтых лиц, ни косых глаз, ни широких губ, ни приплюснутых носов, ни шевелюры, более напоминающей войлок, чем волосы.

Обитатели острова были высокие, стройные люди с пропорционально развитыми формами. Вначале мне показалось, что их большие, широко раскрытые глаза имеют свирепое выражение. Однако, присмотревшись, я понял, что дикость их взгляду придает красная и желтая краска, которой они обводят глаза. Некоторые из них разрисовывают лицо и грудь, а я видел и таких, у которых краской покрыто все тело. Эти люди совершенно не знают стыда и не носят никакой одежды.

Говорят они на очень благозвучном языке, обилием гласных звуков напоминающем лепет младенца.

Волосы их, прямые и жесткие, спереди откинутые со лба, сзади достигают поясницы.

От европейцев они отличаются медно-красным цветом лица и тела, высокими скулами и широким лбом.

Тут же, в тростнике, мы увидели их лодки, выдолбленные с большим искусством из цельного дерева, очень сходные с той, которую показывал слуга губернатора на Канарских островах. Кроме этого, на берегу лежала перевернутая длинная лодка, в которой свободно могли бы уместиться сорок — сорок пять гребцов. Широкие весла имеют форму лопат, какими хлебопеки сажают в печку хлеб. Лодки здесь называются «каноэ».

Жители острова показались мне крайне приветливыми и понятливыми; они встретили нас живейшими знаками радости. Себя, так же как и свой остров, они называют гуанахани. Наши имена, повторенные несколько раз, они немедленно запомнили и очень смешили нас, указывая поочередно то на меня, то на синьора Марио, то на Орниччо и называя нас по именам со странным и приятным произношением. Дикари с гордостью показывали медные бубенчики, которыми их одарила утром сопровождавшая адмирала свита; у некоторых были еще куски дешевой красной материи.

У троих или четверых из них мы видели продетые в носу палочки из дерева, кости и какого-то металла.

Стройный, красивый юноша, выделявшийся своей внешностью даже среди этих красивых людей, с грустью смотрел на побрякушки, которыми белые одарили его сородичей. По его знакам и жестам мы поняли, что утром он не был на берегу и не получил подарка. Орниччо тотчас же, не задумываясь, снял с себя серебряную филигранную цепочку и надел на шею юноши. И надо было видеть радость этого большого ребенка!

В благодарность за это он подарил мне и Орниччо по небольшой пластинке с просверленными в ней дырками; такие пластинки он носил в ушах наподобие серег. Металл, из которого они были сделаны, походил на железо, но в разрезе отсвечивал медью.