Зинаида Шишова - Великое плавание

• Название: Великое плавание
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

В книге Зинаиды Шишовой рассказывается о великом плавании Христофора Колумба.

Она основана на фактах и на догадках. Из дневника Колумба известно, что в его экипаже были мальчики — корабельные юнги. Из-за оплошности одного из них потерпела крушение «Санта-Мария» — флагманское судно флотилии.

Зинаида Шишова дала этим безвестным юнгам имена, связала их дружбой, высоким чувством товарищества, тайной карты.

Для среднего и старшего возраста.

---

Дикарь, однако, был не так уж глуп. Левый склон был совершенно неприступен, а по правому, правда с невероятным трудом, человек продвигался наверх. Он, очевидно, ставил ногу на невидимые для нас выступы, а иногда подтягивался на руках.

Защитив рукой глаза от солнца, я с замирающим сердцем следил за смельчаком.

— Что ты делаешь? — прошептал Герра, хватая меня за руку. — Смотри, сюда глядит этот рыжий.

Но было уже поздно. Мой жест привлек внимание офицера Тордальо, и он заметил смельчака, уже почти достигнувшего своей цели.

— Эй, арбалетчики, — крикнул Тордальо, — снимите-ка оттуда эту ящерицу!

Арбалетчики выступили вперед, несколько стрел со свистом взвились в воздухе, Я закрыл лицо руками.

— Промах! — крикнул Герра.

И я с облегчением глянул в сторону пропасти.

С истинно индейским спокойствием, не обращая внимания на преследователей, смелый дикарь подтянулся на руках и очутился на вершине расселины. Потом мы увидели, как он, выпрямившись во весь свой рост, метнул что-то в воздух.

Мы не могли понять, в чем дело: бросает ли он что-нибудь или просто подает кому-то знак.

Вдруг Герра сжал мне руку.

— Молодчина! — прошептал он. — Он перебросил через пропасть ремень или веревку. Ни я, ни Герра на таком расстоянии не могли бы разглядеть веревки, но по движениям индейца я понял, что догадка солдата верна. Став на колени, дикарь прикрепил что-то к выступу камня. И затем мы все увидели, что он, распростерши руки, твердо шагнул к пропасти. Сверху нам казалось, что он идет по воздуху.

— Стреляйте, молодцы! — крикнул Тордальо.

Но ни один из солдат не повиновался его приказанию. Смелость дикаря поразила сердца этих людей.

Крик Тордальо привлек к нам внимание дона Охеды. Боже мой, они опять садятся на лошадей и мчатся наверх!

Хвала господу, одна из лошадей, споткнувшись, опрокидывается назад вместе с седоком, и это задерживает их на несколько минут.

— Стреляйте! — кричит офицер Тордальо и, выхватив аркебузу у солдата, прицеливается сам. Но ружье не рыцарское оружие, офицер лучше орудует мечом или шпагой. И пуля не задевает индейца.

Широко расставив руки, он, покачиваясь, идет по веревка.

Тордальо снова заряжает аркебузу и готовится выстрелить еще раз.

— Господи помилуй! — слышу я сзади громкий крик. — Остановитесь, синьор Тордальо.

Я оборачиваюсь и вижу Хуана Росу. Он смертельно бледен, губы его дрожат.

— Не стреляйте, — кричу тогда и я, — пожалейте этого храброго дикаря!

Офицер наводит ружье на голову смельчака.

— Святая дева! — кричит Хуан Роса. — Не стреляйте, это не индеец, это наш друг Орниччо!..

Господи, ну конечно, это верно! Как я не догадался об этом раньше? Меня ввела в заблуждение его индейская одежда. Но разве не так же точно переходил он по канату, переброшенному с «Ниньи» на «Санта-Марию»?

Защитив от солнца глаза, я всматриваюсь в темную фигуру. Ну конечно, это он, это Орниччо!

Тордальо заряжает аркебузу и еще раз наводит ее вниз. Я бросаюсь к офицеру и выхватываю у него ружье. Горячее дуло обжигает мне руки.

Там внизу человек, уже перебравшись через пропасть, перерезывает канат. Хвала господу, он спасен! Теперь ему остается подняться в горы — пропасть защитит его от преследователей.

Над гребнем перевала показываются взмыленные морды лошадей, и через минуту разгоряченные всадники Охеды выезжают на дорогу.

Алонсо Охеда с поднятым мечом устремляется к пропасти.

— Орниччо, беги! — кричу я. — Беги, беги, Орниччо! Но что это? Он и не думает о бегстве. Укрепив веревку, он один ее конец спускает в пропасть.

Ободренный присутствием Охеды, Тордальо снова берет у солдата аркебузу.

Человек на гребне скалы, упираясь ногами в землю, быстро-быстро перебирает руками.

Внизу на веревке повисает темная фигурка. Это женщина, я вижу ее развевающиеся волосы. Она поднимается все выше и выше. Вот она хватается за гребень скалы, и Орниччо помогает ей вскарабкаться.

Тордальо становится на одно колено, он целится, прищурив глаз.

Но он не один. Четверо дворян Охеды, спешившись, становятся позади него. А те двое на скале как будто и не видят грозящей им опасности. Они снова опускают веревку в пропасть.

Вдруг я слышу дикий крик. Это Роса с пеной у рта бьется в руках удерживающих его солдат. Не перенеся ужасного зрелища, он, закрыв глаза, ринулся было в пропасть, но товарищи удержали его.

— Убийцы, — кричит он, — проклятые! Испанцы, что вы смотрите, здесь убивают женщин!

— Бросьте оружие! — вдруг слышу я звонкий голос и не верю своим глазам: выпрямившись в седле, величественный и помолодевший, адмирал въезжает в толпу солдат. — Оставьте в покое этих людей, — говорит он, повернувшись к Охеде. — Это индейцы Веечио. Они не принимали участия в битве ста касиков. А на вас, офицер Тордальо, за самовольные действия я накладываю десять суток ареста.

Солдаты Охеды отступают, бормоча ругательства. В самый последний момент, когда мы готовимся тронуться в дальнейший путь, я замечаю, что один из людей отряда передает рыцарю Охеде аркебузу. Я бросаюсь к нему, пуля обжигает мне щеку, но я явственно вижу, что на противоположной стороне пропасти Орниччо, пошатнувшись, хватается за грудь и затем медленно-медленно начинает падать на руки подхватившей его женщины.

ГЛАВА XIV «Исцеляющая раны» и «Нагоняющая сны»

Вот при таких обстоятельствах господь привел мне свидеться с Орниччо.

На шестой день пути я дошел до покинутой деревни. Губы мои пересохли от жажды, и мне негде было укрыться от солнца. Все дома были разрушены.

В конце деревни я заметил полуразвалившуюся хижину. Одна стена ее была пробита и обвалилась, но крыша была на месте, и я ступил под ее благодетельную сень.

Вот уже около месяца, простившись с господином, я скитаюсь по этой стране и вижу только обломки и развалины. Адмирал, прощаясь, заклинал меня не пускаться одному в путь, но индейцы, унесшие тело Орниччо, отправились в горы. И как я мог не последовать за ними? Опасения адмирала, однако, не сбылись: никто не останавливал меня в пути, и я уже давно потерял надежду увидеть где-нибудь хоть одно живое существо.

Поэтому, когда при моем появлении две темные фигуры шарахнулись от меня в глубину хижины, я сам вздрогнул от неожиданности.

Старый седой индеец тотчас же поднял над головой трясущиеся руки. Такому жесту местных жителей научили солдаты Охеды. Это должно было обозначать, что индеец — мирный и не поднимает против белого оружия.

Маленький голый индейский мальчик с вытаращенными от ужаса глазенками робко тронул меня за руку. На ладошке он протягивал мне несколько крупинок золота. Я отстранил его ручку.

Только одна женщина даже не пошевелилась при моем появлении. Она сидела на полу хижины над грудой каких-то лохмотьев. В полутьме я не разглядел, что она делает.

Длинные черные волосы, свешиваясь до самого полу, закрывали ее лицо от меня.

— Бери золото и уходи, — сказал старик на языке мариен, единственном, который хоть немного понимали европейцы. — Это все, что есть в нашей хижине.

— Я не ищу золота, — ответил я. — Я шел, не останавливаясь, семь дней и семь ночей и изнемогаю от жажды.

— Дай ему напиться, Тайбоки, — сказал старик.

Тайбоки?! В одну минуту я понял все. Одним прыжком я бросился на середину хижины. Женщина, распростерши руки, закрыла от меня груду лохмотьев. На них лежал человек, укрытый от мух плащом.

Откинув плащ, я увидел бледное лицо, которое я тотчас же узнал, несмотря на то, что густая черная борода совершенно изменила его. Глаза были закрыты.

— Орниччо, брат мой, Орниччо, друг мой! — шептал я, становясь на колени. — Я здесь, Франческо здесь. Орниччо, посмотри на меня!

Женщина, нисколько не удивившись, подвинулась, чтобы дать мне место.

— Он звал тебя во сне, и ты пришел, — сказала она по-испански.

Она переложила голову Орниччо к себе на колени и, тихонько покачивая ее, подняла на меня глаза.

В первую минуту я даже не понял, как она красива. Только потом я разглядел ее тонкие брови, длинные ресницы и нежный рот. Сейчас же меня поразили ее глаза. Они были темно-желтого цвета, как у кошки или птицы, и в них как бы колебалось тяжелое пламя.

— Тайбоки, я знаю тебя, — сказал я. — Мне говорил о тебе Гуатукас, твой брат.

— Горе мне! — сказал старик. — Этого молодого воина белые заковали в цепи и увезли в свою страну!

Я молчал, опустив голову, — это была правда. Когда Гуатукас явился, предлагая выкуп за Каонабо, его схватили и заковали в цепи.

— И я тебя знаю, Франческо Руппи, — сказала Тайбоки.

Старик шагнул ко мне, качаясь на своих тонких, высохших ногах:

— А меня ты не знаешь, белый господин? Нет, ты меня не можешь знать. Когда-то я был силен и могуч, и я назывался Веечио, но сейчас мое имя Тау-Тамас — Сын Горя. Я с состраданием взглянул на этого когда-то могущественного и уважаемого вождя.