Захар Петров - Чистилище

• Название: Чистилище
• Автор: Захар Петров
• Жанр: Научная Фантастика

---

- «Горе вам, хананеи, что бежите по длинному туннелю, ломая всё на своём пути и убивая друг-друга. Горе вам, надеющиеся найти выход, которого в этом туннеле нет! Вы, утратившие цель, веру и Бога несётесь в никуда. Но Бог воздвигнет стену огненную, о которую вы разобьётесь и эта стена – чистильщики, а фундамент стены – ангелоподобные!...». Если ты обратила внимание, то тема захвата и взрыва бомбы здесь по-просту проходит красной нитью: «И сказал Господь: пойди изыми у хананеев их огонь неугасимый, который есть Звезда Полынь, для борения с архангелами приготовленная. И сожги их всех ихним же огнем за нечестие их…». Ну и так далее… Проще говоря, основная мысль этого пророчества: «Надо украсть бомбу!», всё остальное лишь фон и мишура. Даже взрыв бомбы тут упоминается лишь кое-где. Главное её украсть… Насколько я в этом сведуща, религиозные тексты так не пишутся, даже если их авторы – полоумные. В таких произведениях не размениваются на детали и не пытаются во главу угла поставить сиюминутную идею. Так что текст был явной пропагандой похищения бомбы. Единственным разумным объяснением его появления является желание Соломона завербовать среди чистильщиков чем побольше бойцов для похода на лабораторию, что, собственно, ему и удалось. Я согласна полностью с твоей догадкой, что сам Соломон – никакой не чистильщик. Просто было очень удобно чужими руками загрести жар, а потом все свалить на придурков-чистильщиков. Впрочем, все, что я сообщила, лишь обоснование твоих догадок, которые ты ранее изложила Штабу. Но вот с вопросом, который ты поставила перед инспекторами-психологами о том, кто такой Соломон, дела обстоят похуже. Как ты знаешь, всё до единой буковки в блокноте исписано почерком так называемого Ирода. Личность его уже давно, ещё до твоего подключения к операции, была установлена, хотя мне, как человеку штатскому, таких подробностей знать не доверено. Ну и ладно. Важно то, что Ирод был, как я уже сказала, очень старательным писарем. Как следствие, мы владеем почти оригинальными монологами Соломона. Если срезать с них толстый слой псевдорелигиозных кривляний, мы получим некоторый остаток словарного запаса и уникального разговорного стиля, почти столь же неповторимого, как почерк. Мы однозначно можем сказать, что этот человек – выходец из Центра, как минимум два десятка слов в тексте, причём слов повторяющихся не раз, не употребляют в других секторах и тем более в дальних поселениях. Мы знаем, что этот человек образован, а значит скорее всего обучался в Университете: как он не старался прикинуться фанатичным дурачком, проскакивали у него определённые словечки и обороты, да и речи структурированы так, что выдают в нём человека образованного. Что касается выяснения его профессии и занятий до того, как он подался в чистильщики, дела обстоят куда хуже. Это всё-таки религиозный текст, а не мемуары. Встречаются разные типичные и нестандартные аллегории, но какой-то явной профессиональной наклонности их автора они не выдают. Например, это «И как свиной навоз под сапожищем фермера будут они попираемы в день тот…» может говорить о крестьянском происхождении Соломона, а может и нет: всё-таки понятия «навоз», «свиньи», «фермер» общепонятны и общеупотребимы. Но если это всё же пригодится, то запоминай эту небогатую статистику об упоминании профессиональных терминов : четыре – фермерская тематика, три – военная, по два – преподавательская, медицинская и кожевенная, по одному – кузнечная и текстильная … Ну вот, пожалуй, и всё…

- И всё? – с сарказмом спросила Вера.

- Ну а что ты хотела, подруга, - невозмутимо отвечала Жанна, спрятав блокнотик в шуфляду своего стола. – Думала, что мы тебе сообщим, кто такой Соломон? Это не работа психолога, это твоя работа, следователь!

Жанна, едва улыбаясь, приподняла руки ладонями вверх, направив их в сторону двери и склонила голову, как бы уступая дорогу Вере, но в подтексте предлагая ей убраться из кабинета. Вера не заставила себя ждать, но поднявшись с табурета, бесцеремонно перегнулась через стол открыла шуфляду и забрала оттуда засаленный блокнот. Жанна в ответ лишь ещё милее улыбнулась и проводила Веру из кабинета своим колючим взглядом.

7.

Следующие сутки Вера провела в Архиве Инспектората. Из двух десятков стеллажей, плотно расставленных в небольшом помещении, четыре были заполнены коробками с учётными карточками живущих и умерших жителей Муоса. Большую часть карточек составляли те, которые были составлены сразу после Последней Мировой – во время первой и единственной переписи жителей Муоса, устроенной последним Президентом Беларуси. На рожденных после переписи тоже заполнялись такие карточки, но по мере уменьшения президентской зоны влияния всё меньше и меньше информации поступало в архив. Затем архив Муоса стал архивом Центра, а теперь – Архивом Республики. По мере расширения владений Республики карточки заполнялись и на новых граждан. Но даже с учетом этих пополнений всего три неполных коробки хватило на то, чтобы вместить информации о живых. Если человека не становилось – карточка из коробки извлекалась и перемещалась в одну из «мёртвых», которых здесь было намного больше. Да ещё две коробки – без вести пропавшие, т.е. те, от которых не осталось даже трупов или по крайней мере отсутствовали очевидцы, достоверно наблюдавшие их гибель. Именно эти карточки больше всего интересовали Веру. Среди этой толщи бумаг она пыталась отыскать информацию о Соломоне, вернее о том, кто пытался прикинуться полоумным вождём чистильщиков.

«Малицкий Иван, рождён в минус пятом году, информация о родителях не сохранена, по Переписи приписан к станции Институт Культуры, В пятом году окончил школу на станции Институт Культуры…. В тринадцатом году присвоен УЗ6, в пятнадцатом – УЗ5, в семнадцатом – разжалован в УЗ9, в качестве раба сослан в Верхние Помещения Института Культуры… участник Великого Боя, ампутирована нога… за несанкционированное потребление и хранение опия сослан в Верхние Помещения Института Культуры… Во время выхода на Поверхность такого-то числа пропал. Последний наблюдавший – Якуненко Анна. Со слов последней подвергся нападению хищников: был утащен живым в заросли, откуда звал на помощь в течении десяти минут. Степень вероятности смерти – 98%....».

Вера читала эти посеревшие листки с выжатыми до скрипящей сухости людскими судьбами. Вся информация дословно откладывалась в её голове. Три десятка карточек об исчезновении мужчин с центральных поселений за последние семь лет. Она стремительно вышла из архива, унося в своей голове только ту информацию, которая могла оказаться нужной. В бешеном ритме её разум неустанно перекладывал виртуальные копии карточек, то обводя несуществующим маркером, то затушёвывая определённые графы. «Мещеряков Егор, плюс восьмой год… Станция Октябрьская… Ушёл с торговым обозом… Не вернулся… Яненков Осип… Поселение Питоново… Нападение бандитов, труп не найден.. Капельчук Сергей…». Пока она шла узким сухим коридором, ведущим в бункер архива, она сократила список возможных кандидатов в Соломоны до двадцати человек.

Следующие полтора суток ушли на обход станций Центра и ближайших к ним поселений. Администраторы поселений, с чрезмерной угодливостью снабжали Веру информацией о пропавших людях. Вера допрашивала тех, кто последними видел пропавших, по нескольку часов беседовала с их друзьями и близкими, выясняя до мельчайших подробностей особенности и привычки тех, кого давно не видели. Постепенно список «кандидатов» сокращался: непризнание некоторых погибшими было простой формальностью – в их смерти даже у Веры не возникало сомнений, просто таково было правило: в умершие записывали лишь тех, чьи трупы захоронили. Другие, хоть и пропали при обстоятельствах, не исключающих их выживание, но не обладали и тенью тех способностей, которые бы могли сделать из них Соломона. Постепенно список проверяемых сократился до нуля – никто из перечня без вести пропавших не мог быть Соломоном. В таких случаях следовало либо начать с начала – осуществить более тщательное изучение уже проверенных кандидатов, либо принять меры к расширению круга поиска.

Мыслимые карточки с анкетами безвестно пропавших, дополненные сонмом дополнительной информации по каждому записанному в них человеку, словно колода игральных карт постоянно перетусовывались в Вериной голове, сопоставлялись так и эдак, накладывались на прочую известную ей информацию, которая имела отношение к этому делу. Эта работа в Вериной голове приостанавливалась только на время сна. Каторжане, крестьяне, сталкеры, военные… - именно из этой группы риска состояла большая часть пропавших…

- Стоп!!!

В этот момент Вера сидела в небольшой пещерке, образовавшейся в результате проседания грунта. Вера давно облюбовала это место. Расщелина находилась почти в самом центре Улея, но сюда никто не ходил, видимо боясь обвала. Последние два дня Вера провела здесь – в кромешной темноте, не разрываемой даже светом грибов-светильников. Она старалась полностью отключиться от всего внешнего мира, чтобы никакие раздражители – не звуки, не свет, ничто не мешало мышлению. Думать – это единственное, что ей оставалось делать, потому что вся информация, которая, могла быть получена, уже находилась в её голове.