Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

• Название: Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
• Автор: Анри де Кок
• Издательство: Литагент «Остеон»74fca568-0472-11e5-9ef7-002590591dd6
• Жанр: Эротика, Секс
• ISBN: 978-5-85689-083-8

Этот грандиозный художественно-публицистический труд посвящен историям женщин, которые совмещали прелести древнейшей профессии с проблемами государственной политики и финансов. Многие из них умудрялись разорять не только богатых вельмож, но и целые государства. Пойдя по стопам отца (Поля де Кока, которым зачитывались тургеневские девушки) Анри де Кок выдал в свет, кроме десятка фривольных романов, которые морализаторы сочли полупорнографическими (среди них знаменитая «Ла Минетта»), еще и столь же фривольную публицистику, как серию очерков «История знаменитых куртизанок» и «История знаменитых рогоносцев». Очерки написаны с присущим фамильной профессии блеском, это не скучное документальное чтиво, а в значительной степени подлинно художественная литература. В центре каждого очерка биография конкретной исторической личности, ее достоинства и недостатки, ее жизнь в самый примечательных событиях и судьба. Этот грандиозный труд вместил в себя 4 толстых тома в одной электронной книге. Свыше 100 страниц с многочисленными иллюстрациями.

---

«Фан М. вместо того, чтобы поощрить эту разборчивость, не имевшую ничего преувеличенного, старался, напротив, победить то, что он называл моими предрассудками. В тот самый день, когда моя строгость вызвала с его стороны насмешки и упреки против Мареско, я взяла его в посредники, он отдал мне справедливость. Я гордилась его одобрением и мало-помалу привыкла брать его в судьи всех моих действий или скорее в поверенные моих тайных мыслей».

«Таким образом, в глубокой беспечности я быстро приближалась к бездне. Я любила безумно, еще сама не зная об этом. Когда я вернулась к самой себе и разобрала состояние моей души, было уже поздно: я была потеряна».

Мы полагаем, что поздно!.. Во время восьмидневного отсутствия своего мужа Ида каждую ночь принимала в своей спальне прекрасного капитана Мареско.

Но капитан должен был уехать. Увы! Неужели они не увидятся? Да. Они увиделись в Дампьер ле Шато, где в мужском костюме Ида разделяла опасности войны, которым охотно отдался ее муж. Она присутствовала 20 сентября 1792 года при канонаде Вальми и видела как генерал Келлерман, сошедши с лошади, шел впереди ослабевавших пехотных колон электризируя солдат своим примером и словами.

А после победы Фан М., спеша увидеть генерала Берновилля, находившегося в Сент Женвильи, отправился туда, оставив свою жену под надзором друга своего Мареско.

Какая радость для Иды смешать мирты с лаврами своего любовника!..

Нужно было известие о болезни, угрожавшей смертью ее матери, чтобы заставить ее отказаться от преступного сладострастия, к которому она так привыкла, что оно стало ее второй природой.

Здесь мы поместим довольно оригинальный эпизод. Мать ее выздоровела, Ида оставалась несколько времени близ нее в имении, которым она владела в окрестностях Вардербурга.

«Там мы с матушкой, – говорит она – находились почти постоянно одни. Чтобы развеять ее, я придумала для этого долгие прогулки в коляске по окрестностям. Одетая в мужское платье, я была ее кучером; ловкая в управлении лошадьми, я вносила какое-то самолюбие в это занятие; прогулки эти нравились ей так же, как и мне, они нарушали однообразие наших дней»,

«Иногда мы прогуливались пешком, посещая смиренные хижины, повсюду многочисленные благословения сопровождали мою мать и ее молодого сына барона фан-Иадль-Ионг, за которого слыла я. Благодаря моему высокому росту и элегантности я могла прослыть за очень красивого юношу. Мои, по природе волнистые волосы, остриженные a la Titus, мои большие голубые глаза и оживленный цвет лица привлекали на меня красноречивые взгляды женщин; я смеялась над этим вместе с матушкой».

«Однажды, когда мы продолжали нашу пешеходную прогулку долее обыкновенной, мы зашли к Варденбургскому балье, чтобы отдохнуть, тогда, как наши люди отправились за экипажем. Варденбургский балье был стар и некрасив и только что женат на молоденькой и хорошенькой девушке. Прелестная Мария рассыпалась в учтивостях перед бароном фан-Иадл-Ионг, ее старый муж, зная, кто этот юноша, столь нравящийся его жене, не хотел ее разочаровывать; Мария показывала мне свои цветы, свой птичник, своих кроликов и золотых рыбок; ее глаза не раз говорили мне во время этой прогулки, как я ей нравлюсь. Притворство никогда не было отличительной чертой моего характера, но случай был так хорош, что я не могла отказать себе в желании позабавиться над заблуждением молодой девушки; я поддерживала мою роль и давала предполагать, что я не нечувствительна».

«Перед нашим отъездом Мария подала мне букет, нарочно для меня ею составленный. Букет этот был передан мне с особенным таинственным видом; я тотчас же подумала, что он содержит какое-нибудь любовное послание и не ошиблась. Мария писала мне и назначала на другой день свидание в аллее из шиповника, которая окружала их сад. Матушка, сначала смеявшаяся вместе со мной, вдруг сделалась серьезной. «Ну, матушка, – сказала я ей, – вы хвалите благоразумие голландок… Согласитесь, что француженка не поступила бы лучше». Матушка огорчилась при виде молодой женщины, так быстро забывающей свои обязанности по отношению к мужу; одно извинение, которое она могла найти для Марии, заключалось в том, что она без сомнения угадала мой пол, под мужским платьем, и это свидание было только невинной шуткой».

«Я не пропустила назначенного свидания. На другое утро в назначенный час, я была в аллеи; Мария меня ждала; ее туалет был тщательнее вчерашнего; ее шляпа, отделанная розами, висела у нее на руке, на широкой голубой ленте, ее белокурые волосы были изящно завиты».

«Как только она увидала меня, сейчас же прибежала. – «О! – вскричала она, – я хорошо знала, что вы придете, потому что вы должны быть также добры, как и прекрасны».

Последние слова были произнесены тихим голосом, а ее рука опиралась на мою. Мы сели на лавку.

– Как только я увидала вас, – опустив глаза, начала она, – я почувствовала, что мое сердце принадлежит вам. Но вы, можете ли вы полюбить меня немного?..

– А почему бы и не полюбить мне вас? – возразила я.

– Потому что я очень невежественна и проста, чтобы быть любимой молодым человеком вашего звания!.. А между тем, если вы меня не любите, что станется со мной? Мой муж так стар и так дурен!..

Говоря, таким образом, малютка прижалась ко мне; я видела, как дрожала ее грудь, как нежная томность разлилась по ее лицу. Было время разубедить ее, иначе по примеру целомудренного Иосифа, но по другой причине, мне пришлось бы оставить в ее руках мой плащ.

– Да, моя милая Мария, – с улыбкой сказала я ей, – да! Я буду любить тебя, я буду твоей лучшей подругой, потому что, узнай, я женщина!..

Я не могу передать действия, произведенного этими словами на малютку! Она побледнела; она удерживала меня одной рукой, в то время как другой казалось, отталкивала. «Вы, вы – женщина!.. Боже мой!.. Сжалься надо мной!..»

Она была у моих ног; я ее подняла, и сжала в объятьях. «Как вы должны меня презирать!..» – Нет, я люблю тебя и всегда буду любить!» – Наконец она осмелилась поднять на меня свои глаза. – «Хочешь поцеловать меня?» – продолжала я. – «О. да!» – воскликнула она. И с порывом, в котором еще слышалась страсть, ее губы приблизились к моим, и тело ее трепетало. Потом она прошептала: «Какая жалость!».

«Честное слово, я разделяла ее мнение».

Вторым любовником Иды Сент-Эльм был Груши, тот самый Груши, который был виновником Ватерло…

Это было в 1793 году в Амстердаме, где она встретилась со своим мужем, – продолжавшим более чем когда-либо заниматься политикой вместо того, чтобы заняться женой. Ида председательствовала на большом бале, на патриотическом празднике, на котором было собрано все самое лучшее городское общество и офицеры французской армии. За этим праздником следовали непрерывно обеды, прогулки, всякого сорта развлечения и повсюду Ида показывалась в сопровождении генерала Груши, которому было тогда около 27 лет; он сохранил и при республиканском управлении все изящество Версальского придворного.

Однажды предположили посетить различные мануфактуры в окрестностях Амстердама, принадлежавшие мужу Иды. Естественно, фан М. не участвовал в этой экспедиции.

«Нас отправилось в путь, – говорит Ида, – двенадцать дам и столько же кавалеров, в один из тех прелестных зимних дней, которые бывают только на севере. Опершись на руки своих спутников, дамы забавлялись тем, что скользили по льду замерзших источников, пересекавших поля. По взрывам хохота, по шуму льда, трескавшегося под ударами наших сабо, издалека нас приняли бы за толпу школьников, бежавших из-под учительской ферулы. После довольно долгого путешествия мы достигли, наконец, жилища, где большие приготовления для нашего приема выражали желания быть нам приятными. В теплой зале нас ожидал самый изысканный стол. Мы сели за него с аппетитом, возбужденным холодом и прогулкой; потом осмотрели помещения, приготовленные для нас.

«Было пятнадцать кроватей, а нас двадцать четыре человека, не считая восьми лакеев».

« – Ба! – вскричал Груши, – из одной голландской постели можно сделать три французских и притом же мы, солдаты, обойдемся даже без матрасов».

Предатель! Он, на самом деле, не оставил себе даже матраса, сказав, что очень спокойно проведет ночь на кресле. Но в середине ночи, пользуясь сном, в который был погружен весь дом, он проник в комнату Иды… Она хотела рассердиться, кричать, но крик произвел бы скандал… И притом же он так упрашивал… а она выпила за ужином шампанского… наконец он нравился ей!..

Но Мареско!.. Разве Ида уже не любила его?

Позвольте, мы вернемся еще к первому, но прежде, следуя порядку Воспоминаний, мы должны говорить и о третьем – генерале Моро, ибо Груши был только прихотью Иды, упомянутый нами для памяти.

Моро, по словам Иды, был одним из величайших и благороднейших сердец, которые когда-либо существовали. В первый раз Ида встретилась с ним в Голландии у своего дяди по матери, барона Фондерне. Но! В это время он был любовником кузины Иды Марии Фондерне; наша героиня удовольствовалась тем, что восхищалась им и успокаивала свою несчастную кузину, которую Моро бросил, дав слово жениться.