Богдан Сушинский - Черный легион

• Название: Черный легион
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5928-3

Военно-приключенческий роман «Черный легион» известного писателя, лауреата Международной литературной премии имени А. Дюма (1993) Богдана Сушинского является продолжением романа «Похищение Муссолини».

В основу сюжета положено одно из малоизвестных событий Второй мировой войны — операция «Черный кардинал», целью которой был захват и доставка папы римского Пия XII и нескольких кардиналов в Берлин. Подготовку и выполнение этой операции фюрер поручил своему любимцу, «диверсанту номер один» Третьего рейха Отто Скорцени.

---

Герделер оказался в конце стола, напротив генерала Ольбрихта, восседавшего в своем привычном рабочем кресле. Поймав на себе взгляд заместителя командующего, доктор запнулся на полуслове. Странно: взгляд показался ему сочувственным. Не хватало только, чтобы, поморщившись, Ольбрихт великодушно изрек: «Доктор неважно чувствует себя, выведите его, дайте воды и вообще приведите в чувство».

А взгляды других сообщников? Пустые взоры уставших, растерянных людей, которых его рассказ «о русских скитаниях» совершенно не интересует.

— Что произошло? — наконец спрашивает Герделер.

— То есть? — интересуется Ольбрихт.

— Что случилось? — спрашивает Герделер еще резче, однако терпения выслушать кого-либо из собравшихся у него не хватает. — Вам не интересен мой рассказ?

Штабисты рассеянно переглянулись.

— Ну почему же… — промямлил кто-то из них. Герделер даже не обратил внимания — кто именно.

— Лишь на второй день мне же удалось убедить Клюге. Когда он понял, что все это действительно серьезно. Что за мной стоят такие люди, как генерал Фромм, вы, господин Ольбрихт, фельдмаршал Витцлебен…

— Короче, вы умудрились назвать имена всех, кто рискнул довериться вам, — глухим осевшим голосом констатировал генерал Геппнер. — Дай-то Бог, чтобы фельдмаршалу хватило рыцарского мужества не перечислить наши имена в донесении на имя Гиммлера. А то и самого фюрера.

— О чем вы, генерал?! — изумился Герделер, пораженный его неблагодарностью. Его циничной неблагодарностью.

— Кстати, генерал Фромм к нашему делу имеет пока что весьма косвенное отношение, — заметил фон Кортц-флейшн. — Насколько я понимаю ситуацию. Что тоже весьма прискорбно.

— Мы не о том говорим, господа.

— Клюге должна была интересовать прежде всего судьба Германии, а не имена людей, решившихся на отчаянный шаг ее спасения, — несколько запоздало замечает Геппнер. Он явно не в духе. Как, впрочем, и все остальные. Ведут себя так, словно только что узнали о полном провале операции.

— Если вас не интересуют подробности, господа, скажу кратко: командующий группой армий «Центр» отныне находится в нашем полном распоряжении.

— Как бы не так, — угрюмо, вполголоса бормочет майор Георги. — «В нашем полном»…

Однако Герделер не обращает внимание на его реплику. Они здесь с ума все посходили от сидения в кабинетах.

— Фельдмаршал дал согласие сотрудничать — чего вам еще?! Он готов выполнить любой приказ, который последует в рамках операции «Валькирия». Правда, при одном непременном условии. — Герделер вновь обвел взглядом присутствующих и, достав из кармана измятый грязный носовичок, победно, хотя и натужно, высморкался. Он простыл, чувствовал, что температурит. Если бы не важность события, давно нежился бы дома в постели. «Дома в постели…» Мысль о домашнем уюте до сих пор кажется доктору несбыточной мечтой бездомного бродяги. — Да, господа, он требует выполнения условий, при которых чувствовал бы себя освобожденным от присяги, данной, как и каждым из нас…

Ольбрихт демонстративно поморщился. Он понимал, что вся эта витиеватость понадобилась Герделеру только для того, чтобы не упомянуть имя фюрера. Конечно же, речь идет об устранении Гитлера. От власти. А еще лучше — из жизни. Происходит черт знает что: одни требуют поклясться, что в ходе операции «Валькирия» ничего не будет предпринято против личности самого фюрера. Гитлер, мол, должен будет предстать перед фактом и уйти в отставку. Другие, наоборот, с первых слов дают понять, что и пальцем не пошевельнут до тех пор, пока не будут избавлены от клятвенности присяги, данной фюреру. Избавлены, само собой разумеется, известным путем.

— Господин Герделер, — мрачно спросил будущего рейхсканцлера Ольбрихт, — когда вы в последний раз встречались с фельдмаршалом Клюге?

Генерал спросил это тоном следователя гестапо. Герделер ощутил, как по затылку прошел холодок, словно над его головой уже занесли секиру палача.

Когда в последний раз? Герделер не мог вспомнить даты, но прекрасно помнил, что это произошло ровно семь дней назад.

— Поймите, — вдруг начал оправдываться он. — Мне пришлось добираться до Берлина, пересаживаясь с одного товарного поезда на другой. Это был сущий ад.

Потому-то и столько времени прошло. По чести говоря, для подобного задания не обязательно избирать рейхсканцлера. С ним неплохо справился бы кто-либо из высших офицеров штаба армии резерва. Уж ему-то удобнее было бы появиться в штабе группы армий «Центр» хотя бы под предлогом фронтовой командировки. Конечно, понимая ситуацию, я вынужден был предложить свои услуги в столь деликатной миссии…

— Вы смутно представляете себе, доктор, что такое фронтовые командировки, — холодно бросает Геппнер. — Согласен, вы сделали все что могли. Лучше вас с этим поручением не справился бы никто. Но дело в том, что сути дела это не меняет.

— Что вы имеете в виду, генерал?

— Бросив вас на произвол судьбы, заставив добираться товарняками, фельдмаршал в тот же день отправил самолетом сюда, в Берлин, своего адъютанта с приказом встретиться с генерал-полковником Беком, — Ольбрихт взглянул на будущего президента, пытаясь выяснить, не желает ли тот сам сообщить подробности визита к нему на дом адъютанта Клюге.

Но Бек сидел, подперев намертво сплетенными пальцами лоб, и всем своим видом напрочь отсутствовал на этом высоком заговорщицком собрании.

— В тот день, когда в Смоленске вы садились на товарный поезд, — еще жестче и беспощаднее продолжал Ольбрихт, — адъютант Клюге передал господину генерал-полковнику письмо, в котором фельдмаршал резко отказался от участия в нашей операции и потребовал впредь не пытаться вовлекать его в подобные авантюры. Представляю себе, каково было господину Беку читать это послание. Клюге решительно потребовал даже не пытаться впредь убеждать его в необходимости участвовать в подобных авантюрах — вот и все, чего мы с вами, доктор Герделер, добились в результате вашего викингского налета на штаб фельдмаршала. Так что примите наши сочувствия, высказав такие же сочувствия и нам.

Почти с минуту Герделер сидел с остекленевшим взглядом и полураскрытым от ужаса ртом. Его заросшее, грязное, пропитанное потом и угольной пылью лицо было похоже на посмертную маску предводителя лесных разбойников. Тем более что он предстал перед сообщниками без очков, которые умудрился разбить, еще сидя в товарном вагоне.

— Неужели все, что вы говорите?..

— Можете не сомневаться.

— Господи, такова твоя воля, — только и смог пробормотать Герделер, едва сдерживая себя, чтобы не расплакаться.

19

Ливень разразился внезапно. Молния вырывалась из разлома горы и пронизывала хвойные склоны ее таким мощным огненным шквалом, что, казалось, после него не должно было оставаться ничего живого. И когда она угасала, становилось странным слышать шумящие кроны сосен и видеть покачивающееся на ветру зеленое марево предгорий.

— Вы должны будете понять меня, князь, — пододвинулся Иволгин поближе к сидящему у самой двери избушки Курбатову.

— Понять? — вырвался из собственных раздумий подполковник. — О чем вы?

Он мысленно представил себе бредущего по склону горы в своей разбухшей от дождя милицейской форме Волка (ливень начался минут через пятнадцать после того, как Курбатов отправил его из домика восвояси), подтопляемые потоками воды тела убитых милиционеров, которых забросали камнями где-то в расщелине, метрах в ста отсюда…

В последнее время Курбатову нередко чудились тела убитых им людей. Странно, что при этом он почти никогда не вспоминал их живыми, ни их ран, ни выражений лиц за мгновение до смерти, которые, конечно же, должны были бы запомниться, — только тела: скрюченные, безжизненные, брошенные на съедение волкам. Это настораживало подполковника. Он всегда с презрением относился к людям со слабыми нервами, с хоть немного нарушенной психикой, с комплексами…

— Соглашаясь войти в вашу группу, я преследовал свою собственную цель.

— Это хорошо, — с безразличием невменяемого подбодрил его князь.

— О которой с Родзаевским говорить не стоило.

— Существует немало тем, о которых с полковником Родзаевским лучше не говорить. О чем не могли говорить с ним лично вы, штабс-капитан?

Высветившийся в небе растерзанный сноп молнии осветил загорелое худощавое лицо Иволгина. Лицо основательно уставшего от жизни, но все еще довольно решительного, волевого человека. Ходили слухи, что атаман Анненков однажды приговорил его к расстрелу. Но потом, в последний момент, помиловал — что случалось у него крайне редко — и отправил в рейд по тылам красных, будучи совершенно уверенным, что в стан его поручик Иволгин уже не вернется. Но он вернулся. Через месяц. С одним-единственным раненым бойцом. И с пятью сабельными ранами на собственном теле.