Богдан Сушинский - Черный легион

• Название: Черный легион
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5928-3

Военно-приключенческий роман «Черный легион» известного писателя, лауреата Международной литературной премии имени А. Дюма (1993) Богдана Сушинского является продолжением романа «Похищение Муссолини».

В основу сюжета положено одно из малоизвестных событий Второй мировой войны — операция «Черный кардинал», целью которой был захват и доставка папы римского Пия XII и нескольких кардиналов в Берлин. Подготовку и выполнение этой операции фюрер поручил своему любимцу, «диверсанту номер один» Третьего рейха Отто Скорцени.

---

Бродяга вышвырнул через окно автомат, потом пистолет, которые тотчас же были подобраны Радчуком, и вышел с поднятыми руками. На нем был изорванный, прогоревший в нескольких местах ватник, под которым, однако, виднелась гимнастерка.

— Так это вы, ротмистр! — с удивлением воскликнул он, присмотревшись к приближающемуся Курбатову. — Опять вы?!

Заросший, оборванный, он стоял перед диверсантами, словно высаженный на безлюдный остров пират — у своей хижины. В глазах его радость спасения смешивалась с почти мистическим страхом.

— Иисус Христос не поспешил бы тебе на помощь с таким рвением и самопожертвованием, с каким спешили мы, — узнал в нем Курбатов того самого сержанта, которого они взяли в плен и после диверсии на железке превратили в «волка-одиночку». Вот только фамилии вспомнить не мог.

— Что правда, то правда. Я уж думал: все, отбродил свое по лесам-перелескам…

— Зря, — рассмеялся Курбатов, — взгляни, сколько у тебя ангелов-хранителей. Только воевать нужно решительнее. Спасовать перед тремя милиционерами — это не дело.

— Не обучен. Теперь все, с собой берите. Куда мне одному, даже в тайге?

Притащили милиционера Колзина и швырнули к ногам подполковника.

— Все еще жив, — с удивлением объяснил Тирбах. — Что прикажете делать?

Курбатов оценивающе окинул взглядом фигуры Колзина и полуодичавшего сержанта.

— Раздеть и голого — на сосну. Только подальше отсюда. А ты, Волк, — обратился он к сержанту, — быстро переоденься в милицейское, побрейся и вообще, прими надлежащий вид. Отныне ты, — заглянул в удостоверение, — младший лейтенант милиции Дмитрий Колзин. Что, фамилия не нравится? Другое удостоверение раздобудем.

— Но теперь-то я могу пойти с вами? — вновь с надеждой спросил Волк.

— Пока перевоплощайся. Подумаем.

14

Котловина, в которой находилась эта лесная избушка, напоминала кратер давно угасшего вулкана. С севера и с юга отроги невысоких хребтов смыкались над скалистым ложем реки, создавая некое подобие большой чаши.

Ветры гор сюда не проникали, студеный байкальский туман развеивался между сосновыми вершинами прибрежных кряжей, а зависшее на горном пике солнце светило только для этого затерянного мирка — нежаркое, но достаточно теплое, безмятежно купающееся в синеве небесного океана.

Окунаясь в леденящую купель речной заводи, Курбатов понимал, что вести себя столь беспечно почти на окраине города — равнозначно самоубийству, но все же умудрился несколько раз переплыть образовавшееся озерцо от берега к берегу и потом, стоя совершенно голым между замшелыми камнями, долго растирал почти окоченевшее тело грубым самотканым полотенцем — жестким, словно растрепанная циновка.

Он твердо решил, что должен пройти эту страну, убивая в себе всякий страх. Доверившись судьбе. Не он — его должны бояться. Он пронесется над Европой подобно смерчу. Чтобы при одном упоминании о Легионере враги его трепетали.

Наскоро пообедав японскими консервами, Курбатов с интересом взял в руки газету, извлеченную Тирбахом из планшета Колзина. На первой же страничке ее сообщалось о суде над местными врагами народа. Судили пятерых. Все они объявлены саботажниками и пособниками иностранных разведок.

Подполковнику не раз приходилось читать довоенные советские газеты, и каждый раз его потрясали маниакальность режима, который с такой жестокостью видел врага в каждом, кто осмеливался хоть на минутку усомниться в гениальности вождя всех времен и народов, обронить неосторожное слово по поводу советской власти или имел несчастье происходить не из пролетариев. Впрочем, пролетариев в этом коммунистическом Содоме тоже не очень-то щадили.

— Господин подполковник, позвольте представить: младший лейтенант милиции Дмитрий Колзин.

Курбатов сидел, привалившись спиной к стене избушки и подставив лицо солнечным лучам. Старые бревна вбирали в себя его усталость, и князь ощущал, как тело оживает и возрождается. Увидев перед собой Тирбаха и Волка, — подполковник так и решил именовать захваченного ими в плен сержанта Волком, — он отложил газету и пристально всмотрелся в осунувшееся бледноватое лицо новоиспеченного «милиционера».

— Чего тебе еще желать, Колзин? Отныне ты — офицер милиции. Царь и бог. Все дрожат, уважают и ублажают.

— Надолго ли?

— Эт-то зависит от тебя самого. Как долго сумеешь.

— Теперь я действительно превратился в волка, которому только-то и делать, что рыскать по тайге, — дрогнувшим голосом проговорил «милиционер».

Курбатов поднялся и с высоты своего роста смерил Волка презрительным взглядом человека, для которого его проблемы и страхи представляются смехотворными.

— Ты еще только должен по-настоящему осознать себя волком. Ты еще только должен озвереть настолько, чтобы не ты людей, люди тебя сторонились, избегали. И вот тогда, лишь тогда, почувствуешь себя сильным и свободным, абсолютно свободным. От страха и угрызений совести. От необходимости трудиться за гроши и поклоняться их идолам; служить и подчиняться.

— Да уж, свободным… — окончательно помрачнел Волк.

— Так чего ты хочешь? Гнить в земле, как эти милиционеры, форму одного из которых надел?

— На меня надели, — пробубнил Волк.

— Неблагодарная тварь, — презрительно процедил фон Тирбах. — Мы во второй раз спасли тебе жизнь. И после этого ты еще смеешь выражать недовольствие.

— Он прав, — миролюбиво объяснил Волку Курбатов. — Но я не стану ни наказывать тебя, ни переубеждать. Сейчас ты получишь пистолет и все изъятые у милиционеров патроны. Твой автомат тоже остается тебе. С этим арсеналом ты уйдешь в горы. Как будешь жить дальше — твое дело. Но запомни: продержаться следует месяц. Ровно через месяц мы прибудем к этой избушке и вместе отправимся к границе. В Маньчжурии ты пройдешь подготовку в том же лагере, в котором прошли ее все мы, и станешь настоящим диверсантом. Как сложится судьба твоя дальше, этого не может предсказать никто. Даже Иисус Христос. Но по крайней мере теперь ты будешь знать, чего ждать хотя бы в ближайшее время.

— Вот на это я согласен, — просветлело лицо Волка. — На это — да. Пойду с вами. Только… не обманите.

— Слово чести. Как офицер офицеру.

Услышав это, Тирбах скептически ухмыльнулся. Лицо самого Курбатова оставалось невозмутимо серьезным.

— Кстати, о том, чтобы вам в самом деле присвоили звание офицера, мы позаботимся.

— Что я должен делать в течение этого месяца?

— Тирбах, оставьте нас.

— Слушаюсь, господин подполковник.

* * *

Оставшись вдвоем, они пошли берегом речушки в сторону озера. Лазурный плес его оказался неподвижным, а небесночистая глубина отражала известково-белесые склоны пологих берегов и подводных скал.

— Прежде всего вы должны воспитать в себе мужество, Волк. — Теперь Курбатов заговорил с ним предельно вежливо и доверительно. — Спасти вас могут только храбрость и мужество. Это единственная монета и единственная месть, которой вы способны платить миру за свою судьбу, за право жить, за свободу. Не стану ограничивать вас какими-то конкретными заданиями. Пускайте под откос составы. Устраивайте засады на милицию, солдат и особенно на чекистов. Держите в страхе всю округу. Если сумеете, сформируйте небольшую группу, даже отряд. Единственное, чего вы не должны делать, — не зверствуйте в селах. Не губите крестьян. В любой ситуации вы должны оставаться воином, а не палачом.

— С чего бы я стал зверствовать, да еще в селах? — возмутился Волк. — Сам из крестьян.

— Тем более. Кстати, кто в вашем роду арестован коммунистами?

— Одного дядю расстреляли, другой в лагере. Офицером был. Красным. Вы-то откуда знаете об этом?

Курбатов снисходительно похлопал его по плечу.

— Вас не загребли, потому что пацаном были. А теперь — в солдатах. В войну пока что не до вас. Пока что…

— Это я очень даже понимаю.

— Однако вернемся к вашей нынешней жизни. Из всего сказанного не следует, что вы должны выглядеть ангелом. Нужна еда, нужны женщины. Война есть война. Но… Вот тут мы подходим к главному. Вы должны выступать под кличкой Легионер. — Курбатов умолк и выжидающе уставился на Волка.

— Так ведь вас тоже вроде бы Легионером кличут? — неуверенно молвил тот.

— В этом весь секрет. Вы остаетесь вместо меня. Будете моим двойником. Моей тенью. — Князь достал из внутреннего кармана несколько отпечатанных на глянцевой бумаге визитных карточек, на которых было написано: «За свободу России. В мужестве — вечность. Легионер».

— Что это? — с опаской взглянул на них Волк. — Такие карточки должны оставаться на теле каждого убитого коммуниста, в руках каждого отпущенного вами на свободу политического зэка. Каждый, с кем вы встретитесь и кого пощадите, должен знать: его пощадил Легионер. Каждый, кого вы казните, должен умирать с осознанием того, что казнен Легионером. Этот край должна захлестнуть легенда о Легионере. И пусть все ваши грехи падут на меня. Моя душа стерпит это. Не стесняясь, называйте себя моей кличкой. Пишите ее мелом на столбах, стенах, вагонах. Выкладывайте ее камнями на склонах сопок. В аду вся ваша смола достанется мне. Живите, старайтесь, наслаждайтесь силой и свободой. Чего еще следует желать мужчине, воину?