Эдвард Олби - Коза, или Сильвия! Кто же она?

• Название: Коза, или Сильвия! Кто же она?
• Автор: Эдвард Олби
• Жанр: Драматургия
• Год: 2002

Жанром спектакля является руководство по написанию трагедии. В 2002 году пьеса «Коза», автором которой является драматург Эдвард Олби, была признана самой лучше на Бродвее. Она получили премию «Тони». Эта премия является самой высокой театральной наградой в Америке. Спектакль посвящен распаду семьи в современном обществе. Тут много шокирующих и удивляющих театральных форм и образов. Через бытовуху прорастает абсурд. И конечно все приводит к вопросу о смысле жизни и как продолжать жить дальше …

---

Стиви. Какая разница! Как это происходит? Она опускается на передние колени, поворачивает голову, смотрит на тебя, её…

Мартин. Хватит! Я не собираюсь посвящать тебя в детали нашего секса!

Стиви. (презрительно) Спасибо!.. Ты просто используешь ее! Ты насилуешь ее, убеждая себя в том, что это любовь!

Мартин. (беспомощно) Я люблю ее… а она любит меня, и

Стиви. (издает животный вопль, в ярости, сметает все из книжного шкафа, переворачивает его; тишина; потом по нарастающей от тихого) Я слушала тебя, теперь ты меня послушай. Ты сказал, что любишь меня, что никогда ни о ком другом даже не думал, что считаешь наш брак абсолютно счастливым. Мы с тобой очень неглупые ребята, смышленей многих. Мы оба видим потаенный черный юмор в вещах, которые пролетают незамеченными мимо большинства других голов. Мы оба видим странности в ситуациях и поступках, которые многие считают нормальными. Все это одинаково огорчает или радует нас обоих. В нашей жизни не было никаких порогов, и мы бы дожили так до самой смерти, если бы… все не испортили.

Мартин. Да, да…

Стиви. (не перебивай меня!) Молчи! …если бы все не испортили. (показывает на Мартина) Если бы ТЫ все не испортил.

Мартин. Стиви, я…

Стиви. Я сказала, молчи. Знаешь, как ты все испортил?

Мартин. (бормоча) Однажды я стоял у лотка с овощами, смотрел вокруг и справа от себя увидел…

Стиви. (жестко и медленно) Разбил так, что не склеить!

Мартин. Стиви…

Стиви. Разлюбил меня? Пожалуйста! Не пожалуйста, но, может быть, можно поправить… когда-нибудь… Но сказать мне, что любишь и меня и зверушку?!! В равной мере?!! Утром ты встаешь с кровати, с нашей кровати… (в сторону) Удивительно, как нам хорошо вдвоем, как мы все еще чувствуем друг друга, как каждый раз не похож на предыдущий… (Мартину) Ты встаешь с нашей кровати, моешь член, садишься в машину и едешь к ней, и делаешь с ней такое, что трудно представить… Или — еще хуже — приезжаешь от нее и ложишься в мою постель? В нашу постель?!.. И делаешь со мной то, что я легко представляю…

Мартин. (глубокая печаль) Стиви…

Стиви. (не слушает) Как ты можешь делать обе эти вещи… Как ты не понимаешь, что поправить это нельзя, что стекло разбито вдребезги, и его не склеить ни тем, что ты прекратишь с ней встречаться, ни мольбами о прощении? Что моя жизнь пропала, что ты тонешь? Что этого не может быть, хотя я уже знаю, что может!

Мартин. Стиви, я… я обещаю тебе, я прекращу…

Стиви. Что «я прекращу» никак не связано с «я начну»? Что ничто не имеет отношения ни к чему. (если плачет, то перестает) Ты превратил меня в ничто, проклятый козлоёб… Ты — любовь моей жизни! Ты превратил меня в руины! (грозит пальцем) Клянусь, я разобью твою жизнь!

Короткая пауза, она разворачивается на каблуках и уходит; мы слышим, как хлопает входная дверь.

Мартин. (после того, как она ушла и хлопнула дверь; как маленький мальчик) Стиви? (пауза) Стиви!

Конец второй сцены

Сцена третья

Спустя час или позже. Мартин сидит посреди руин. Может быть, разглядывает какой-нибудь осколок. Комната в том же беспорядке, что и в конце второй сцены. Хлопает входная дверь, входит Билли, Мартин встает и останавливается в центре комнаты.

Билли. (оглядывает) Вот это да!

Мартин. (осознает, что Билли пришел) Да…

Билли. (обычным тоном) Ну вы даете!

Мартин. (подавленно, почти смеясь) Да…

Билли. Где она?

Мартин. Хм… Кто?

Билли. (недружелюбно, нарочито артикулируя) Моя мать. Где моя мать?

Мартин. (передразнивает) Где моя мать? Не «где мать», а «где МОЯ мать»?

Билли. (начинает сердиться) Какая разница? Где она? Где моя мать?

Мартин. (разводит руками, беспомощно) Я… я…

Билли. (сердитее) Где она? Что ты наделал? Ты убил ее?

Мартин. (мягко) Думаю, да.

Билли. (роняяет то, что поднял) Что?

Мартин. (тихо, как бы останавливая Билли рукой, Роману Григоричу посвящается) Тихо, тихо… Нет, конечно, я не убивал ее… Но, могло случиться, что и убил. Я — ее, она — меня.

Билли. (нападая) Где она?

Мартин. (просто) Не знаю.

Билли. Что это значит — не знаю?..

Мартин. (громко) Она ушла.

Билли. Что это значит — она ушла? Куда…

Мартин. (раздраженно) Хватит меня спрашивать. (тише) Она сказала все, что хотела, и, закончив… ушла. Хлопнула входной дверью и ушла. Наверное, поехала куда-нибудь.

Билли. Ее машины нет. (жестче) Где она?

Мартин. (громко) Уехала! Я не знаю, куда! Говорю тебе: уехала. Нет, я не убивал ее. Да, могло случиться, что убил… Я — ее, она — меня.

Билли. (его гнев на грани слез? возможно) Я знаю, кто ты. Ты — мой отец. Я знаю, но…

Мартин. И ты тоже?

Билли. А?

Мартин. Я сам теперь не знаю, кто я.

Билли. (спокойно) Нет.

Мартин. И твоя мать тоже не знает.

Билли. (пытается объяснить, но гнев все еще при нем) Родители могут ругаться. Я знаю об этом, все дети знают. Мирные времена сменяются дрянными, и иногда чувствуешь, как асфальт уходит из-под ног и…

Мартин. (не может помочь Билли высказаться) Ты путаешься с фразеологизмами.

Билли. (зло) Что?

Мартин. Не обращай внимания, сейчас не время для этого. Ты говорил, что мирные времена сменяют дрянные?..

Билли. Да. (мимолетный сарказм) Спасибо.

Мартин. (безразлично) Пожалуйста.

Билли. Иногда что-то уходит из-под ног.

Мартин. Земля?..

Билли. Правильно! А теперь, чмо, закрой рот… (Мартин открывает рот, закрывает его; сквозь зубы) Лингвист!

Мартин. Вот это да! Где ты этому выучился?

Билли. Я учусь в хорошей школе, если ты помнишь?

Мартин. Да, но все еще…

Билли. Я попросил тебя закрыть рот.

Мартин. Хорошо.

Билли. Мирные времена сменяются дрянными. Иногда нам так хорошо, мы так счастливы, что мы утопаем в счастье. Но это случается нечасто, и тогда, когда это происходит, мы этого не ценим. А иногда — почти всегда — мы не можем понять, что с нами происходит, что в нас происходит. Я говорю о моем возрасте, о школьниках.

Мартин. Понимаю.

Билли. Бывает время, когда мы мечтаем стать совсем взрослыми, чтобы захлопнуть за собой дверь и начать все заново, с другого места, с чистого листа.

Мартин. (тихо) Как сейчас?

Билли. (жестко) Угадал! (значимо) Что ты сделал с моей матерью, говна кусок?

Мартин. (спокойно) Мы закончили разговор (указывает жестом на разоренную комнату) — видишь, как мы поговорили? — мы закончили разговор, она поставила финальную точку и уехала. Вышла на улицу, хлопнув входной дверью.

Билли. Давно?

Мартин. (пожимает плечами) Час назад, может быть, два. Я сейчас не очень хорошо соображаю про время.

Билли. Два часа? И ты до сих пор…

Мартин. (слегка сердито) Что? Не позвонил в полицию? (утрируя горе) «Полиция, помогите! Я только что рассказал жене, чем я занимаюсь с домашними животными, и она ушла. Помогите мне найти ее!» Или почему я не бросился за ней? Она взрослая женщина… ей нужно было в парикмахерскую — это все, что я знаю.

Билли. (упрямо) Что она тебе сказала?

Мартин. (усмехнувшись) Много разного.

Билли. (еще упрямее) Когда уходила? Что она сказала, когда уходила?

Мартин. Что-то о том, что утащит меня с собой…

Билли. Поконкретнее можешь?

Мартин. Трудно. Нам было некогда, и…

Билли. (значительно) Что именно она сказала? Отвечай!

Мартин. (откашливается) Ты топишь меня… я утащу тебя с собой.

Билли. (озадачен, пытается понять) Что это значит?