Дмитрий Смышляев - Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года

• Название: Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года
• Автор: Дмитрий Смышляев
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85759-467-4

Предлагаемая вниманию читателей книга Д. Д. Смышляева «Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года» принадлежит перу умного и наблюдательного путешественника. Написанная живым и выразительным языком, она и сегодня сохраняет свое значение и обаяние для людей, интересующихся судьбами Святой Земли и русского православного паломничества. Текст книги печатается по первому и единственному ее изданию (Пермь, 1877) и снабжен необходимым комментарием и биографической статьей об авторе.

---

В саду находятся развалины башни, о которой говорено выше, а возле нее – подземелье, где сохраняются кости усопших братий, составляющее одну из замечательностей монастыря. Несколько ступеней из сада ведут в углубление, полузащищенное от дождя и солнечных лучей плоской крышей, имеющей в средине большое квадратное отверстие. По левую руку от лестницы виден полуобрушившийся вход в подземелье, углубляющееся под башню Елены; по правую руку, подле лестницы, дверь в небольшую церковь, где совершаются отпевание и поминовение усопших; правее, прямо против входа в упомянутое выше подземелье, низкая дверь, обитая сплошь толстым полосовым железом и запертая большим висячим замком, ведет в усыпальницу. Перед этой дверью, на квадратной небольшой площадке, под крышей, видны две могильные насыпи и ящик, окрашенный черной краской, с крестом и греческими белыми надписями по стенкам, служащий для перенесения усопших братий из монастыря.

Способ сохранения тел умерших, существующий в Синайском монастыре, весьма оригинален. Когда умирает один из братии монастырской, его погребают на той площадке, где мы видели две могильные насыпи; но чрез два, иногда чрез три года тело откапывается и подвергается осмотру. Если не заметно признаков разложения, то, по мнению монахов, усопший не помилован Творцом; над ним читаются особенные на этот случай разрешительные молитвы и усопший снова возвращается в могилу. Чрез год или более его снова откапывают и, когда признаки разложения окажутся удовлетворительными, его вынимают окончательно из могилы, очищают от земли и остатков одежды, обособляют череп, руки, ноги и туловище и раскладывают их порознь, в разные кучи: череп к черепам других усопших, остальное в другие кучи, где сохраняются остальные части скелетов. Кости, более или менее пожелтевшие, считаются знаком милосердия Божия к усопшему; а кости, отделяющие при этом особенного свойства елей, – за кости праведников: они помещаются особо и им отдаются большие почести.

Нас ввел в усыпальницу один из послушников монастыря, с кадилом в руке, ибо в подземелье, несмотря на люминарий, сделанный в своде наподобие люминариев римских катакомб, воздух довольно спертый. При входе, в который иначе нельзя проникнуть, как согнувшись, мы увидели икону Симеона Пустынника, подвизавшегося в одной из пещер синайских. Тотчас же за этой иконой находится большая груда правильно сложенных черепов, которых тут по меньшей мере до семисот. У стены, противоположной входу, большое пространство занято другими частями скелетов, сложенных также в большом порядке. К своду подвешены на железном крюке кости одного из схимников, весьма темные и покрытые как бы потом, и с ними власяница из грубых пальмовых волокон, в которой подвизался умерший. Подойдя к этим костям, послушник преклонил колено, перекрестился и поцеловал их, пригласив и нас сделать то же.

Из этого отделения низкая дверь ведет в другую подобную крипту. У самого входа мы увидели по правую руку в простом четырехугольном ящике цельный скелет в сидячем положении. На плечи его накинут в виде мантии большой лоскут белой шелковой материи, из-под которого видна уцелевшая на усопшем холщовая рубашка; на шею накинуты четки, а на голом черепе надета малинового бархата шапочка, с широким золотым позументом по краю и с таким же крестом на верхушке. Это бывший привратник монастыря, умерший в сидячем положении, так погребенный и впоследствии сохраняемый. За ним значительное пространство у стены занято опять черепами, а у противоположной стены – остальными частями скелетов. Возле привратника, на земле, в простом деревянном ящике, в аршин длиною и пол-аршина шириною, сложены кости последнего архиепископа, умершего на Синае, вместе с облачением, на нем сохранившимся. Кости эти темно-бурого цвета, а голова почти нетленна и на ней сохранились даже в целости борода и волосы; из левого глаза исходит благоухание, напоминающее розовое масло. Останки эти очень уважаются, и послушник отдал им те же знаки уважения, как и костям, сохраняющимся в предшествующей крипте. Затем, на небольшом рундуке в три четверти арш<ин> вышиною, идущем вдоль стены, противоположной двери, поставлено до пятнадцати старых небольших ящиков с плохими покрышками сверху, разных размеров, в которых хранятся скелеты архиереев Синайского монастыря, с найденными на них остатками облачений. На деревянном столбе, подпирающем посредине ветхий свод крипты, возле люминария, повешены разные орудия подвижничества усопших, как-то: железные вериги, власяницы и т. д. Черепа усопших, сохраняющиеся в обеих криптах, совершенно обнажены; но остальные части скелетов по большей части покрыты кожей, и есть даже такие, которые, без преувеличения, можно назвать нетленными; особенно некоторые руки и ноги сохранились в поразительной целости, даже цвет кожи не изменился. Необыкновенная сухость здешнего климата и почти совершенное отсутствие насекомых, столь бесчисленных в других странах, препятствуют разложению, обыкновенно совершающемуся так быстро в странах влажных и обильных насекомыми.

Жизнь синайских монахов вообще довольно тяжела; при климате, требующем пищи легкой и удобоваримой, обычная трапеза их в состоянии расстроить самый здоровый непривычный организм. Она состоит из хлеба столь дурного качества, какого я никогда не видал и которого не могли даже есть бывшие здесь недавно русские поклонники. К хлебу подается чашка тюри из риса или из трав с оливковым маслом, апельсин вместо лимона и лимон, исправляющий должность апельсина, и все это запивается чаркой мастики – напитка, к которому тоже надобно привыкнуть, чтоб находить в нем какой-нибудь вкус. По праздникам дается тюря из соленой рыбы и прибавляется к обыкновенному столу чарка красного вина, весьма дурного качества. Из стен монастырских монахи выходят редко, и единственное удовольствие их – прогулка по саду, среди которого находится описанная уже усыпальница, напоминающая ожидающую их участь. Недаром наместник Патриарха в Каире говорил мне, что для греческих монахов Синайский монастырь – все равно, что Сибирь для русских: за вины их ссылают на смирение на Синай.

Вот все, что видел я интересного в стенах монастыря. Обращаюсь теперь к окрестностям. Выше уже говорилось о долине Эр-Рагах. Полная дикого величия, идущая скатом к монастырю, неравномерно выпуклая посредине и опускающаяся к краям, обставленная с обеих сторон гранитными вертикальными скалами с обрывисто осыпающимися подошвами и замкнутая вверху утесами, наполовину скрытыми за ее выпуклостью, – она видна почти на всем своем протяжении с террасы монастырских стен. Согласно с преданиями и исследованиям и ученых (Robinson, Biblical Researches)[14], на ней стояли станом израильтяне во время пребывания Моисея на Синае. Размеры ее таковы, что могли быть достаточными для массы израильтян, достигших этого места. Средняя ширина ее около 900, длина до 2300 метров. Сверх того, к ней прилегает широкий вход в долину Эль-Шейх с одной стороны и большое ровное пространство устья долины Эль-Леджа с другой. На восток от монастыря видны величественные гранитные утесы горы Эль-Деир, а с запада стены монастыря примыкают к подошве еще более грозных утесов Хорива (Джебель-эс-Сафсафег по-арабски), за которыми на юго-западе упираются в небеса колоссальные массы Синая (Джебель-Муса по-арабски).

Монастырь стоит на высоте 1635 метров (по наблюдениям доктора Рюппеля) над поверхностью моря. Синай достигает высоты 2285 метров. Всход на эту гору, несмотря на крутые утесы, не представляет больших затруднений, ибо по всему пути до самой вершины устроен род ступеней из камней, сложенных один над другим. Через полчаса по выходе из монастыря встречается под огромным камнем ключ хорошей воды. Под этим камнем подвизался Симеон Пустынник. Арабы называют ключ Майян-эль-Джебель. Через сорок минут от этого места достигают небольшой церкви во имя Божией Матери (о ней говорит еще, как видно выше, Жан де Мандевиль), грубо сложенной из неотесанных камней. Путь поворачивает отсюда на восток и чрез пятнадцать минут приводит к порталу без двери, замыкающему узкий проход между скал. У этого прохода в прежние времена постоянно находился монах, исповедовавший поклонников, без чего последним не дозволен был вход на вершину. На перемычке прохода виден крест, по поводу которого монахи рассказывают, что на вершину Синая хотел взойти когда-то еврей, но неожиданно явившийся железный крест заградил ему путь в том месте, где теперь устроен портал, и еврей, пораженный этим чудом, принял крещение. Неподалеку от этого прохода находится другой, такой же, а за ним природная платформа, с которой открывается великолепный вид на вершины Синая и Екатерининой горы. Чрез десять минут отсюда достигают большой неправильной котловины, замкнутой отовсюду гигантскими утесами Синая и Хорива. Здесь гора разделяется на две вершины, из которых одна составляет собственно Синай, а другая – Хорив.