Галина Яхонтова - Черная роза Анастасии

• Название: Черная роза Анастасии
• Автор: Галина Яхонтова
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0259-Х

Иногда сны сбываются… Новая любовь, как спокойная река. Но прошлое тянется черным шлейфом по светлым волнам… Сильные мужские руки помогают Анастасии не сломаться, прогоняют тяжелые сны… Свет новой жизни ждет героев впереди…

---

А вот вещь, о которой она слышала пару лет назад, когда секс-продукцию, если и можно было купить, то только на „черном“ рынке и по бешеным ценам. Парень из Калининграда, однокурсник-заочник, рассказывал, что его родной город потрясла забавная криминальная история. Некая дама приобрела у моряков загранплавания подобную штуку: „фаллопротез с плавками, в которых любой мужчина доставит себе и своей партнерше потрясающие ощущения“. Ощущения действительно оказывались потрясающими…

Возможно, той дамой овладели лесбийские наклонности, а может быть, просто банальная страсть к наживе, но, наглухо натянув на себя плавки с „истинным генератором чувственности“, мадам обольщала одиноких представительниц своего пола. Потом овладевала ими, доставляя „неизъяснимое наслаждение“ с помощью своего маленького друга, „очень мягкого, подобного бархатной перчатке“. Причем испытания обычно проводились в квартире жертвы. Когда осчастливленная возлюбленная засыпала, дама спокойно забирала все ценные вещи и исчезала навсегда. Может быть, она находила самооправдание в незыблемой истине, что все мужчины — подлецы? Так или иначе, но милиция, сбившись с ног, несколько месяцев подряд искала мошенника-мужчину. И, возможно, искала бы до сих пор, если бы фаллопротез однажды не подвел авантюристку, как подводит он, наверное, и бедных ослабевших представителей сильной половины рода человеческого. Нет, „друг“ не сломался и не износился. Мошенница просто впопыхах забыла это вещественное доказательство в совмещенном санузле одной из ограбленных квартир…

А вот и самое замечательное: куклы для взрослых. Они смотрели из коробок немигающими глазами, широко разинув скорей ненасытные, чем чувственные рты. Блондинки и брюнетки, куклы-подростки — „нимфетки“ по Набокову и даже „Большой Джон“. Но он оказался, к сожалению, тщательно замаскированным непрозрачной крышкой.

Светловолосая Треси с фигурой Барби, но гораздо более мощным бюстом, демонстрировала собственное „чудотехническое“ тело. Жаль, что не в действии. О ней было сказано: „Купите — и вы станете обладателем буйного секс-чуда: ведь все в Треси дрожит от сладострастия: вагина, грудь, все тело. Светловолосая Треси: в натуральный рост, блондинка, девичья фигура, милое лицо, легко надувается. Обладает глубоким мягким, тесным вибрирующим любовным гротом — восхитительно“. Настасье вспомнилось шуточное детское стихотвореньице: „Резиновую Зину купили в магазине. Резиновую Зину в корзине принесли…“ Треси предстала в Настином, возможно, слишком экзальтированном восприятии не более сексуальной, чем, скажем, резиновый шланг для поливки газонов. Но, как она сама понимала, раз есть предложение, то, значит, находится и спрос. Иначе эта „игрушка“ не тянула бы на сто пятьдесят баксов.

Кстати, о любовных гротах. Их тут собирались продавать и в розницу — отдельно от кукол. Каждый желающий мог положить в карман „Страстные уста“ или прозрачный, ибо мужчины любят глазами, колбообразный „Сладостный плен“, или совсем уж портативную „Боевую малышку“. Но в отличие от мифологизированных, самодостаточных в эстетическом отношении фаллосов, эти вырванные из „природной среды“ вагины производили удручающее впечатление. Анатомические муляжи — да и только! Впрочем, что женщина может понимать в игрушках для настоящих мужчин?..

Наконец все приглашенные собрались. И Николай Поцелуев произнес пламенную речь, то и дело прерываемую непродолжительными аплодисментами.

Кое-что из этого радостного спича Насте удалось запомнить.

Например, то, что этот магазин — не идеологическая диверсия зажравшегося Запада, а основательно назревшая необходимость отечественного потребителя. Или то, что, по всей видимости, наши неискушенные женщины, дорвавшись до „отдельно взятого“ полового члена, все же, будем надеяться, не разлюбят своих законных мужей, а те не предпочтут бесконечным семейным заботам безотказную „любовь“ надувных женщин.

„Секс-индустрия характеризует прежде всего культурный феномен цивилизованных стран, и, несмотря на четвертьвековой юбилей всемирной сексуальной революции, люди там не перестали посещать художественные выставки и ходить в церковь, — говорил Поцелуев, а Настя жалела, что не могла записать его аргументы на диктофон. — Бояться конкуренции со стороны резиновой игрушки может позволить себе только очень закомплексованный человек…“

„Например, Петропавлов, — продолжила про себя эту мысль Настя и тут же укорила себя: — Погоди смеяться над бедным Авдеем… Посмотрим, как ты сама запоешь, когда поживешь годик-два с малым ребенком в однокомнатной квартире“.

Когда-то в детстве она уже жила вдвоем с мамой. И радости в их бытии были такими же редкими, как и мужчины в мире. А мужчины появлялись и исчезали, были они большие и непонятные, пугали и будоражили одновременно, но именно вокруг них вращалось мироздание… „Неужели и мне с неизбежностью предстоит тот же путь?.. По гладкой тропинке среди поля, заросшего буйной дикой травой…“

Юные продавщицы, одетые в алую униформу: с глубокими декольте, в мини, пригласили гостей к шведскому столу. Девушки просто светились счастьем и были переполнены гордостью: еще бы, работать в таком магазине! И Насте казалось, что они, эти милые общительные нимфы, придавали обстановке больше „западности“, чем сам ассортимент. Во всяком случае, от универсамовских крикух они отличались разительно.

Элегантный вышибала, который уже завтра будет проверять билеты при входе в святая святых, сегодня разносил бокалы с шампанским. Анастасия взяла за длинную ножку один из хрустальных цветков и сделала несколько глотков.

Благодаря своей неистребимой наблюдательности она заметила, что супруга Поцелуева уже сподобилась употребить содержимое нескольких бокалов. Переполненная шипучим вином и эмоциями, она позволила себе заявить: „Это же замечательно, господин Поцелуев, что теперь я смогу наконец купить себе вибратор! И притом со скидкой — коль уж в твоем магазине!“ По выражению лица новоиспеченного хозяина всего этого великолепия Анастасия поняла, что были у него тайные причины, чтобы из всех видов предпринимательской деятельности выбрать именно секс-шоп…

Она отвела взгляд от бесстыжих глаз светловолосой Треси и вспомнила свою любимую куклу, нелепую самодельную уродицу, подаренную каким-то маминым приятелем, на досуге мастерившим табуретки, полочки и игрушки. Кукла была деревянная, с обтянутой раскрашенной тканью головой. Настя так и звала ее: „Кукла“, вглядываясь в вечно печальную улыбку, совсем как у Моны Лизы. Тело у Куклы было набито ватой, шов у нее на спине девочка не расправляла никогда и верила тому, что внутри спрятано маленькое теплое деревянное сердце и ночью его стук иногда можно услышать. Она засыпала, крепко прижав к себе Куклу, и утром иногда оказывалось, что голова Куклы оставила на ее щеке отпечаток переплетений грубых нитей.

„Смотри, я тоже Кукла!“ — говорила она тогда, важничая, маме. Сейчас Насте казалось, что устами младенца глаголила истина. „Все мы куклы, все мы прототипы универсальной Треси“, — думала печально Анастасия.

— Куда тебя отвезти?

Она заметила, что Евгений трезвый, как хрусталь.

— Мы еще не договорили. — Настя намекала на продолжение интервью.

— Настя, после этого магазина… Ну, мне как-то не хочется говорить о строительстве…

— Неужели эти игрушки произвели на тебя такое впечатление?

— Дело не во впечатлении. Просто мне не хочется вести деловой разговор.

Они уже подошли к автомобилю, припаркованному среди десятка себе подобных, и Евгений, отключив противоугонную сигнализацию, открыл дверцу.

Настя села и закурила длинную, тонкую сигарету. Она таяла, исходя ароматным дымом, ради которого и была призвана появиться на свет.

Пирожников закурил „Кэмел“.

Они курили в автомобиле с открытыми дверцами чудесным весенним вечером под сиреневатым небом, на котором уже зажглись первые звезды.

— Настя, — первым нарушил молчание Евгений.

— Да?

— Я в тебя влюбился, — произнес он медленно и чуть-чуть отрешенно, глядя сквозь ветровое стекло на опустевшую улицу.

Комочек пепла оторвался от его сигареты и, влекомый силой всемирного притяжения, упал на пол салона „вольво“…

Она молчала, поскольку вовсе не представляла себе, что следует из неожиданного признания Пирожникова.

— Я почти совсем ничего не знаю о тебе, — продолжал Евгений, — но то, как ты тогда, помнишь, плакала, у меня все время стоит в глазах. И то, как ты сегодня смотрела на всю эту шуточную гадость… Ты воспринимала все эти предметы так, словно они были доисторическими, экспонатами музея археологии… — Он ненадолго замолк, прикурив новую сигарету вместо почти совсем истлевшей. — Я не хочу врываться в твою жизнь, тем более что-то в ней разрушить… Но я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах… И, может быть, согласилась стать моей женой.