P.M - боло-боло

• Название: боло-боло
• Автор: P.M
• Издательство: Радикальная Теория и Практика
• Жанр: Анархизм
• Год: 2014

В своей антикапиталистечской утопии автор описывает все сферы жизни автономных сообществ, связанных в глобальную сеть, — боло-боло. Они вобрали в себя всё то, к чему мы стремимся и за что сражаемся: экологический образ жизни, кооперативная структура производства, устойчивое развитие, доверительные взаимоотношения, независимость и абсолютная свобода личности. Несмотря на то, что эта книга была написана 30 лет назад, она содержит в себе фундаментальные принципы общества нового типа и служит отличным средством для вдохновения к новым преобразованиям.

---

*С возникновением ибу мы избавимся от «человека» и, к счастью, вместе с этим избавимся от подобных вопросов: «человек» жесток или нет? Он «хороший» или «плохой» по своей «природе»? (Понятие «природа» тоже исчезнет.) Все эти определения — особенно гуманистические, позитивные — странного существа названного «человеком» всегда имели катастрофические последствия. Если «человек» хороший, что же нам делать с теми, кто (в порядке исключения, конечно) плохой? На протяжении всей истории человечества таких людей закрывают в лагеря и «перевоспитывают». Если результата нет — у них ведь был шанс, в конце концов, — их помещают в психиатрические лечебницы. Томас Мор познал «человека», однако в своей гуманной утопии он хотел ввести смертельную казнь за прелюбодеяние. Мы предпочитаем не знать такого. Ибу может быть жестоким, и даже может получать удовольствие от прямых, личных нападений на других ибу. Нет никакого образца ибу.

Это чистая демагогия объяснять феномен современных войн существованием межличностного насилия. Нигде нет такой мирной, ненасильственной и мягкой атмосферы, как внутри армии. Солдаты как «хорошие товарищи» помогают друг другу, делятся едой, поддерживают друг друга эмоционально. Все их насильственные действия управляются извне и направляются на врага. Даже в таком случае чувствам не придаётся большого значения. Война стала бюрократической, индустриализированной, анонимной процедурой по массовой дезинфекции. Ненависть и агрессивность только раздражает технарей современной войны, может даже воспрепятствовать созданию войны. Война не строится на логике насилия, чувств, а только на логике государственности, экономики, иерархической организации. В таком виде лучше было бы сравнить войну с медициной: неэмо­циональное отношение к дисфункциональным телам. (Сравните общепринятую терминологию: операции, театры, интервенции, дезинфекции, точечные удары.)

Если под термином «война» понимается коллективное, страстное, прямое насилие, яка становится способом сделать её вновь возможной. Возможной, так как она будет необязательной и может никогда не примет катастрофических масштабов. Возможно, по схожим причинам Калленбах в своей «Экотопии» предложил что-то вроде неолитического военного ритуала. Однако этот ритуал проводится за границами повседневной жизни и напоминает официально контролируемый эксперимент. «Реальные» войны, допустимые с яка, несравнимы с «Экотопией» Калленбаха: чего они боятся? И, конечно, женщины не включаются в его военные игры, потому что они по своей природе ненасильственны. Очередной типичный мужской миф.

**Но будут ли соблюдаться эти правила? Не кажется ли, что «насилие» просто сметёт все эти запреты и правила? Подобные опасения типичны для цивилизации, где насилие под запретом многие столетия, дабы предупредить бюрократическое государственное насилие. Однако в условиях боло насилие станет повседневным опытом, поэтому люди научатся управлять им рационально. Рациональность тесно связана с избыточностью: явления, которые случаются редко, приводят к катастрофическим реакциям. Правила ведения боевых действий эффективно работали у древних греков и римлян, у американских индейцев в средневековье и у многих других цивилизаций. Чудовища вроде Цезаря, Чингиз Хана, Эрнана Кортеза и др. появляются в результате изолированности, отсутствия прямых взаимодействий и коммуникаций между гражданами. Поскольку обязательным условием существования боло-боло станет универсальная коммуникация и распространение правил совершения насильственных действий, подобные исторические катастрофы не возникнут.

Естественно, что будут возникать различные проблемы. Появится необходимость в создании временного народного ополчения для наблюдения за соблюдением правил. В случае, если стороны будут нарушать правила, подобные ополчения превратятся в своеобразную армию, для управления которой необходимо будет создать ещё один институт. Однако подобная эскалация подразумевает наличие централизованной экономической системы с соответствующими ресурсами. Становится понятным, что в боло-боло не будет условий для создания армии.

Также возможно, что когда-нибудь какой-то псих-одиночка создаст атомную бомбу в стенах заброшенной фабрики. Можно понять его действия, вызванные его сакральной нимой. Но это ли справедливое оправдание, когда весь город превратится в руины? А возможно ли вообще, что такое произойдёт? Как же он соберёт необходимые запчасти для бомбы, найдёт мастерскую для своей работы, когда «все у всех на виду»? Скорее всего, подобные действия будут пресечены социальным контролем присущим боло-боло.

Хотя этот же псих-одиночка не представляет такой опасности, как современные учёные и политики…

Боло-боло 30 лет спустя

Книга «Боло-боло» впервые была опубликована в 1983 г. (немецкое издание) и здесь перепечатывается в её первоначальном виде. За тридцать лет «Боло-боло» была переведена на множество языков: французский, английский, итальянский, португальский, турецкий, иврит, русский. Существуют онлайн версии книги на испанском и польском языках. Эта книга продолжает всплывать на поверхность при самых разнообразных обстоятельствах и в неожиданных местах. После кризиса семидесятых, завершившего послевоенный период, книга имела целью показать правдоподобный исход событий. Проходит тридцать лет — тот же самый кризис (с теми же самыми комбинациями) по-прежнему не разрешён. И вот мы по-прежнему ищем из него выход. Основные вопросы остаются: как нам найти способ жизни, который был бы действительно сбалансированным как с точки зрения экологии, так с точки зрения общества? Пределы экономического роста были известны уже тридцать лет назад, но изменения климата казались проблемой будущего, которую можно предотвратить. Сейчас изменения климата стали фактом, и всё, что мы может сделать, это минимизировать их эффект. В то же самое время разделение среди населения этой планеты значительно усугубилось. Самым богатым 10% мирового населения сейчас принадлежит 85% активов. При этом 40% этих активов находятся во владении одного процента этого слоя населения. Самая бедная половина населения мира зарабатывает только один процент общей прибыли, другая половина — 99%. В 1960 году самая богатая пятая часть жителей нашей планеты жила на доходы в 30 раз более высокие, чем доходы наиболее бедной пятой части жителей, в 2000 году эта разница составила 80 раз.

Неудивительно, что 20% населения планеты, живущие в относительном комфорте, защищают свой способ жизни при помощи заборов, границ, патрулей и войн. Беженцы из бедных стран каждый день умирают в Средиземном море. Территория А-договора стала закрытым сообществом, антисоциальной крепостью. Но цена высока. Мир превратился в опасное место, жизнь и внутри, и снаружи зоны комфорта ненадёжна. «Немногие счастливые» на самом деле не счастливы, что показали недавние демонстрации в Греции, Испании, Франции и Португалии. Ситуация кажется гораздо более мрачной, чем 30 лет назад.

Неудивительно, что капитализм никогда не был настолько дискредитирован, как сегодня. Убеждённость в том, что он не работает и должен прекратить своё существование, стала в наше время здравым смыслом. Это убеждение настолько очевидно, что большинство людей даже не утруждаются больше критиковать капитализм, а с большей охотой направляют свою энергию напрямую на поиск путей выхода из него. Согласно исследованию ВВС, только 11% населения планеты думают, что капитализм работает хорошо. Во Франции, Мексике и Украине более 40% требуют заменить его чем-то совершенно иным. Есть только две страны, где более одной пятой части населения уверены, что капитализм в его нынешней форме функционирует должным образом: США (25%) и Пакистан (21%).

Идеи, представленные в «Боло-боло», сегодня уже существуют во многих контекстах. Отрицательный экономический рост, города с переходной экономикой, кооперативы, климатическая справедливость — всё это отдельные аспекты глобального выхода из капитализма. Почти каждый день вносится новый вклад в копилку альтернативных идей, и «старые» голоса звучат всё более громко. Всё больше и больше фермеров готовы перейти к CSA (сельское хозяйство, поддерживаемое местными общинами) и другим схемам прямой кооперации между производителем и потребителем. Ре-аграризация, о которой говорит Вандана Шива, несовместима с капитализмом (она по своей природе нерентабельна), но может одновременно пониматься как ревитализация и ресоциализация наших городов. Всё большее и большее число людей понимают концепцию натурального хозяйства (коду) как практический путь организации нашего социального метаболизма.

Как указывает Вандана Шива, наш «северо-западный» образ жизни возможен только для одного из семи миллиардов жителей этой планеты. Эту точку зрения разделяет Ханс-Петер Гензихен. Он использует термин «Armseligkeit» (интересное немецкое слово, образованное из комбинации слов «бедность» и «блаженство») для описания нового образа жизни, базирующегося на модели потребления ресурсов типичной для Чили или Словакии, и подтверждающего «счастье» с половиной ВНП США или Швейцарии. Глобальная политика в области домохозяйства будет одной из наших следующих задач, и нужно относиться к ней серьёзно. Большинство выводов Гензихэна базируется на опыте проектов Восточной Германии по локальной продукции, обмену и кооперации. Кажется, что даже неофиты капиталистической утопии повидали достаточно. Однако Гензихэн располагает свои предложения строго в глобальном общемировом контексте. «Труд», которого до сих пор некоторые требуют, навсегда и повсеместно исчез. Мы очнёмся в другом мире, который может быть гораздо лучше пригоден для жизни, чем сегодняшний.