Лев Визен - Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

• Название: Хосе Марти. Хроника жизни повстанца
• Автор: Лев Визен
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Эта книга — первая биография Хосе Марти, написанная советским автором, — не претендует на исчерпывающий анализ многогранной и разнообразной деятельности великого сына кубинского народа. Деятельность Марти настолько полна и многогранна, литературное, философское, революционное наследие его столь глубоко и значительно, что трудно ожидать от этой первой у нас книги чего-то большего, чем стремление познакомить читателя лишь с основными вехами жизни апостола кубинской революции.

---

Трусость под маской благоразумия пытается использовать сегодня вздорную сказку о негритянской опасности. Но ненависть негров мерещится только тому, кто их сам ненавидит, и тому, кто спекулирует на этом необоснованном страхе с неблаговидной целью удержать тысячи рук, готовых подняться и изгнать с кубинской земли растленных оккупантов.

В душе антильца нет ненависти. Но, склоняясь перед умирающим в бою испанцем, воины революции предпочли бы видеть его живым, видеть его в своих рядах.

В войне за независимость кубинский народ должен найти такие формы государственного устройства, которые удовлетворяли бы требованиям всего населения, обеспечивали бы Кубе признание и помощь других народов, а вместе с тем позволяли бы вести решительные военные действия, направленные к быстрому окончанию войны. В основу построения освобожденной родины должна быть положена жизнеспособная и отвечающая национальным условиям организация, которая не позволила бы какому-нибудь непризнанному, не имеющему реальной опоры правительству навязать стране свою тиранию или диктатуру.

Революционная война за независимость Кубы, важнейшего из Антильских островов, на которых в ближайшие годы должны скреститься торговые пути, связывающие континенты, является событием большой общечеловеческой важности».

Максимо Гомес снял очки, протер их огромным шейным платком, снова надел. Ничего подобного ему читать еще не приходилось. Строки, написанные Марти, — это ответ на все вопросы, на сомнения всех, кого волнует новая война.

«Выступая от имени родины, вольной выбирать себе конституцию, и складывая к ее ногам плоды усилий двух поколений, мы, объединенные ответственностью за содержание настоящего манифеста, в знак единства и сплоченности кубинской революции совместно подписываем его:

Делегадо Революционной кубинской партии

Хосе Марти,

Главнокомандующий войсками Освободительной армии.

…….»

Генерал, не раздумывая, взял перо и подписался:

Максимо Гомес.

ДОРОГИ ЧЕСТИ

Оставаясь наедине с собой, Марти не мог уйти от смутных предчувствий и сомнений. Он решил проститься с матерью и написал ей: «В преддверии большого пути я не переставая думаю о вас и о той боли, которую принесла вам любовь ко мне. Почему именно вашему сыну была суждена жизнь, полная жертв? Но, честное слово, я не могу иначе. Долг мужчины — быть там, где он должен быть. А вы всегда со мной… Обнимите моих сестер и их друзей. Хоть бы раз мне увидеть их довольными мною. А теперь пожелайте мне доброго пути и верьте, что ваш сын никогда не совершит деяние нечистое или недостойное.

Храни вас господь!.. Пострадать за правду — счастье. Не переживайте за меня…»

Он чувствовал, как изменилось его отношение к окружающему, как отодвинулось на задний план многое, еще вчера волновавшее.

Он выполнил поставленную перед собой задачу, объединив кубинцев, создал Революционную партию, призвал родину к народной войне.

Теперь, казалось, он мог бы отойти на шаг в сторону, предоставив все заботы военным. Однако он понимал, что его ответственность лишь возросла: генералы могли возглавлять и вести войну, но не революцию.

1 апреля неказистое одномачтовое суденышко «Бретер» вышло из гавани Монтекристи к острову Инагуа. Марти лежал на грязных досках палубы и смотрел вверх, где в бесконечной голубизне плавали похожие на кресты силуэты черно-розовых фламинго.

На борту было шесть пассажиров: Марти, Гомес, кубинцы Франсиско Борреро, Анхел Герра и Сесар Салас, доминиканский негр Маркос дель Росарио. И груз оружия. Поздно вечером 2 апреля «Бретер» бросил якорь в мутной гавани Инагуа.

На рассвете таможенники захотели осмотреть судно. Марти два часа отговаривал их и, наконец, добился своего, сунув несколько зеленых бумажек в карман лейтенанта. Дель Росарио принес бочонок пресной воды, но отчалить не пришлось. Капитан «Бретера», еще на рассвете сошедший с тремя матросами на берег, вернулся один. Пьяно икая, он сообщил, что команда «сбежала».

Взбешенный Гомес выхватил револьвер, и Борреро еле успел схватить «старика» за запястья. Марти бросился на причал. Ему удалось заставить пьянчугу вернуть четыреста песо — все, что еще осталось у него от полученной в Монтекристи суммы. Новой команды Марти набрать не смог.

В три часа дня экспедиционеры собрались на совет.

— Нет матросов в порту, где люди рождаются моряками! — гневно восклицал Марти. — Очевидно, нас предали снова…

Оставаться на судне было опасно, даже если испанцы еще ни о чем и не подозревали. «Сбежавшая» команда могла проболтаться.

Шестеро революционеров поодиночке ушли в городок. Гомес и Марти встретились у консула Гаити, мосье Барбье.

— Есть один выход, — сказал им Барбье. — Из Инагуа скоро выходит немецкий пароход «Нордстранд»…

5 апреля, уплатив тысячу долларов капитану Лёве, шестеро взошли на борт «Нордстранда». У трапа они предъявили таможеннику шесть подписанных мосье Барбье паспортов. Документы с изящными французскими именами не стоили повстанцам ни цента. Барбье желал Кубе свободы.

В трюм вместе с патронными ящиками был погружен маленький четырехвесельный бот. Лёве обещал подойти к берегам Кубы так близко, как это только будет возможно. Но прежде чем идти на запад к Кубе, «Нордстранд» отправился на восток. 6 апреля, подгоняемый штормовым ветром, он вошел в гавань Кап-Аитьена, чтобы выгрузить партию скоропортящихся фруктов. В тот же день шестью его пассажирами заинтересовалась полиция — кто-то узнал Гомеса в лицо.

Пришедший вскоре из Порт-о-Пренса приказ об аресте «бандитов» принял телеграфист Хосе Аран. Друг кубинских революционеров, он задержал его на четыре часа. За это время все шестеро были спрятаны гаитянами у надежных людей.

Марти оказался в двухэтажном домике на улице Водревиль. Он сидел у зарешеченной косыми дощечками двери и слушал звуки улицы. «Я чувствую тепло светлого и свежего солнца, слышу, как шумит и спорит рынок по соседству, слышу шарканье шагов и крик продавца фруктов. Мне кажется, где-то звучат далекие трубы и барабаны. Я слышу стук трости по тротуару и молитву старика перед распятием на пустом углу… Как медленно тянется время для того, кто ждет…»

В ночь с 9 на 10 апреля «Нордстранд» вышел из Кап-Аитьена. В 8 часов вечера 11 апреля он остановился в трех милях от южного берега провинции Орьенте.

Лил дождь, и порывистый ветер раскачивал бот, повисший над волнами на двух тросах. Капитан Лёве, одетый в непромокаемый плащ, стоял на мостике и шептал по-немецки:

— Это безумие, это безумие…

Ящики с оружием уже лежали под сиденьями бота. Шестеро сосредоточенных мужчин по очереди прыгнули в мокрое суденышко с борта парохода. Один из них, вислоусый старик, махнул рукой. Барабаны лебедок повернулись, и бот пошел вниз. Первая же волна отшвырнула его в темноту, прочь от «Нордстранда».

Три часа шестеро гребцов боролись с бурей. Сорвало руль, и Гомес пытался править веслом. Каждая новая волна могла накрыть бот. Марти слышал, как за спиной, гребя из последних сил, молился своим древним африканским богам Маркос дель Росарио. Но судьба благоволила к смельчакам. Ветер постепенно стал стихать, волны уменьшились, и где-то в черноте ночи замаячил слабый огонек. В 11 часов вечера 11 апреля 1895 года бот проскрежетал килем по прибрежной гальке.

— Иди первым, Марти, — сказал Гомес. — Это твое право.

Марти сделал несколько шагов, упал на колени и поцеловал соленые камни.

Они высадились в крохотной бухточке, где ровная прибрежная полоса шириною в двадцать метров тянулась вдоль кромки прибоя едва на четверть мили. Дальше дороги не было. Почти отвесные скалы, сплошь поросшие колючими кустами, вздымались ввысь, словно стены громадного каземата. Впереди — скалы, сзади — море. Огонь, на который они гребли, исчез. Цепляясь за уступы скал, они двинулись вверх и вперед.

Несколько часов, сменяя друг друга, они прорубали дорогу в зарослях.

Они остановились, лишь почувствовав запах дыма и услышав крик петуха.

Борреро пошел на разведку. За рощей оказались крестьянские хижины. Они долго стучали в крайнюю.

— Кто там? — наконец раздался голос из-за двери.

— Мы, мамби, — ответил Гомес.

— Мамби? — недоверчиво переспросил голос, и вслед за этим они услышали хорошо знакомый звук — лязг винтовочного затвора.

Дверь открылась. Высокий крестьянин в холщовых штанах вышел на крыльцо с фонарем и винтовкой. Слабый луч упал на лицо Гамеса.

— О, генерал… — растерянно проговорил крестьянин.

Через полчаса они сидели в тепле и, обжигаясь, пили кофе.

«Я никогда не забуду всего, что было этой ночью, а тем более этих людей, — записал в дневнике Марти. — Мое единственное ощущение — счастье».