Геннадий Козлов - Грустный оптимизм счастливого поколения

• Название: Грустный оптимизм счастливого поколения
• Автор: Геннадий Козлов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-480-00217-1

Книга для тех, кто заинтересован в оптимальной реализации предначертаний своей судьбы, будущей судьбы землян и, главное, нашей российской судьбы.

Повествуя о днях былых, сегодняшних и будущих, автор избегает глубокомысленной безысходности в рассуждениях и заключениях. В силу мягкой ироничности стиля книга вас не утомит.

Чтение даст возможность отвлечься от сиюминутных проблем, не раз улыбнуться и задуматься о глубоко личном.

Кому-то она добавит уверенности в своих силах и простимулирует к большей целеустремленности.

Геннадий Викторович Козлов – выпускник физического факультета МГУ, доктор физико-математических наук, лауреат Государственной премии СССР, действительный государственный советник Российской федерации первого класса. Более 25 лет проработал в Физическом институте АН СССР и Институте общей физики РАН. Длительное время работал заместителем министра науки, возглавлял Российское агентство по системам управления. Член Союза писателей России. Автор книг «Познание судьбы», «Воплощение судьбы», «Лаборатория» и «Наука под углом зрения».

---

Уровень очередного варианта диссертации был по-прежнему низким, но у В. М. появился активный напарник из Киева – Ю. М., который тоже представил докторскую диссертацию, используя результаты совместных с В. М. работ.

Взвесив все «за» и «против», мы с Волковым решили принять бой и выступить с критикой обеих диссертаций. Чего здесь только не было, страшно вспомнить. Продержались мы примерно год, а потом, будучи увлеченными новыми исследованиями, махнули рукой. На защиту В. М. мы даже не пошли, только слышали, что прошла она блекло с перевесом положительного голосования всего в один голос.

В ВАКе диссертацию В. М. ждала трудная судьба. Как потом выяснилось, ее дважды направляли «черному» оппоненту. Первый вообще отказался писать отзыв, а второй дал очень плохой. В. М. был уверен, хотя и совершенно безосновательно, что это наших рук дело. Мы даже не были в курсе всех этих коллизий. Диссертация объективно была очень слабой, отсюда проистекали все его беды.

После длительного рассмотрения диссертацию ВАК все-таки утвердил, после чего В. М. вообще исчез из нашего поля зрения. Он почти ничего не печатал и никак не реагировал, когда мы в очередной раз по ходу дела опровергали его прежние работы.

В 1981 году для написания докторской диссертации созрел и я. Результатов у нас было более чем достаточно. Прослышав о моем замысле, возбудился Ю. М. – киевский соратник В. М. Он попросил принять его вместе с другим профессором из Прибалтики и ознакомить с работами. Мы согласились, благо показать у нас было что.

Сначала экскурсанты вели себя подчеркнуто сухо и официально, но постепенно прибалт стал выражать положительные эмоции. В конце же он так к нам расположился, что тайно признался в предписанной ему Ю. М. роли быть свидетелем нашей научной несостоятельности. Вышло же все с точностью до наоборот. Ю. М. попался на свою же наживку. Для того чтобы совсем не пасть в глазах приведенного свидетеля, он вынужден был признать наши успехи и заявить о прекращении борьбы. Желая, видимо, усилить эффект своего прозрения и объективности, он попросил прислать ему автореферат моей будущей диссертации и обещал дать хороший отзыв.

Наступил «час Х». В. М. на защиту пришел, а киевлянина не было. После доклада я ответил на вопросы, и секретарь совета стал зачитывать отзывы. Выполнив эту обязанность, он открыл дискуссию. Тут В. М. встрепенулся и стал выяснять, почему не огласили его отзыв. Секретарь развел руками: других отзывов не было.

Выяснилось, что В. М. передал свой отзыв через дочку, которая проходила в ФИАНе практику. Кому конкретно был передан отзыв, так и осталось неясным. У В. М. с собой «случайно» оказалась копия, и он ее зачитал. Это был, видимо, хорошо продуманный трюк, позволявший заставить меня отвечать на замечания, что называется, с листа.

Отзыв был длинный, ставил под сомнения многие результаты и имел отрицательное заключение. Ответить на замечания мне было нетрудно, тем более что обо всех имевших место разногласиях мы открыто заявили в статьях, а В. М. публично на это никак не реагировал. В результате ученый совет единогласно поддержал диссертацию. Таким образом, выступление В. М. только привнесло острую интригу и оживило обычно весьма скучную процедуру защиты.

Вскоре выяснилось, однако, что борьба далеко не завершена. От киевлянина в ученый совет пришло длинное письмо отнюдь не положительного содержания. Из него я узнал много интересного и неожиданного о себе и своей работе. Половина письма была просто враньем, а другая носила вздорный характер.

Вскоре в ВАК поступило еще одно заявление от В. М. Все было написано с таким перебором, что найти убедительные контраргументы не составляло труда. В результате ВАК утвердил диссертацию без каких-либо задержек.

Сейчас задаюсь вопросом: нужно ли было вообще ввязываться в борьбу за «чистоту рядов»? В те молодые годы подобный вопрос для меня просто не стоял, была полная уверенность, что все должно быть по-честному. Казалось бы, итогом борьбы стало лишь появление серьезных недругов, но это поверхностный взгляд. В результате из не нюхавших пороха новобранцев мы превратились в закаленных бойцов, прошедших «горячую точку». Через несколько лет на защите докторской диссертации Волкова уже не было ни затерявшихся разгромных отзывов, ни даже заявлений в ВАК.

Победа была полной и окончательной.

Глава шестая Из жизни экспериментаторов

Физики-экспериментаторы должны многое уметь, чтобы успешно работать. По своим способностям и склонностям каждый научный сотрудник занимает в коллективе свою особую нишу. Мои наблюдения позволяют выделить здесь некоторые категории.

«Рукоделы». Очень важная, я бы даже сказал, ключевая категория специалистов для любого эксперимента. «Рукоделы» важны на всех уровнях, начиная от рабочих, техников и кончая самими учеными. Подчас работа по подготовке экспериментальных образцов ведется на уровне Левши, и любая ошибка сводит все на нет. Последовательность действий и даже все движения должны быть продуманы до мельчайших деталей. Необходимые инструменты и материалы готовятся и раскладываются как у хирурга, а «операция» длится иной раз целую неделю.

«Технари». Научные сотрудники этого типа в экспериментальном деле также котируются очень высоко, ибо технику приходится постоянно совершенствовать, переделывать, а то и просто создавать заново, а наша родная имеет обыкновение еще и ломаться. Подчас технари терзаются комплексом неполноценности из-за того, что не стали «учеными с большой буквы». Он возникает на базе того, что изготовленную ими экспериментальную технику используют другие. И эти другие получают на ней интересные научные результаты, интерпретируют их, ездят с докладами на конференции, защищают диссертации и т. д. Проблема эта серьезная.

«Хозяева». В экспериментальной работе в любой момент может понадобиться все что угодно, начиная с болтов с левой резьбой и кончая восковыми свечами. «Хозяин» собирает и копит все это. «Хозяева» известны всем, и дружба с ними высоко ценится. Все они большие куркули и никогда не открывают публике всех своих запасов.

«Энтузиасты». Способны делать любую, самую неприятную и тяжелую работу. Долгими часами без устали и ропота они ведут изнурительные измерения. Они готовы по первому зову прийти на работу ни свет ни заря и уйти за полночь. Это настоящие «пахари». Типичным недостатком, свойственным, по-видимому, большинству «энтузиастов», является значительная вероятность ошибки. Это приходится каждый раз учитывать.

«Раскопщики». Решая ту или иную задачу, они не оставляют без внимания ни одной мельчайшей детали, попадающейся на пути или лежащей рядом. Такие люди по прошествии лет становятся очень эрудированными и опытными. Они чрезвычайно полезны как консультанты и эксперты. Однако их научная карьера редко оказывается успешной. Путь к цели растягивается на многие годы и иной раз вообще исчезает из виду. Диссертацию они никак не могут представить, все считая свою работу незавершенной. Обычно они не слишком удачливы и в семейной жизни.

«Эрудиты». Больше всего времени проводят в библиотеках. С ними можно обсудить любую проблему и за полчаса получить ориентиры, на самостоятельный поиск которых ушел бы месяц. В науке между коллегами как-то не принято рассчитываться за подобные услуги. В лучшем случае «эрудитов» благодарят в печатных трудах. Случается, что у них самих научных работ почти не бывает.

«Писатели». Их функция очевидна. Они должны обладать не только хорошим слогом, но и способностью акцентированно подать материал. Один и тот же результат можно изложить так, что его примут в самый престижный научный журнал типа «Nature» или отвергнут в вузовском вестнике.

«Генераторы идей». Самые творческие личности. Идеи и фантазии приходят к ним в голову постоянно. В их изобилии нужно отыскать подходящие и не поддаться соблазну заманчивой нереальности.

«Критики». Это самый привередливый народ. Они способны охаять любую работу, поставить под сомнение состоятельность решений и выводов. Этим людям можно и полезно показывать только уже завершенную работу перед публикацией. В начале работы их критика неуместна и деструктивна, после нее просто опускаются руки. Это своего рода «санитары леса», они редко имеют много друзей, и характер их, как правило, с годами сильно портится.

«Коммуникаторы». Сами они часто никаких исследований не ведут, но знают всё обо всех и обо всем. Целыми днями они курсируют между лабораториями и институтами, посещают все семинары и конференции. Реже их встретишь в библиотеках. Их приход всегда связан с научными или околонаучными новостями, не всегда, правда, надежными, но всегда интригующими. Такие коллеги тоже полезны. Через них быстро устанавливаются деловые связи и организуются совместные исследования. Именно с этого они обычно и «кормятся», становясь соавторами многих работ.