Николай Томан - Неизвестная земля

• Название: Неизвестная земля
• Автор: Николай Томан
• Жанр: Научная Фантастика

---

- А спиртного ничего нет, - разводит руками Леонид Александрович. - Уж извините...

- А мы непьющие, - заявляет вдруг Омегин.

- Так я вам и поверил! - смеется профессор.

Омегину очень хочется сесть рядом с Варей, но Алексей опережает его. На Варе теперь пестрый сарафанчик (и когда только успела переодеться?), он очень ей идет, так же, видимо, как и вообще все, что бы она ни надела на себя. Так, во всяком случае, кажется Алексею.

- Ну-с, а теперь приступим к скромной трапезе, - приветливо улыбаясь, произносит Кречетов. - Прошу вас!

Но тут широко раздвигается дверь и в купе просовывается рыжая голова Фрегатова.

- А, вот он где! Ба, да тут и Русин!.. Это что же такое - выездной пленум фантастов на брега Черного моря?

- Это ваши друзья, наверно? - кивает Кречетов на Фрегатова и выглядывающего из-за его плеча Семенова.

- Да, это те самые фантасты, о которых я говорил вам, - без особого энтузиазма подтверждает Омегин.

- И один из них - автор "Счастливой планеты"?

- Да, вот тот, что сзади, - комментирует Омегин. - Познакомьтесь с профессором Кречетовым, товарищ Семенов. Он в восторге от вашего романа.

- Заходите, заходите, пожалуйста, товарищи! - приветливо кивает им Леонид Александрович. - В тесноте да не в обиде, как говорится. А роман ваш я действительно читал.

- И он вам, в самом деле, понравился?

- Я не берусь судить о нем с чисто литературных позиций, но мне думается...

И тут завязывается научный спор, в пылу которого участники его забывают не только о бутербродах Вари, но и о принесенном проводником чае.

- Я не буду спорить с вами о возможности небелковой материальной основы жизни. Допускаю даже азотную планету... - пытается высказать свою мысль Кречетов, но его сразу же перебивает Русин:

- Но тогда моря и океаны заполнятся ведь жидким аммиаком!

- Ну и что же? - набрасывается на него Семенов. - Это ведь только на Земле господствует кислород, а во всех внешних планетах солнечной системы, начиная с Юпитера, азот. Зато метеорология азотной планеты куда благоприятнее нашей кислородной, жидкая фаза которой имеет значительно меньший молекулярный вес, чем средний молекулярный вес земной атмосферы. Поэтому-то и неспокойна наша атмосфера, насыщенная парами воды. А небо азотных планет должно быть вечно безоблачным, без гроз, дождей и снегопадов...

- Я же и не спорю с этим... Я не против такой возможности, - удается, наконец, произнести несколько слов профессору Кречетову.

И снова взволнованный голос Алексея Русина:

- И вы допускаете жизнь на такой планете?

- Он допускает. Об этом свидетельствует его роман, - подтверждает Кречетов. - Но и я готов допустить на такой планете только какую-то низшую форму жизни...

- А я нет! - упрямо трясет головой Русин. - Не может быть никакой жизни на такой планете!

- Ну вот, снова ограничение! - сокрушенно разводит руками Омегин.

- А я не понимаю, почему Русин допускает жизнь только на белковой основе, а не на кремниевой? Вы же не против иных форм жизни, профессор? спрашивает Фрегатов.

- В принципе не против. Биология живых существ должна, видимо, определяться химическим составом планеты. А поскольку нет пока достаточной ясности в характеристике живой материи, воссоздание биологии какой-нибудь иной, чем наша, планеты лежит, конечно, в области смутных догадок.

- То есть в области фантастики! - смеется очень довольный этим заявлением профессора Омегин, убежденный сторонник смутных догадок.

- Да, в какой-то мере, - соглашается с ним Кречетов.

- Не будем спорить сейчас о степени смутности наших догадок в научной фантастике, - предлагает Фрегатов, - но в допущении возможности жизни на азотной планете нет ведь ничего антинаучного.

- Ну, а как же могла она там возникнуть? - спрашивает Русин. - Как осуществлялась на ней миграция химических элементов? Если мы исключаем из этого цикла господа бога, смыслящего в химии, то кто помог "встретиться" там химическим элементам, которые образовали затем органические вещества, на основе которых...

- Ну, знаешь ли, если еще и в такие детали вдаваться в научной фантастике!.. - почти возмущенно восклицает Омегин.

- А может быть, мы все-таки будем завтракать? - робко предлагает Варя, протягивая спорщикам бутерброды.

Чувствуя, что Варе не очень интересен, а может быть, даже и неприятен этот спор, Алексей готов прекратить его, хотя он так полон протеста, что и есть уже не хочет. А Фрегатов не только не отказывается от бутерброда, но и откусывает от него большую его половину, не собираясь, однако, прекращать полемику.

- Вас смущает, что на азотной планете не будет дождей и рек, а жидкий аммиак во впадинах ее коры окажется слишком спокойным? - обращается он к Русину. - А почему бы не допустить, что химические элементы такой планеты "встретятся" в нужных сочетаниях в результате одних лишь тектонических явлений?

- Но ведь это будет совсем уж исключительный случай...

- Да, но в условиях неограниченного времени и планет, которыми располагает такой экспериментатор, как природа...

- Да, да, - утвердительно кивает Кречетов. - Теория вероятности допускает это. Допустим и мы, что жизнь на такой планете возникла. А что дальше? Каково ее дальнейшее развитие? На вашей идеальной планете, товарищ Семенов, отсутствует ведь даже наклон ее оси. А это исключает смену времен года и необходимость живых существ приспосабливаться то к летней жаре, то к зимнему холоду. И как же вы не понимаете, что именно "неидеальность" нашей планеты, ее дождливое, грозовое небо (кстати, не забывайте о роли грозы в возникновении жизни!), ее суровые зимы и летний зной как раз и вынуждали живые существа приспосабливаться к условиям, а следовательно, и совершенствоваться.

- Но возможны ведь и другие стимулы эволюции живых существ, - не очень уверенно произносит Семенов.

- А какие? Вы в своем романе даже не намекаете на них.

- Может быть, действительно прекратим на этом полемику? - неожиданно предлагает Фрегатов.

На сей раз никто не возражает.

23

В Гагру они прибывают рано утром. У подъезда светлого, типично южного вокзала их уже ждет автобус Литфонда. Минут через пятнадцать он почти битком наполняется литераторами, членами их семей и чемоданами. Из знакомых, кроме приехавших вместе с ним фантастов, Русин узнает еще человек пять москвичей, остальные либо из областных отделений, либо из республиканских союзов писателей. И конечно, как всегда, кто-нибудь, никакого отношения не имеющий не только к Союзу писателей, но и к литературе вообще, но по самой официальной путевке. Факт этот более, пожалуй, фантастический, чем некоторые произведения фантастов, ибо никто из администрации Литературного фонда просто не в состоянии дать этому объяснение.

Несмотря на тряску и шум, в автобусе сразу же завязывается оживленный разговор. Кто-то интересуется погодой и температурой моря, кто-то ценами на фрукты, а очень смуглый человек явно кавказского типа, оказавшийся местным жителем, вдруг заявляет:

- А знаете, дорогие курортники, нас ведь вчера тряхануло.

- То есть как это - тряхануло? - недоумевает пожилой писатель, сидящий с ним рядом.

- Что такое землетрясение, знаешь? Вот оно и тряхануло.

- Да быть этого не может! - восклицает писатель. - Каждый год сюда езжу и не помню, чтобы хоть раз было такое.

- Сами удивляемся, - пожимает плечами местный житель.

- В самом деле, очень странно, - замечает и Семенов. - Район тут не такой уж сейсмический...

- А чего вы удивляетесь? - перегибается к ним с переднего сиденья Фрегатов. - В каком-то справочнике по Кавказу я прочел, что "геологическая молодость горнообразовательных процессов, создавших современный рельеф Кавказа, проявляется в ярко выраженной сейсмичности и в настоящее время".

- Спасибо за цитату, - усмехается Омегин. - Утешил, называется!..

- А справка, между прочим, достоверная, - подтверждает сидящий рядом с Омегиным пожилой литератор из Еревана. - Кавказские горы действительно очень еще молодые. У нас в Армении особенно сейсмичен район между Ереваном и Араратом. Он так и называется - Араратской группой очагов. А в полосе Черноморского побережья - это районы Анапы, Туапсе, Сочи, Сухуми, Поти и Батуми.

- А Гагра? - с тревогой в голосе спрашивает какая-то женщина с ребенком.

- Тут это очень редкое явление, - успокаивает ее ереванец.

Алексей все посматривает на Кречетова, который не произнес пока ни слова, но по всему чувствуется, что очень внимательно прислушивается к разговору. Русину кажется даже, что он встревожен чем-то. Продольные складки на его лбу стали заметно резче, сузились чуть-чуть и глаза.

"С чего бы это?.. - недоумевает Алексей... - Не испугался же он..."

- Простите, пожалуйста, товарищ, - обращается вдруг Кречетов к местному жителю, сообщившему о землетрясении. - Вы не помните, когда это было?

- Как не помнить - хорошо помню. Около двух часов это было. Как раз перед обедом. Я тут у вас в Литфонде на кухне работаю. А когда тряхануло, у меня в руках противень с соусом был, ну, я и плеснул его на халат шефа. Знаете, что потом было? Хуже, чем само землетрясение!