В. Яковлева - Ради жизни на земле (сборник)

• Название: Ради жизни на земле (сборник)
• Автор: В. Яковлева
• Издательство: «Казахстан»
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Перед вами необычный военный сборник. Это перекличка бойцов незабываемого прошлого от памятных июньских дней 41-го до ярких примеров мужества и героизма защитников сегодняшней границы.

Книга эта раскрывает лучшие духовные качества советского народа и повествует о воинском мастерстве представителей различных родов войск: пограничников и чекистов, моряков и пехотинцев, летчиков и артиллеристов, танкистов и связистов…

И еще: книга эта о казахстанцах, несмотря на обширную географию происходящих в ней событий. Подвиг нашего земляка Сергея Гуденко в начале войны на границе, флаг Рахимжана Кошкарбаева в Берлине, подпольная деятельность в оккупированном Львове Степана Пастухова, ныне проживающего в Талгаре, — это славная героическая эстафета защитников нашей Родины.

О них и о десятках других советских патриотов рассказывают 25 очерков этого сборника, предлагаемого массовому читателю.

---

Стоит ли говорить, как обожгла меня обида, когда в обширной экспозиции музея не увидел я ни портрета, ни имени снайпера Ералиева. Огорчение еще больнее кольнуло в сердце, когда я узнал от сотрудников музея, что они ничего и не слышали о таком снайпере, не слышали даже такой фамилии. Этого я никак не ожидал и потому, наверное, растерялся перед сотрудницей музея, не нашелся сразу что сказать в ответ. Слова пришли позже.

— Как же так? Это же знаменитый снайпер Южного фронта! Впрочем, мало ли что могло случиться? Сколько примеров, когда живые герои узнавали о том, что они — Герои, через десять, двадцать лет после войны. Ахмет был очень скромным человеком. Он, может быть, и домой ничего о себе не писал. Как же узнать, где жил Ахмет, где он родился? Через адресный стол? Но там обязательно спросят отчество, год рождения разыскиваемого. А я не знаю. Искать в степях Казахстана на такой огромной территории человека, который жил здесь двадцать с лишним лет назад, зная только его имя и фамилию, — все равно, что искать иголку в стоге сена. А найти надо. Непременно. И сделать это должен я по праву однополчанина, по долгу совести. Может быть, я и хожу по земле только потому, что он остался там, в горах Кавказа.

Осень была на редкость погожая, ласковая. Над степью под синим куполом неба неторопливо плыли позолоченные солнцем облака. Из труб Казахстанской Магнитки поднимались высокие дымные столбы. На широкой глади водохранилища вспыхивали и гасли то голубые, то розовые блики угасающего дня.

Я только что опустил в почтовый ящик письмо, адресованное в Главное управление кадров Министерства обороны, и все еще был во власти дум о Ералиеве. В том, что в списках личного состава нашего полка обязательно найдут фамилию снайпера, у меня не было ни малейшего сомнения. Только бы узнать, каким военкоматом он призывался.

Я думал о том, как бы радовался Ахмет, если бы увидел вот это огромное водохранилище в ковыльной степи Казахстана, если бы увидел этот новый город, взметнувший в небо десятки заводских труб, сотни корпусов многоэтажных зданий. А может быть, он и родился где-то поблизости от этих мест и, конечно, слышал легенду про Муздубая, который жил отшельником в юрте возле степного родника. Его не любили в округе. И потому кочевники-казахи объезжали его юрту стороной даже тогда, когда умирали от жажды. Муздубай — по-казахски «злой бай». Так и называлась местность вокруг родника. Сейчас — это заводская территория. Здесь строится металлургический гигант, продукция которого уже теперь отправляется во все концы страны и за ее пределы. От злого бая уже давно не осталось и следа. Только бьющий из-под земли живой родник, заботливо обложенный плитками из цемента, напоминает людям о старой легенде. А в жаркие дни из родника утоляют жажду все, кто работает неподалеку, — и казахи, и русские, и украинцы, и литовцы… Посланцы почти всех союзных республик строят Казахстанскую Магнитку. Сколько бывших скотоводов приобрело здесь огневые профессии! И Ахмет мог бы стать доменщиком, сталеваром, как Герой Труда Еламан Байгазиев. Или строителем, как Иван Заверуха, награжденный орденом Ленина. Больше сотни пятиэтажных домов построил со своей бригадой этот бывший артиллерист. Город в городе!

Размечтавшись, я представил, как бы шли мы рядом с Ахметом по Ленинскому проспекту и вспоминали бои-походы… Вспомнили бы, конечно, и село Есауловку, где его принимали в партию, хутор Безымянный, откуда он вышел на свою первую снайперскую «охоту». В этом хуторе я впервые понял, что такое снайпер.

В тот обычный день войны, когда на переднем крае установилось затишье, мы с комбатом капитаном Гоняевым решили потренироваться в стрельбе. Возле полуразбитого сарая комбат обнаружил под снегом кучу пустых бутылок. Их сложили сюда, видать, еще тогда, когда и хутор, и весь Донбасс были в глубоком тылу. Тогда и бутылки были на вооружении: их везли к фронту со всех концов страны. Наполненные горючей смесью, в руках отважных истребителей танков они были страшнее пуль и гранат. Сколько сгорело фашистских танков, подожженных этим бесхитростным оружием!

Комбат принес штук десять пустых бутылок, поставил их в одну линию на лед застывшего озерка перед штабной землянкой.

— А ну, комсорг, покажи пистолет. Так. Смазан отлично. Наверное, и не стрелял из него ни разу?

Капитан был прав. До этого я носил наган и совсем недавно получил взамен «ТТ».

— Вот и проверим, чей лучше бьет. Условимся: двадцать шагов, десять патронов.

Уже после первых выстрелов комбата я понял, что для меня в стеклянной шеренге мишеней не останется. Пришлось идти к сараю и выбирать из кучи осколков целые бутылки.

В азарте соревнования мы с комбатом и не заметили, как на берегу озерка, за нашими спинами, собрались «болельщики». В их числе оказались и снайперы, которые пришли на передний край, чтобы ночью отправиться «на охоту». Результат моей стрельбы был неплохим: десятью выстрелами я превратил в осколки семь бутылок. В одну, зеленую с крутыми плечиками, послал три пули, но она как заколдованная продолжала стоять на месте.

Кончив стрелять, я услышал за спиной чей-то смех. Обернулся и увидел Ахмета Ералиева. Он стоял, придерживая на плече ремень своей снайперской винтовки, и добродушно хохотал.

— Не так надо, — сказал Ахмет.

— Ну-ну, покажи, как надо, — подхватил комбат. — Посмотрим, чему вас научили в школе снайперов.

— Покажи, Ахмет. Только не подведи! — подзадоривали солдаты.

Ахмет взял мою «заколдованную» бутылку с крутыми плечиками, отнес на противоположный берег озерка и там укрепил ее в развилке обгрызанного осколками ствола старой ивы. Бутылку он положил на бок, донышком в сторону противника. Отойдя шагов на полсотню, Ахмет вскинул винтовку и выстрелил почти не целясь. Сухо щелкнул выстрел, словно удар кнута. Бутылка осталась на месте. Теперь настала моя очередь смеяться, подковырнуть Ахмета:

— Вот это показал! Называется — снайпер!

Ахмет, однако, был невозмутим. Мне показалось, что он даже обрадовался промаху.

— Не надо смеяться. Смотреть надо.

— А чего смотреть? Вон она бутылка, целехонькая.

— Смотри, пожалуйста.

Я подбежал к иве. Пуля Ахмета прошла через горлышко и вышибла дно…

Припомнив этот эпизод, я отчетливо представил гудящий лес в горах Кавказа, брезентовую палатку сан-роты, в которой лежал замотанный кровавыми бинтами снайпер Иван Остафейчук. Я держу в своей руке большую, мозолистую ладонь шахтера и чувствую, как трудно, как больно говорить ему об оставшихся там, на хребте Котх, в районе штаба, товарищах. «Накрыло всех минометами… Не осталось живого места…»

Мелькнула мысль, что не вернется никогда Ахмет в родной Казахстан, и померкли передо мной краски осеннего пейзажа преображенной степи, которыми я только что любовался.

Потянулись дни ожидания. Ответ пришел недели через две: «В связи с отсутствием в Главном управлении кадров данных о награждении Ералиева А., ваше письмо направляется для проверки по архивным документам».

Значит, я не туда обратился. Надо бы сразу написать и в архив. Пришел и ответ из архива. Хоть через два месяца, но пришел.

За окном кружила белогривая метель. Ветер насвистывал что-то сердитое, резкое. В недобрый час, видать, пришел почтальон. От конверта, а потом и от развернутого листка пахнуло острым холодком.

«В имеющихся на хранении приказах по награждению личного состава 726 стр. полка за 1943 год и в книге учета награжденных этого полка за 1943 г. Ералиев А. не значится.

Документов указанного полка по учету награжденных за 1941—42 гг. на хранении в архиве МО нет».

Нет, я не обиделся: разве виноваты работники архива в том, что не оказалось у них под руками нужных документов? Но почему же их там нет? А впрочем… Ведь не зря говорят: «На войне как на войне». Всякое могло случиться. Машина с документами могла попасть под бомбежку, утонуть во время переправы, сгореть от попадания снаряда. Сколько людей погибло бесследно, а бумаги…

Терпение и настойчивость — этими качествами отличался среди снайперов Ахмет Ералиев. А я написал всего одно письмо и усомнился. О Ералиеве писали в газетах, его фамилия упоминалась в сводке Совинформбюро. Не может быть, чтобы не осталось документов в архиве. Я написал начальнику архивохранилища еще одно письмо. На этот раз ответ пришел очень быстро. «Вторично сообщаю, что наградных листов в фонде 395-й стрелковой дивизии за 1941–1945 гг. нет, — гласил категорический ответ. — Рекомендую обратиться за справкой в отдел Главного управления кадров». В тот самый отдел, куда я уже обращался раньше.

Нет надобности перечислять, куда и сколько еще было послано писем, запросов. Важен результат: прошло еще полгода, и я держал в своих руках копию наградного листа Ералиева. Документ пришел в конверте с необычным штемпелем и начинался словами: «По существу вашей просьбы, изложенной в письме в Верховный Совет, сообщаю…»