Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

• Название: Нуменал Анцельсы
• Автор: Евгений Белоглазов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман «Нуменал Анцельсы» рассчитан на читателя, разбирающегося в основах естественных наук. Форма повествования-смесь триллера и hard science fiction или просто «хард-сайенс». Действие происходит в будущем-во второй половине третьего Миллениума. Сюжет отражает шлих современной научной мысли. Рассматриваются вопросы о происхождении материи, пространства-времени, жизни.

---

Экспедиция к Геонису — планете звезды Аксоль — организовалась по материалам инфорт-рекогносцировки астродипластума «Биг-Сэнд 2», проведенной еще в начале текущего столетия одним из ведущих косморазведчиков Артемом Килениным. Планета стояла одной из первых в ряду объектов, перспективных на бериллий — сырье, уже мало применяющееся в области утратившего актуальность термояда, тем не менее пользующееся широким спросом в других техноотраслях. Немалое значение для включения астродипластума в разработку имел и тот факт, что Аксоль по всем параметрам вписывалась в группу светил классов F-К с массой 02–18 солнечных масс, находящихся в зените главной последовательности.

Геонис — крохотный верикамент [102], вмурованный мазком Творца в изрядье звездной круговерти — венчал вереницу уже известных, но, увы, бесплодных в отношении жизни миров: либо изначально мертвых, либо слишком молодых для инициации декосных реакций.

Насколько Шлейсер помнил, при организации той злополучной экспедиции миссионеры не испытывали, как нередко бывает, негативного контента к объекту посещения. Быть может, только некое сходство Аксоли с Эстобианом, где, просто по-идиотски — иначе не назовешь — погиб экипаж Пилиева, напоминало о том, что здесь тоже следует держаться настороже. Напоминать-то напоминало, только серьезно отнестись к возможности провала миссии тогда никто не удосужился.

Сперва Геонис, а он, пожалуй, кроме магнитного поля и близких к земным темпоральным циклам, во всем (включая и орбитальное положение) походил на Венеру 2 — Аттапагор, предстал перед космиадорами в виде светящейся точки, утопающей в рубиновом излучении Аксоли.

Астьер точным маневром перевел «Ясон» в противоускорительную спираль. Какое-то время потребовалось для формирования картины состояния надатмосферного поля и расчета оптимальной траектории.

Но вот, аллоскаф осел на устойчивой орбите, после чего кампиоры приступили к составлению присущего планете «класс-файда».

Спектральный окрас Аксоли, уровень и скорость нуклеосинтеза (превращение легких элементов в тяжелые), инсоляционные характеристики, проявления внутри — и внесистемной космоидеографии, мало чем отличались от подобных ей светил. Типичный представитель своего класса. И ничего более. Солнечный ветер, как и положено «управленцу» уважающей себя звезды, обволакивал сформированное ей «хозяйство» из четырех планет, в котором Геонис занимал сложившееся здесь за миллиардолетия до визита аллонавтов положение. Сохранились и следы когда-то бушевавших в его окрестностях гравитационных штормов: кольца астероидных рифов с признаками разрушения когда-то огромных монолитов; россыпи кометной шрапнели; облака метеоритной пыли…

Воспоминания о сливе, абрикосе, крыжовнике, антайском яблоке… канитель, осевшая на кончике метеоритного хвоста… астения… Вот, пожалуй, и все что осталось в памяти, и с чем ассоциировалась в тот раз деконтаминация. Нет, не все. Еще почему-то в сознании воспроизвелись слова отца: «Занимайся себе доступным, и не верь в свет тоннеля, в конце которого может ничего не быть».

Молчание пространства как всегда впечатляло. Но оно отнюдь не свидетельствовало о молчании самого Геониса.

После того как кампиоры исследовали разрез планеты от дальних следов атмосферы до ядра, они знали о ней все: вещественный состав; уровень колебания магнитного, радиационного, гравитационного поля; распределение давления и температуры; норму осадков; экстинкцию [103] солярного потока при его прохождении сквозь атмосферу; состояние плинпола [104]; сырьевой потенциал. В немалой мере тому способствовали два фактора: съем текущей информации со спутника, заброшенного еще Килениным на ковровую орбиту, и проведенная этим же спутником геологическая призмоскопия, позволяющая теперь не только обозревать с высоты любого уровня элементы рельефа и типы главных структур, но и спектрозондировать, увеличивать и как угодно модифицировать изображение.

Надо отдать должное Киленину и аппаратуре Службы галактического позиционирования. Координаты фильер TR-каналов, космореперов и дальних астродипластумных триаков за это время нисколько не изменились. Неизменными остались и производимые ими сигналы. Что же касается планетарных триангул, то при виде их Астьер не мог не восхититься. Они ничуть не пострадали от воздействия хотя в целом и нейтральной, но таки требующей применения консервантов среды.

Программа исследования Геониса была сверстана так, чтобы предотвратить какие бы то ни было случайности. Перед посадкой сервисных модулей с десантом следовало еще раз проверить состояние аэродинамического щита — атмосферного экрана, при непредумышленном контакте с которым слайдеры могли вызвать непредсказуемые реакции в плинполе.

Но как избежать нежелательных последствий? И как их можно предусмотреть?..

Накопленный опыт в исследовании терраподобных объектов обязывал аллонавтов придерживаться правила — не соваться прежде времени туда, где не знаешь чего ожидать. Но это в теории. На деле же почему-то всегда складывалось не так. Чего скрывать, режим «vit-серча» [105] испокон веку считался в разведке самым сволочным. В этой части работ исполнителям отводилась роль неких сказочных героев-недоумков, которым предписывалось искать то, не знаю что, к тому же неизвестно каким образом эти самые поиски организовывать.

Грита, а в тот момент она была главным распорядителем событий, начала с того, что дала Аине указание уточнить состав околопланетной космической пыли, атмосферных взвесей, газов и аэрозолей, а главное, повторить с орбиты комплекс анализов на хлорофилл и подобные ему соединения. И это при том, что проведенное Килениным бурение льда в полярных широтах не выявило признаков витагенеза как на углеродной, кремниевой, борной, германиевой, фторной, так и на какой другой основе по крайней мере за последние пятьдесят миллионов лет. По сложившейся в экипаже традиции распоряжения старшего по вахте обсуждению не подлежали. Установки Гриты не отличались многословием и были предельно категоричными: «Верх предусмотрительности. Крайняя степень осторожности».

Правда, не обошлось без эксцессов. Сперва Снарт надумал исколоть Геонис лазерами и таким способом добыть недостающие сведения, но получив от Гриты трепку, уединился со спектроанализатором и занялся наблюдением окрестного космоплана с колоритным, что не часто бывает, цветонабором звездных развалов. Потом Астьер, а у них с Гритой в то время наблюдался очередной физиологический кризис, то ли со зла, то ли от избытка нерастраченных чувств, полоснул уникластерной очередью в направлении того планетарного полюса, где смыкаются силовые поля и где, как правило, формируются наиболее информативные атмосферные аномалии. Грита была вне себя и чуть не разорвала его на куски, когда увидела, что в том месте, где только что красовалась прикрытая ледовым панцирем столовая гора, образовалось нечто похожее на марсианский канал.

Но в конце концов, как и должно быть в сплоченной компании, разногласия, по крайней мере внешне, были улажены; равновесие отношений в экипаже было восстановлено. Планета, столь долго ожидавшая визита, примирила всех.

Совсем как завзятый астролог, Шлейсер оценил положение звезд в соседнем асторге дипластума, после чего назвал состав десантной группы. На этот раз кроме него в нее вошли Сета, Аина и Грита. Подвергшиеся единодушной критике пилот и универсал остались «загорать» на орбите.

Два слайдера, транспортируя жилой и лабораторный модули, без особых проблем доставили кампиоров на окраину материка, где по данным Киленина располагалась одна из обширнейших рудных провинций, и где он оставил большую часть регистрирующей аппаратуры. Наладив связь с «Ясоном» и настроив КЗУМы на полную герметичность, все четверо, как только открылись створки фронтального и борт-шлюзов, ступили на первородную бесприютную поверхность.

Окружающий пейзаж впечатлял. Извилистая прибрежная полоса шириной около пятидесяти километров, на горизонте сменялась водами океана. С обратной стороны — жесткий материковый кратон. На дальнем плане вместо гор — гряда тонких зазубренных пластин. Вместо почвы — слоистый цвета красного мяса камень с лавовыми наплывами. Кругом маарные озера, стяжения и развалы открытых руд. Рельеф настолько грубый, что казалось, будто верх планеты сложен из отдельных, еще не притершихся друг к другу глыб. Представлялось даже так, что эти мегаблоки ворочаются, трутся, крошатся и разламываются прямо на глазах. Эффект присутствия на пороге исполинской кузницы усиливался еще и звуковым сопровождением, создаваемым «казеумными» тонаторами. Тренированный слух без труда различал в синтезированном фильтрами звукоряде отголоски далеких вулканических взрывов, скрежет глубинных тектонических подвижек и порывы никогда не утихающего здесь ветра. Дикий, угрюмый мир, неприглядный лик которого подчеркивали истекающая кровавым пурпуром Аксоль и свинцовые струпья блуждающих в глубине такого же окраса небе облаков.