Лазарь Лагин - Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова)

• Название: Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова)
• Автор: Лазарь Лагин
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1958

Действие происходит в самом конце второй мировой войны. Волею судеб на затерянный островок в океане попали одновременно несколько немецких офицеров с секретным грузом особой важности, четверо англичан и американцев и русский моряк Егорычев. На маленьком островке завязывается тугой узел интриг. Каждая из сторон надеется перехитрить противников и дождаться помощи от своих.

---

— Мерзавец! — процедил сквозь зубы Джошуа Пентикост.

Как деловой человек, он понимал, что никакие уговоры, упрашивания, обещания или угрозы не спасут его. Бунтовщики не хуже его знали, что стоило ему вернуться домой, и все его клятвенные обещания потеряли бы всякую цену, а они — головы. Поэтому Пентикост не тратил излишней энергии на разговоры. Что же касается слова «мерзавец», то оно вырвалось у него только потому, что он, как большинство лицемеров, не переваривал, когда лицемерие обращалось на него самого.

Но помощник капитана обиделся. Видно было, что, даже вопреки настроению большинства команды, он старался оставить о себе у Пентикоста по возможности выгодное воспоминание.

Он огорченно откашлялся и сказал:

— Очень возможно, сэр, что вам следовало бы еще раз подумать, прежде чем так категорически осудить вашего покорнейшего слугу. Конечно, я преступил бы границы истины, если бы попытался утверждать, что комбинация с кораблем и вами, сэр, разрешена к нашему обоюдному удовольствию. Но согласитесь, сэр, так почти не бывает в наши трудные дни. С другой стороны, вы не можете не согласиться, что ответственность, которую я несу перед моими коллегами, не позволяет мне достаточно глубоко принимать к сердцу большинство ваших законных или, во всяком случае, вполне понятных претензий. Увы, сэр, обстоятельства сплошь и рядом вынуждают нас поступать далеко не так, как нам бы хотелось. Но мы были бы счастливы, сэр, если бы вы оказали должное чудесной природе этого острова и согласились с нами, что если жизнь в раю наших прародителей Адама и Евы и была, возможно, в отдельных частностях более привлекательна, чем та, которая вам здесь предстоит, то, во всяком случае, не настолько, чтобы из-за этого могли возникнуть сколько-нибудь серьезные споры между такими деловыми людьми, как мы с вами. Мы молим бога, сэр, чтобы вам здесь жилось так хорошо, как мы вам, сэр, ото всей души желаем! Прощайте, сэр!

Искренне растроганный своей прекрасной речью, помощник капитана, мечтавший о парламентской карьере, вернулся на корабль и велел поднять якорь. Не прошло и часа, как мачты «Пилигрима» навсегда скрылись за горизонтом. А достопочтенный Джошуа Пентикост остался один с тремя десятками полумертвых негров на необитаемом острове, затерявшемся в пустынных просторах южной Атлантики, вдали от обычных торговых путей. Он понимал — и не ошибся в этом, — что ему никогда не выбраться с этого клочка земли, который он про себя уже успел назвать островом Разочарования, ибо все его надежды, все мечты его жизни превратились в прах и тлен, лишь только он узнал, что его высадят на берег в этих местах, забытых богом и людьми.

Пентикосту тогда еще не было полных пятидесяти двух лет. Он был по-прежнему здоров, жилист и полон сил. Он знал много способов, как зарабатывать большие деньги, но здесь, на острове Разочарования, деньги зарабатывать было негде и не к чему. Остаток своей жизни эсквайру Джошуа Пентикосту, врачу, магистру наук, мореходу, конквистадору, судье, миссионеру, банкиру, подделывателю векселей, судовладельцу, рабовладельцу и работорговцу, предстояло провести в обстановке, в которой деньги значили не больше, чем прибрежный песок.

I

Вечером 3 июня 1944 года британский конвой, шедший из Персидского залива в составе девятнадцати транспортов и пятнадцати эскортных кораблей, подвергся в Атлантическом океане нападению нескольких немецких подводных лодок. Атака была отбита ценою потери одного транспорта, носившего название «Айрон буль». Две торпеды очень точно врезались в его машинное отделение, он переломился пополам, как сухая щепка, и обе половинки ушли ко дну раньше, чем экипаж успел предпринять что-нибудь для своего спасения.

Что касается остальных кораблей, то им было не до спасения тех немногих «счастливцев», которых чудовищной силой сдвоенной взрывной волны забросило с палубы погибшего транспорта достаточно далеко от засосавшей его гигантской воронки. В это время поверхность океана, покрытого невысокими трехбалльными волнами, бороздили сразу в нескольких направлениях зловещие бурунчики новых залпов фашистских торпед. Капитаны транспортов были заняты уклонением от торпед, а эскортные корабли с лихорадочной поспешностью сбрасывали на подводные лодки длинные очереди глубинных бомб. От множества взрывов океан вздымался нежно розовевшей на закатном солнце смерчеподобной колоннадой из воды и пены, а мощные гидравлические удары, сотрясая корпуса транспортов и фрегатов, оглушали и топили тех немногих спасшихся с «Айрон буля», которые еще держались на воде.

Вскоре в двух Местах вспучились и лопнули огромные пузыри, затем всплыли на поверхность большие масляные пятна, а чуть спустя — обломки скамьи, кормовой флаг со свастикой и несколько матросских бескозырок с немецкими надписями.

В докладе, посланном командиром конвоя в Королевское британское адмиралтейство, было сообщено о потоплении двух вражеских подводных кораблей и гибели королевского военного транспорта «Айрон буль» со всем его экипажем и немногочисленными пассажирами.

Среди траурных извещений, разосланных в связи с этим соответствующим отделом адмиралтейства, пять заслуживают нашего особого внимания.

Два из них были направлены английским адресатам: одно в Ливерпуль, семье майора Эрнеста Цератода, бывшего секретаря местного отделения тред-юниона транспортников и неквалифицированных рабочих, второе — в Лондон, Ист-Энд, вдове Сэмюэля Смита, кочегара с «Айрон буля». Другие два извещения первым попутным самолетом перебросили через океан в Соединенные Штаты, в Филадельфию, штат Пенсильвания, семье капитана санитарной службы Роберта Фламмери, одного из отпрысков старинного и прославленного банкирского дома «Джошуа Сквирс и сыновья», и в Буффало, штат Нью-Йорк, матери военного корреспондента газеты «Буффало дейли войс» Джона Бойнтона Мообса.

Пятое траурное извещение было послано в Главный морской штаб Советского Союза, откуда его переотправили с выражением соболезнования в Москву на Малую Бронную улицу, семье капитан-лейтенанта Константина Егорычева. Спустя некоторое время оно вернулось в Главный штаб за ненахождением адресатов: отец Константина Егорычева, старший сержант Василий Кузьмич Егорычев, пал смертью храбрых при освобождении Севастополя, а младший брат, Сергей Васильевич, уже два месяца как воевал где-то на Первом Украинском фронте.

Будем справедливы: никаких оснований для того, чтобы сомневаться в гибели перечисленных выше двух американцев, двух англичан и советского военного моряка у офицера, составлявшего доклад в адмиралтейство, не могло быть. И. все же по счастливой случайности никто из них не погиб. Их спасло то, что в роковой для «Айрон буля» час они по разным причинам оказались на полуюте.

Мистер Цератод обязан был своим спасением в первую очередь морской болезни. В тот памятный вечер разгуливался шторм, и Эрнест Цератод, сорокатрехлетний рыжеватый невысокий толстяк, весь день терзавшийся мучительнейшими приступами мореной болезни, выполз наверх отдышаться на свежем воздухе. Он тяжело облокотился на отсыревшие, скользкие перила и с тоской взирал на не обещавшие ничего хорошего сизые тучи, кое-где по краям подцвеченные багровыми лучами заходящего солнца. Мистер Цератод снял фуражку, доверчиво подставил лысеющую голову ветру, но и это не принесло облегчения. От теплого, сырого ветра было ощущение, как от согревающего компресса.

В отдалении бесшумно шныряли почерневшие силуэтики эскортных кораблей, похожих на стайку шустрых и беззаботных нырков. Впереди и позади «Айрон буля», чуть заметно дымя, тяжело покачивались неповоротливые, пыхтящие туши транспортов. Они старательно соблюдали установленную инструкцией дистанцию, и казалось, что все они, и «Айрон буль» в том числе, стоят на месте, уныло и безнадежно переваливаясь в бортовой и килевой качке. В снастях с возраставшей силой гудел ветер. Все, все предвещало шторм и новые мучения исстрадавшемуся мистеру Цератоду. Поэтому его небритое (впервые за многие годы!) и позеленевшее лицо в золотых, очень толстых очках не выразило и тени улыбки, когда его окликнул мистер Фламмери — его сосед по кают-компании.

— Алло, мистер Цератод! — сострадательно приветствовал он бедного майора.

— Алло, мистер Фламмери! — промычал ему в ответ Цератод.

— Ну и погодка, сэр!

Цератод только безнадежно махнул рукой, и его тут же стало корежить в новом приступе.

— Постарайтесь не выпасть за борт, — посоветовал ему мистер Фламмери. — Вы слишком перегибаетесь через перила. И взовите к господу. Он нам защита и утешение во всех горестях и страданиях., Ужасная болезнь, Джонни!

Последняя фраза мистера Фламмери была обращена к его молодому спутнику Джону Бойнтону Мообсу.

На почтительном лице репортера не отразилось ни признака сочувствия Цератоду. Он весело крикнул: