Джозеф Ганьеми - Инамората

• Название: Инамората
• Автор: Джозеф Ганьеми
• Издательство: Книжный клуб 36.6,
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98697-042-X

Америка 1920-х… Медиумы, шарлатаны, мошенники, доверчивая публика… Журнал «Сайентифик американ» обещает приз в 5000 долларов любому, кто продемонстрирует убедительные доказательства спиритического контакта… Выпускник психологического факультета Гарварда Мартин Финч отправляется в Филадельфию, чтобы оценить невероятные парапсихологические способности Мины Кроули, жены местного врача. Финч полон желания изобличить мошенницу, но… как можно изобличить ту, которую любишь больше жизни? И что делать, если Мина действительно обладает сверхъестественным даром — даром любви?

---

— Лучше передохните и насладитесь ароматом роз, — посоветовал Ричардсон, указывая вилкой в окно. — Вон они там растут.

Я воспринял это как намек, что мне лучше удалиться, но, поглядев в окно, и впрямь увидел за большой застекленной дверью ресторана розовый сад, разбитый прямо на крыше. И хотя в это время года розы уже отцвели, несколько постояльцев, не боясь мороза, наслаждались открывавшейся сверху панорамой центра города.

Я повернулся к столу.

— Как я могу отдыхать! Ведь мы обещали Кроули оберегать их личный покой.

— Что-то я не помню о таком обещании, — возразил Фокс.

Я открыл рот от изумления. У меня побелели костяшки пальцев, так сильно я сжал спинку плетеного стула. Внезапно мне стало ясно, почему мои коллеги столь спокойно отнеслись к статье Флинна.

— А ведь вы, поди, рады, что Флинн сделал первый выстрел, верно? — сказал я и поспешил продолжить, не оставляя им времени на возражения: — Неужели вы думаете, что, выставив наше исследование на публичное обозрение, сумеете выкрутить мне руки и принудить меня проголосовать по-вашему.

— Поосторожнее, Малколм, — предостерег Ричардсон. — Он, похоже, так разозлился, что сам не знает, что говорит.

— Что ж, я и в самом деле разозлен, — признал я и, не утерпев, бросил им в лицо угрозу, которую подсказал мне вселившийся в меня бес: — Я настолько зол, что готов сам обратиться к газетчикам.

Фокс отложил вилку.

— Что ты сказал?

— Я говорю, что всерьез подумываю о том, не поведать ли мне репортерам истинную картину исследования, — заявил я. — Что «Сайентифик американ» волнует лишь повышение тиража, а не серьезное исследование проблемы. Что члены комитета больше времени проводят в разговорах, чем на сеансах. И что настоящему испытанию подвергается лишь бюджет расходов.

От моих слов Фокс и думать забыл про еду, но, когда он заговорил, голос его был холодным и ровным:

— Что вы хотите этим сказать?

Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни звука. Я не ожидал, что зайду так далеко.

— Если вы решили нас шантажировать, — произнес Ричардсон, выбирая ножом кости из рыбы, — то уж подготовили бы заранее список ваших требований.

И словно не желая бросать слов на ветер, он, к изумлению Фокса, не говоря уже о моем собственном, предложил мне помощь в составлении этого самого списка.

— Например, вы могли бы потребовать, чтобы Малколм прямо сейчас составил обращение в газеты…

— Что вы делаете? — прошипел Фокс.

— …и объяснил, что, несмотря на то что опубликовано в газетах, наш комитет еще не пришел к окончательному решению по поводу истинности дара медиума некоей Марджори.

— И вы полагаете, он согласится?

Ричардсон прополоскал небо глотком вина, задумался на миг и заключил:

— Полагаю, что да. По крайней мере, мне кажется, что вы его взяли за горло.

Я обернулся к Фоксу и подтвердил, что это и есть мое первейшее требование. В этот момент Фокс был похож на уличного актера из тех, что на потеху публики глотают всякие мелкие предметы — серебряный доллар, лампочку, часы, а потом возвращают их владельцам в том порядке, какой указывают зрители. Он с трудом выдавил из себя одно-единственное слово:

— Ладно.

Видно было, как непросто дался Фоксу этот короткий ответ. Но зрителю этого было мало. Неожиданная поддержка Ричардсона вдохновила меня.

— У меня есть еще одно требование.

— Да ты мелкий…

— Я, кажется, упоминал о репортере, которого встретил этим утром у дома Кроули? — продолжал я как ни в чем не бывало. — Из «Инкуайрер»? Молодой парень, примерно моего возраста. Явно пытается сделать себе имя. Уверен, что он будет рад возможности втянуть «Сайентифик американ» в скандал.

Я покосился на Ричардсона, чтобы узнать его реакцию.

— Не зарывайся, парень, — предостерег он меня.

— Чего еще ты хочешь? — прошипел Фокс.

— Чтобы вы заключили джентльменское соглашение со мной.

— На каких условиях?

— Еще одна неделя сеансов, — сказал я, — причем вы не станете препятствовать мне, какие бы меры контроля я ни предпринял.

Фокс поморщился и встал со стула. Он посмотрел на Ричардсона, на меня, на людей, которые обедали в зале и стали невольными свидетелями его унижения, потом отшвырнул салфетку и ринулся к лифту. Но тот подъехал не сразу, так что бедняге пришлось постоять на всеобщем обозрении, кипя гневом и делая вид, что ему все нипочем.

Я обернулся к Ричардсону.

— Благодарю вас.

— Не за что, — отвечал он, отодвигая тарелку и делая жест официанту подавать кофе. Он посмотрел на меня глазами цвета джина. — Только не воображайте, что я ваш союзник, Финч. Я считаю эту вашу маленькую «охоту на ведьм» недостойной, в этом я солидарен с Фоксом и Флинном.

— Тогда почему вы повели себя так странно всего несколько минут назад?

Ричардсон достал египетскую сигарету и покатал ее по крышке коробки, на которой был изображен ибис, затем закурил и глубоко затянулся, словно ответ на мой вопрос требовал от него более срочной инъекции никотина, чем та, которую могла дать трубка.

— Просто я хотел уравнять силы на поле.

Я внимательно посмотрел на него: прекрасно сшитый костюм, внушающие уважение манеры.

— Так для вас это только игра?

— Игра? — Брови Ричардсона удивленно взлетели вверх. — Нет, конечно, это не игра — иначе я не стал бы подвергать себя риску нажить в Малколме врага.

Лицо его сделалось серьезным, и он стал похож на военачальника, обдумывающего все за и против накануне важного сражения.

— Я не понимаю.

Он втянул в легкие побольше дыма.

— А я и не надеялся, что вы поймете. Вы слишком молоды, для вас это всего-навсего интеллектуальная задачка. Если вы ее решите — это откроет вам путь к докторской степени. Но для всех нас эксперимент — это нечто большее. — Рассеяно глядя в пустоту перед собой, он потрогал пальцем незажженный конец сигареты. Официант подал кофе и спросил, не принести ли вторую чашку — для меня.

— Нет, — ответил за меня Ричардсон. — Мой юный друг уже уходит. У него срочное дело, — добавил он, поглядев на меня через стол, — и многие ждут, что он доведет его до конца. Правильно я говорю, Финч?

— Да.

— Очень хорошо, сэр, — кивнул, смутившись, официант и ушел. Я собрался последовать за ним, но Ричардсон остановил меня:

— Еще один вопрос, пока вы не ушли, Финч.

— Да?

— Как вы объясните появление голубя?

— Ну, это довольно простой фокус, — сказал я, пожимая плечами. — Птицу прячут в каком-нибудь тайнике, например, под полом или в стуле с двойным дном.

— Ах вот оно что — тайник, — повторил Ричардсон, кивая. — А телеплазма?

— Удачная деталь, — признал я, — но она ничего не доказывает. По крайней мере, сначала надо дождаться заключения патологоанатома.

— Конечно.

Ричардсон слегка улыбнулся, словно желая показать, что он так и думал. Когда он потянулся за новой сигаретой, то на минуту забыл о необходимости сохранять невозмутимое выражение лица, и я заметил промелькнувшее на нем разочарование. Я попрощался, оставив его наслаждаться панорамой города и греться в лучах зимнего солнца. В окружении оживленных постояльцев и проворных официантов он казался самым одиноким человеком на земле.

Но в одном Ричардсон ошибался: для меня этот эксперимент значил больше, чем просто «интеллектуальная задачка». И я уже заработал синяк под глазом, решая ее.

Пока это была сложная задача — не только для моих мозгов, но и для моей совести. Как мне теперь сдержать обещание, данное Маклафлином? Ведь он поручился, что мы будем охранять покой Кроули. «Нет, — размышлял я, вновь и вновь возвращаясь к этому вопросу, — не обещание Маклафлина, а мое обещание». Пусть я прибыл в Филадельфию как представитель Маклафлина, но за эти дни я почувствовал личную ответственность за судьбу Мины и Артура Кроули. Поэтому появление этим утром трех молодчиков на пороге их дома я воспринял как собственный недосмотр. Я не больно надеялся, что признание, которое я только что принудил сделать Фокса, урезонит этих охотников за новостями. Необходимо было придумать что-то более изощренное, чтобы сбить их со следа.

Мне было пора возвращаться на Спрюс-стрит, но я был еще не готов вновь увидеть осажденный дом. Я отыскал автомат и купил стакан березового сока и бутерброд с ливерной колбасой, а потом направился в «Кагли и Муллен» (которые рекламировали себя как «самый большой в мире магазин для домашних животных») за десятифунтовым мешком корма для голубя. Дольше откладывать возвращение было нельзя, я взвалил мешок с зерном на плечо и решительным шагом, словно солдат на марше, направился к площади Риттенхаус.

Дойдя до перекрестка Двадцатой улицы и Спрюс-стрит, я с удивлением обнаружил, что переулок перед домом Кроули пуст, а журналисты исчезли. Что бы это означало? Но тут я увидел, как по ступеням крыльца торопливо поднимается репортер, минуту спустя парадная дверь отворилась, и его пустили внутрь. У меня упало сердце. С опаской последовал я по его стопам, и вскоре мне стало ясно, в чем заключалась новая стратегия Кроули по общению с прессой.