Татьяна Майская - Забытые пьесы 1920-1930-х годов

• Название: Забытые пьесы 1920-1930-х годов
• Автор: Татьяна Майская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Драматургия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0136-9

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

---

МИША. Что вам сказать? Когда целуются, тогда говорят, что на язык лезет. А потом смеются и забывают.

СУСАННА БОРИСОВНА. Да, вы правы. Вы — партия, а я — любовь. Ступайте сюда… застегните мне туфлю…

МУЖИЧКОВ (в дверях с часами в руках). Опоздал!

МИША, будто бы не заметив его, кидается к СУСАННЕ БОРИСОВНЕ.

МИША. Э, что там туфлю… (Хватая за ногу.) Ногу, вот… ногу…

СУСАННА БОРИСОВНА (кричит). Ай!..

МУЖИЧКОВ. Что такое? Любопытно, любопытно.

МИША (вскрикивая). А, что? В чем дело?

СУСАННА БОРИСОВНА. Это он… он меня… нахал!..

МУЖИЧКОВ (к Мише). Не смей ты со мной так разговаривать. И вообще… я запрещаю… вот что.

МИША. Что запрещаешь? Я равноправный с тобой гражданин. Почему же ты мне можешь запрещать, а не я тебе?

МУЖИЧКОВ. Потому что… ну, и все…

МИША. Я знаю.

МУЖИЧКОВ. Как? Ты знаешь, и все-таки?.. Я же твой отец, а она, выходит, мать.

МИША. Брось трепаться, какая там мать? Я принадлежу обществу. Отец и мать для меня как и все граждане. Я могу их и не знать.

МУЖИЧКОВ. А ты понимаешь, что ты говоришь? Это все равно, если бы маленьким ты сосал грудь матери, а когда вырос, ту же грудь целовал бы. Мне даже стыдно…

МИША. Ну, это предрассудки, обывательщина…

МУЖИЧКОВ. Это я обыватель? Любопытно… Все-таки как бы то ни было, а ты должен уйти.

МИША. Почему же я, а не ты?

МУЖИЧКОВ. Потому… мне некогда, а ты отвлекаешь. Во всяком случае, я не допущу, чтобы тут другой был… вот, брат, уйди… я глупостей наделаю. Заявлю, где следует, что ты пристаешь к женщине, которая мне жена.

МИША. Заяви, заяви. А там спросят, как же это так: и эта жена, и мать тоже?

МУЖИЧКОВ. А если мать узнает, ты будешь негодяем.

МИША. Я не интересуюсь любовными историями. Но где следует, ты заявишь или нет, а я заявлю…

МУЖИЧКОВ. Хорошо…

МИША. Очень хорошо.

Уходит.

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, наконец ушел…

МУЖИЧКОВ. Ну?

СУСАННА БОРИСОВНА. Это так… Он сам ко мне, честное слово…

МУЖИЧКОВ. Ну, понимаешь? Каков работник, такая и бочка. Я ничего, не тово… с женщиной, которая отца нет — с сыном, сына нет — с отцом… всего…

Идет к двери.

СУСАННА БОРИСОВНА. Обождите. Что же это такое? Я не виновата! Хочешь, я даже на Евангелии поклянусь, или как это… на «Капитале» Карла Маркса? Неужели и теперь женщине не верят? Какое же, как это… равноправие? Где справедливость? Когда ты входил, ты же видел, при тебе он бросился ко мне, что ничего не было. И я кричала. А раньше тем более ничего не могло быть. В чем же дело? Я так тебя люблю…

МУЖИЧКОВ. Как люблю? Вы же говорили, что любви не признаете и у вас все по-товарищески.

СУСАННА БОРИСОВНА. Это раньше. А теперь ты сам виноват. Я так тебя полюбила… так и ничего от тебя не хочу, понимаешь? Как же может быть другой? Я даже не понимаю. Как ты мог подумать это? И о ком? Обо мне! О, я оскорблена в благо… в самых лучших своих чувствах, вместо защиты — я же обижена. А я вас таким считала честным, таким добрым. Но, вероятно, я ошиблась. Такая я несчастная, беззащитная… все меня обижают. (Вытирает глаза.)

МУЖИЧКОВ. В самом деле, я, пожалуй, погорячился… тут надо заняться этим, разобраться, а мне некогда… Действительно, ничего ведь не было, и ты кричала. Как только это я так? Извини меня… я тово… виноват… Давай помиримся… посидим вот так. (Присаживается.) Вот… помечтаем… (Обнимает.) А ты расскажи-ка, как в Германии, милая…

Целуются.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА (являясь). А?.. Что это?

МУЖИЧКОВ. Паша, ты?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Я, так, Андрюша… так… (Улыбается.) Пришла вот… пришла. (К Сусанне Борисовне.) Вот не ожидала… за этим вы и приглашали? Я вам доброе, а вы мне так?

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, что вы, Прасковья Петровна? Вы мне страшно нравитесь. Я вас так ждала, так ждала. Но раз Андрей Иваныч желает, я все могу, все… Пусть как он хочет. Я даже уйду, пожалуйста…

Выходит.

МУЖИЧКОВ. Эх, как все это, тово!..

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А мне, мне как? Как теперь жить? Я отдала тебе молодость, переносила с тобой голод и холод, жила твоими заботами, а теперь?

МУЖИЧКОВ. Что ж, ты мне отдала молодость, а я тебе. Жертвы одинаковые.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Как же одинаковые? Ты сходишься с молодой, красивой, а может быть, еще и женишься на восемнадцатилетней. Мужчине что! А мне вот как, сорокалетней? А жить ведь хочется и мне, как тебе. Чувства одинаковые. Почему же это так? Где справедливость? (Идет.)

МУЖИЧКОВ. Стой… действительно, жили, жили… Я тебя понимаю. Мне очень больно. Тут тоже разобраться надо, а некогда.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Хорошо, я не видела, что здесь было. А если тебе хочется, могу даже не замечать, что делается.

МУЖИЧКОВ. Ты, Паша, добрая, как мать. Ты уж, брат, тово… прости…

СУСАННА БОРИСОВНА (будто бы неожиданно войдя). Ах, извините, я думала, вас нет. Вы, Прасковья Петровна, такая добрая, чудная… святая… Я не понимаю, почему думают, что любви не может быть без поцелуев. Я, например, вас, Прасковья Петровна, очень люблю, страшно. И Андрей Иваныч тоже…

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА (к Мужичкову). Идем…

МУЖИЧКОВ. Эх! Вот дело. А на самом деле, Паша, оставайся с нами другом, товарищем. Мы тебя, брат, любим, право слово. Неужели действительно без поцелуев жить нельзя? Да и какие там, к черту, между нами поцелуи. Все равно что к вещи прикладываемся друг к другу. Верно ведь, а? (Смеется.)

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Молчи, лучше молчи. Я женщина. Конечно, мои губы как подошва. До свидания.

Быстро уходит.

СУСАННА БОРИСОВНА. Что же, теперь, я думаю, ты совсем останешься, а? Со мной… (Смеется с хохотком.) Со мной…

МУЖИЧКОВ. Эх, мать честная… Когда я слышу твой хохоток, я просто делаюсь как тетерев на току… дурак дураком… хоть любуйся… А ты себе вроде тоже тетерочкой сидишь, так и подманиваешь хохотком… подзываешь… или все это оттого, что мальчишкой мне казалось, будто бы вы, барышни, совсем другой вы жизни, вроде райской… А теперь вот ты, райская эта птица, вдруг у меня в руках… вот… вот… Теперь уж нам не помешают насчет Германии… катай…

Перемена.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Кабинет. За столом МУЖИЧКОВ с карандашом и ручкой за ушами.

Считает на счетах. Телефонный звонок.

МУЖИЧКОВ (в трубку). Заключение по жалобе вузовки на комсомольца. (Ищет на столе.) А… оно сейчас у меня. Я уж ознакомился. А вы заинтересованных послали ко мне? Посылаете? Ладно. (Кладет трубку.)

В дверях показывается в красных бантиках собачка на цепочке, потом СУСАННА БОРИСОВНА.

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, знаешь, у меня такая неожиданность…

МУЖИЧКОВ. Некогда, некогда… Пятилетний производственный план… Учти вот, сколько за пять лет будет бочек. (Считая.) Дома…

СУСАННА БОРИСОВНА. Как же дома, когда ты здесь и днем и ночью.

МУЖИЧКОВ. Стой, стой, не мешай, любопытно. Весь план тут приходится строить на брюхе города…

СУСАННА БОРИСОВНА. А я зашла посоветоваться: снимать мне мерку платья или нет.

МУЖИЧКОВ. Ага, снимай там… Если в город ввозится пищевых продуктов… Снимай там, говорю, платье…

СУСАННА БОРИСОВНА. Как, платье? Мерку…

МУЖИЧКОВ. Ага, мерку… То в один день будет в животе города вагонов…

СЛУЖАЩАЯ (в дверях). Андрей Иванович, у вас должен находиться билет Доброхима…{276}

МУЖИЧКОВ (считает). А в один год будет… любопытно, любопытно…

Считает, к служащей.

Я же говорю: снимай там платье, снимай…

Служащая в недоумении.

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, что ты говоришь, кому?

МУЖИЧКОВ (отрываясь, к служащей). А что?

СЛУЖАЩАЯ. Ваш билет Доброхима.

МУЖИЧКОВ, не отрываясь, показывает на свои карманы, служащая ищет у него в карманах.