Марсель Салимов - Миссия той пассии

• Название: Миссия той пассии
• Автор: Марсель Салимов
• Жанр: Юмористическая проза
• ISBN: 978-5-906784-20-9

Автор этой книги, знаменитый башкирский сатирик Map. Салим утверждает, что он пока не классик, но уже современник. Как и положено всякому юмористу, он, конечно, шутит. Но – в каждой шутке есть доля правды. Трудно определить, какова доля правды в шутках Map. Салима, однако точно известно, что его произведения «отличаются актуальностью, поскольку темы для них автор черпает из нашей повседневной реальности». Так сказал классик советской и российской литературы Сергей Михалков и ещё добавил: «Смех автора всегда социален, ведь его герои взяты из народной жизни».

---

– Стараемся, – скромно потупился мастер Мостаев. – Коллектив, вдохновлённый вашим доверием, прилагает максимум усилий. Иногда даже сверх того. Не желаете осмотреть помещение изнутри?

Тискаребай пожелал осмотреть изнутри, причём особое внимание обратил на полы, которые не ложились ровно, как степи Зауралья, а шли волнами, как в непогоду на Аслыкуле.

– Ничего, – заметил Тискаребай. – И кровать покупать не надо.

– Зачем кровать? Лучше новенький сервант. На случай прихода гостей.

Однако осторожный Тискаребай не торопился ставить на волнообразный пол новенький сервант. На случай прихода гостей.

Он вообще этих самых гостей несколько недолюбливал. Особенно незваных. Или если их очень много. Приедут целыми семьями, не спросясь, не предупредив. Встречай их, улыбайся, корми, пои. Они, естественно, едят-пьют, а как выйдут за ворота, о тебе же сплетни и разнесут. Словом, без гостей как-то лучше, спокойнее.

Услышав такое суждение, в беседу, оттеснив мастера Мостаева, ловко вклинился главный инженер управления Ишаев.

– Я знаю, – с энтузиазмом воскликнул он, – такие квартиры, где не бывает гостей.

Естественно, Тискаребай заинтересовался:

– А где же они, эти квартиры? Далеко ли?

Оказалось, что далековато, зато уж и квартиры – загляденье, надо бы лучше, но лучше уже не бывает.

Тем не менее любопытство пересилило лень, и Тискаребай с главным инженером тронулись в путь.

Шли долго. Тискаребай пятнадцать пар обуви износил, пока шли. Его спутник в дороге успел жениться, развестись, снова жениться. И всё сокрушался, осуждая непостоянство женского характера. Тискаребай, настроенный более серьёзно, пытался вспомнить, какая у нас сейчас по счёту реформа или перестройка и что мы на сегодня строим: капитализм или снова коммунизм?… Или просто модернизируемся? Уставший же от дорожных невзгод главный инженер отвечал, что строим мы дом, в котором жить можно, но не нужно. На что Тискаребай с достоинством возразил, что он хорошо знает эти дома, жить в которых нужно, но не «можно».

Тискаребай заметил вдруг, что в воздухе какие-то посторонние примеси, дышать всё тяжелее, иногда просто невмоготу, запах аммиака с ацетоном мешался с запахом выхлопных газов, люди прямо на автобусных остановках пачками падают в обморок, и их даже полиция не забирает, понимает, что это не от пьянства, а от хлорбензола. Заметно менялся и окружающий пейзаж. Везде вместо привычных деревьев, трав, цветов торчат какие-то трубы, блоки, бочки. Пахнет нефтью, газом, тяжёлой фракцией углеводородов и дихлорэтилпропаном.

– Дело в том, – смущённо оправдывается главный инженер, – что мы строительство жилых зданий перенесли из зоны зелёных насаждений в промышленную зону. Запашок, конечно, немного есть, но к нему постепенно привыкаешь, зато, обратите внимание, никаких гостей! Даже по воскресеньям.

Тискаребай действительно заметил, что по воскресеньям гостей здесь не бывает. Это подтвердил и старик-старожил из крайнего подъезда пятиэтажки.

– Надо же! – растроганно говорил старик, обнимая Тискаребая и его спутника. – Сорок лет уже не видел гостей. Даже угостить некого. Хотя и угощать нечем. Пенсию задерживают.

– А соседи навещают? Хотя бы изредка?

– Нет, не навещают. Совсем забыли старика. Соседи или померли, или разъехались. Хоронить некому, да и не в чём. Проходите в дом, подышим свежим воздухом. Чайку, может, с дороги? Или что-нибудь покрепче?

– А где он, свежий воздух? – на всякий случай поинтересовался Тискаребай, который любил изучать быт и нравы местных жителей.

– Здесь он, свежий воздух. В квартире. Относительно свежий, конечно. В ваших краях, наверно, говорят: выйдем на улицу подышать свежим воздухом. А у нас – наоборот. На улицу выходить опасно. А вы давно в промзоне? Молодцы, сумели живыми-здоровыми сюда добраться. Это редко кому удаётся.

Отдохнув и закусив с дороги, главный инженер предложил Тискаребаю выбрать себе квартиру в новой девятиэтажке, построенной рядом. В полной уверенности, что гостей здесь не бывает.

Однако многоопытный Тискаребай уже успел заметить, что здесь не только гостей, но и жильцов не бывает. И Тискаребай решил повременить с заселением. Он никогда не торопился с принятием окончательного решения. Тщательно взвешивал за и против, чтобы потом не раскаяться, как тот старик, не видевший сорок лет гостей.

По спецзаказу

Надоело Тискаребаю постоянно путешествовать, в чём-то разбираться, вникать в какие-то проблемы. Должен же человек наконец-то задуматься и о личной жизни. Хотя, как известно, общественное у нас прежде всего. Словом, вздумал Тискаребай жениться, построить свой дом, создать в нём комфорт и уют. И невесту он себе выбрал со вкусом. Имя этой женщины – Ынгайбика – прямо-таки подходит к её характеру. В отличие от многих других жен она оказалась покладистой, сговорчивой, понимающей мужа с полуслова. Тискаребай мечтал именно о такой подруге жизни, с которой не страшны никакие трудности и превратности судьбы.

Таким образом, на какое-то время наш герой целиком окунулся в гущу нескончаемых семейных и хозяйственных забот.

– Шторы надо бы повесить, – сказала как-то Ынгайбика, заботливо оглядывая семейный очаг. – Сходи, пожалуйста, милый, купи гардину.

Слово жены для Тискаребая – закон. Он тут же бросился в магазин. Особо не прицениваясь и не выбирая, подхватил гардины и – скорее домой. Разлука с любимой супругой даже на короткое время была для него невыносима. Дома распаковали покупку и – что такое?! – карнизы-то кривые, косые, поржавевшие.

В данном случае вполне можно было бы ожидать взрыв негодования со стороны жены. Однако Ынгайбика показала себя не только хозяйственной, но и очень тактичной и воспитанной женщиной. Не стала устраивать скандала по поводу неудачной покупки, только заметила с юмором, что, оказывается, есть в мире вещи ещё боже кривые и косые, чем её муж. И с чувством поцеловала мужа в его кривой нос.

Тискаребай, окрылённый таким знаком внимания, взобрался было на табурет, чтобы приладить гардины, но, не удержав равновесие, ударился своей кривой головой о стекло и разбил его.

Вот ведь невезение. Но и в этом случае Ынгайбика выдержала характер. Не отругала неуклюжего гардиновешателя, не посетовала на свою женскую долю, дескать, вот ведь, связала свою судьбу с этаким растяпой и неумёхой. Наоборот, сделала вид, что ничего не случилось. Подумаешь, стекло разбилось, большая важность. В такое время живём, человеческие судьбы разбиваются, и то ничего. Не возмущаются. Не протестуют. Потому что сколько можно возмущаться и протестовать? Всё равно никакого толка. Когда всем «всё равно».

Тискаребай, впрочем, и сам смекнул, что допустил оплошность. Разбил, понимаешь ли, стекло, хотя первоначально была совсем другая задумка – обрадовать жену, доставив ей удовольствие. Что же теперь делать-то? Как исправить свою ошибку?

О том, что бесполезно в магазинах искать качественный товар, Тискаребай достаточно наслышан. Да и на собственном опыте убедился.

Подался он на стекольный завод. Слышал где-то о том, что там такое особенное стекло выпускают – молотком не разобьёшь. Разве что кувалдой, да и то, если очень постараться.

И про это он достаточно наслышан – вернее всего действовать с чёрного хода, по блату. можно урвать что-то эдакое, дефицитное.

Зашёл по блату с чёрного хода прямо к самому главному менеджеру, изложил по-свойски свою нужду, дескать, вот ведь, такое дело – женился, а вместо праздника на душе одни гардины, шторы, стёкла.

«Самый главный» видит: посетитель какой-то несерьёзный, кривой-косой – и подмигнул секретарше. А секретарша, надо сказать, опытная, понимает значение подмигивания, приводит диковинного посетителя в склад бракованной продукции: дескать, вот, наиновейшее, специально для евроокон, по спецзаказу.

Услышав про «спецзаказ», Тискаребай окончательно поверил в своё редкостное умение обделывать делишки, схватил кусок стекла, который поприглядистей и позеркальнее, домой бросился, жену обрадовать; приладил своё неожиданное приобретение к оконной раме, шурупами привинтил, чтобы попрочнее, хотел было даже молотком примериться, чтобы испытать на прочность. Да супруга воспротивилась:

– Не надо, – говорит, – искушать судьбу.

Только глянула она в это необыкновенное зеркальное стекло – что такое? – вся она там отражается какой-то кривой-косой.

Тискаребай тоже туда посмотрел – совсем другая картина! – таким он там прямым и стройным выглядит – просто загляденье.

– А-а! – восхитился Тискаребай. – Что значит спецзаказ! Умеют же люди. Не всем, конечно, по большому блату.

Ынгайбика и здесь показала себя умной, тактичной и воспитанной женщиной. Не стала спорить с мужем, который с большим удовольствием разглядывал себя в необыкновенное стекло. Похвалила его, действительно, ловко он это дело провернул, главное, по большому блату, по спецзаказу.