Юрий Тупикин - Вольные повести и рассказы

• Название: Вольные повести и рассказы
• Автор: Юрий Тупикин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9906032-4-0

В произведениях, включенных автором в эту книгу, читателя ждет встреча с древними языческими русскими обрядами и верованиями, с истоками религиозных течений, с размышлениями о любви, нравственности, красоте, воплощенными в увлекательные сюжеты, которые держат в напряжении до конца повествования.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

– Читали… – промямлил жених Слава.

– Сколько раз? – спросил дед.

– А что там вычитывать, одного раза хватило.

– Вот так и многие заблуждаются. А там вся Библия. Придётся вам понатужиться. Чтоб к сентябрю, значит, сдали нам, старикам, зачёт по всему Моисею. Бык, значит, с силов, зачёт, значит, с умов…

– Это и будет весь окуп? – спросил Слава.

– Весь не весь, но его начальная часть. Не сдадите зачёт, не видать вам невест, как заоблачных мест, при всех заявляю. Договорились?

– И-га-га… – обрадовались ребята лёгкости окупа. Не знали парни, как дед их обложил. Да скоро узнают. До последних дней жизни чтить будут деда, однако.

– Ты, деда, гений, – польстили ребята. – Так просто решил столь сложное дело… – Слишком дёшево льстили. Не проиграли в шахматы, это не значит, что равные с дедом. Для них это не сложно, польстить, а дед, – какой дед гений. Дед и сам подтвердил и удостоверил:

– О-хо-хо. Какие мы гении. С гениями вам предстоит ещё встретиться…

– Нет, но сам посуди, чтобы окуп за невесту отдать зачётом по Библии, – это, деда, случай беспрецедентный! Я хоть и мордвин, но понимаю… – Вот тут Миша угадал точно, такого в студенческой практике ещё не бывало, если бывало такое где-то ещё. Тут и татарин поймёт, не только мордвин…

– Отдельные случаи, ребята, случаются не ради самих случаев и неспроста, они за собою влекут неслучайные последствия. Кто-то усердно ищет встречи с ними и скрупулёзно готовится… – тавтологически и туманно закруглился дед Любан.

Мы-то, внуки и внучки, прекрасно поняли своего деда. Дед хотел сказать, что, может быть, предлог-мотив и наивный, но язычники нашего рода давно подготовились к «встрече» с тем «случаем» и с его последствиями и промолчать своё мнение в сложившихся обстоятельствах род наш не может. От себя я дополню, что вряд ли когда ещё мог собраться в одном месте столь сильный и красный цвет образованных молодых людей и закалённых в своих убеждениях многоопытных старцев, чтобы выразить общее мнение о событиях глубокой древности.

* * *

Началось всё с первого эскиза эссе сестёр. Они описали колхозное собрание. Правда, раньше ребята захотели поработать в селе и позабавиться сельскими девушками. Их желания стали оправдываться. Моряк Слава с фельдшерицей Лепаной, опираясь на языческие законы-обычаи крутили роман вовсю. Через пару дней после драки местных парней со мной и моими друзьями и пограничник Миша сделал предложение финансистке Красаве. Мне пришлось быть порученцем-сватом и у второго друга. Миша вёл себя более свободно, чем Слава. Характер у него лёгкий, искристый, доступный, он всем нравился. Он сразу сообщил своим предполагавшимся родственникам, что окуп за Красаву согласован с дедом Любаном, и они со Славой и примкнувшим к ним Амином, хотя тот ни к кому и не сватался, положили на рабочий стол своей «камеры смертников» Библию и ночи напролёт, в свои дежурные смены, читают Книги Моисея, готовятся к зачёту… Но если есть возражения, он прислушается… («Камерой смертников» мы в шутку звали подвал, в котором по ночам подрабатывали охраной буржуйских богатств.)

Не для потехи дед Любан затеял тот окуп женихов в виде зачёта. Не для потехи. Дед Любан принадлежал к тем людям, которые понимают необходимость важной информации, в особенности, её значения в нужное время. Значение важной информации понимают умные люди. Недостаточно умные люди значение важной информации понимают как неважную текущую информацию. Следовательно, качество ума прослеживается уже в том, кто как понимает важное и неважное, особенно на том рубеже, когда важное стало неважным, когда рядовой ум спохватывается и начинает понимать отработанную важность, утратившую актуальность, и когда умный ум уже оптимизирует очередное значение важности. Так и течёт время, огибая умные и неумные умы; так и реагируют на время необходимости важной информации, в особенности, её значения, умные и недостаточно умные люди. Дед решил воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, чтобы довести до умов ту самую информацию, которая тлела и тлеет в истории, никак не разгораясь и не сгорая. Он решил, что пришло самое время. Я тут напускаю туману, потому что сразу об особенной важности не расскажешь, к ней надо бы хоть как-то приготовиться…

– Мог бы и с нами посоветоваться, – проворчал дядя Гожан в адрес своего дяди – деда Любана, то есть нашего деда, когда услышал сватовство Миши. Но ему закрыл рот дед Красавы – Божан, наш двоюродный дед.

– Когда ему было. Пора… Миланка, может, опишет. Остальные из нас родились все балбесы. А тут подобрался народ… – Тоже сказано смутно. Дядя Гожан спорить не стал и приступил к опросу Красавки, своей дочери, задавая всё те же вопросы насчёт любви и жилья. Короче говоря, любовь вокруг пылала кострами, у каждого костра грелись и нежились по два человека, по одной нашей сестре и по одному нашему будущему зятю. Однако, благодаря замыслу деда Любана, вскорости обнаружилось, что женихам стало недосуг обнимать невест, все их помыслы закружились вокруг зачёта по Библии. Невесты участвовали в беседах-дискуссиях и помогали женихам готовиться. По Библии они знали больше них, потому что перед ними тоже ставилась цель прочесть книги Моисея по десять раз, и многие вопросы заданной темы часто обсуждались в роду, поэтому невесты основательно облегчали жизнь женихов консультациями. Если невесте ритуально разрешалось помогать жениху поднимать быка, то подсказывать, тем более, не возбранялось. Иначе как бы формировался вечный сговор жены и мужа? Миланка не отставала и консультировала Амина и остальных, кто к ней обращался или к кому она навязывалась в советницы. Словно все оказались в числе умных людей и все начали анализировать чрезвычайно важную информацию, до сих пор не раскрытую, которой три тысячи лет.

У меня образовалась дополнительная забота. Я ревновал Миланку к её открывшейся миссии написательницы долгожданной повести язычников, в которой они наконец расскажут народам всю правду об иудаизме. Мне самому хотелось писать, я давал обещания. Поэтому я решил, что беды не будет, если напишутся две повести. Я не записывал происходящее, хотя у меня зудела рука, пальцы на ней шевелились, я мнимо писал… Зато я ничего не пропустил в памяти, всё запомнил и был готов, при случае, сесть и выложиться на бумаге. Это настал тот момент, когда шлифовались детали мнимой полемики и дискуссии с учёным и неучёным миром по поводу истины, правды и справедливости. Только мы, язычники, имели на них наибольшее право, поскольку язычники больше всех пострадали в истории и знали суть дела в очищенном ото лжи виде. Дед Любан использовал, а может быть, создал момент для решения задачи исторической важности. Его, естественно, поняли деды, ибо давно, не в одном поколении, собирались с духом. Дядя Гожан поворчал лишь на видимость, он, разумеется, тоже был в курсе задачи. Надежды воспрянули с талантом Миланки. По мнению дедов, только она могла грамотно написать обсуждённые истины. Поэтому так и сказал дед Божан, что остальные из нас родились «все балбесы». В том смысле балбесы, что не могли описать. Миланкин первый эскиз-эссе о собрании вдохновил стариков: вот кто сможет! Она убедила дедов своей способностью владеть пером при описании живых событий. Вот как сыграл свою роль эскиз-эссе.

В чём состояла моя дополнительная забота, кроме ревности к сестре? Я присутствовал на «зачёте» как тайный запасной летописец. В меня ещё не было веры такого пошиба. Никто не ведал, что мне тоже что-то досталось толчком от Миланкиного таланта. Поэтому я и числил себя запасным летописцем-честолюбцем. Впрочем, на «зачёте» и мне доставались вопросы, и я отвечал. Но мне было легче, я уже прочитал Пятикнижие 10 раз, столько, сколько требовали старики. Мои сумы были набиты более-менее выверенными аргументами, я доставал их из сум и использовал по назначению; из сум своих знаний.

* * *

Перед зачетом дед Любан произнёс философский пролог, после которого парни, звавшие деда на «ты», сразу присмирели и стали величать деда на «вы»…

– Вот что, дружки, внучата и внучки. Сначала выясним, с какого конца начинается знание. Вы мне скажете, с буковки. С цифирки, с правила. С картинки… И будете правы. Вас, пятый год пойдёт, учат, как разжёвывать эти буковки в начальной и средней школе. А у вас высшая школа. Так и поставим: с чего начинается высшая школа? Да. Мы ведь тоже учились. И семилетки закончили, и десятилетки закончили, и армию прошли, и жизнь доживаем. А отец мой Ждан, да дед мой Любан, да прадед мой Родим, а их свой отец Божан учили и направляли построже школы. Главное. Вы меня, старого, загоните по истории, факт. А главного, может быть, и вы не знаете. Разве что от нашего внука Любана перехватили, его мы направили… Ну, с чего же тогда? А вот с чего: высшее знание начинается с веры или с религии. И не подумайте ухмыляться! Вера и религия означают вид жизнеустройства. Вам долбили на лекциях, главное, мол, в способе производства. В конфликте между отношениями производства и силами производства в том способе… И мы это знаем. Но знаем, как менее важное, нежели вера или религия. Способы производства подчиняются старшине прогресса, они отживают и заменяются. В вероисповедании и в религии веками ничего не меняется. Сколько прожило человечество, а вера одна – языческая, лишь различается по обрядам и именам богов. И религий три, тоже меняются медленно. Вы их знаете: Иудеи, Христианство, Ислам. Почему? Потому что Бог-то у всех один, хоть и называется по языкам. От имён и обрядов складываются отношения между богами, богинями, людьми и деньгами… В головах закрепляется картинка жизнеустройства. Она расписывается в словах. Выходит, закон – правила жизни. Вы видели, как наши малютки, правнучицы, бойко знают Языцы, наши правиславные правила. Мы их направили. К чему я клоню? Вот к чему. Если ты понимаешь важность вероисповедания или религии в жизни народа, народов, в истории, ты кумекаешь вместе со мной. А не понимаешь – то ты при куче своих знаний ничего при этом не петришь. Теперь начну подводить… Некоторые учёные люди несут чепуху о народе, бывшем в опыте созидания первой религии. Я говорю о евреях и об одном теоретике. Он додумался до того, что волхвы-жрецы Египта якобы сознательно завели в свою страну евреев, чтобы размножить, а потом выдворить на окраины государства, чтобы учёные семиты охраняли Египет от кочевых семитов! Волхвы внушили, дескать, что евреи – богоизбранники, поставили обученного ими руса перед евреями и вперёд, внедряться в Ханаан мирными способами, выдав исходникам взаймы золотые вещи… И Моисей, дескать, рус, привёл их к Иордану, умер, а молодой и нетерпеливый Иисус Навин решил разрушить силой несколько полупустых и заброшенных селений… И было де у Моисея не больше 15–20 тысяч евреев, вооружённых палками… И эти, якобы одичавшие за 40 лет блуждания в пустыне, малые тысячи расселились в обетованной земле, но население их не приняло, часть перебило, часть ассимилировали, а часть ушла к бореалам, к нам то есть, в Русь… И та часть сумела внушить русам-бореалам пассионарность, и русичи стали белыми евреями, а загорелые евреи стали светлыми русичами… Ладно этот учёный не знает нашего кощюна про Любана Дубиню и про его друга Горыню. А то бы подтвердил примером: вот мол, как превращались евреи в наших братьев-православных язычников, и как мы, потомки своих пращуров, живём в вере евреев… Вот что значит, добрые молодцы, не понимать законов жизнеустройства. И привирать от себя. Я заговорился. Но поняли ли вы старого деда? Вижу, поняли. А теперь наказ. Чтобы без никаких: без злости, без унижения, без оскорбления, без выскоков, без неприязни; одно знание правды по старому делу Библии. Вы всего женихи и невесты, не кружок, не судьи, не учёные сектанты, не этот, как его, кхы, симпозиум, что ли… Если что, буду одёргивать, не серчайте…