Борис Комиссаров - Григорий Иванович Лангсдорф

• Название: Григорий Иванович Лангсдорф
• Автор: Борис Комиссаров
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1975

В книге, написанной на основе широкого круга архивных материалов, рассказывается об академике Г.И. Лангсдорфе - человеке необычной судьбы, больших и разносторонних знаний. Доктор медицины Геттингенского университета, лиссабонский врач, натуралист на кораблях И.Ф. Крузенштерна, член российского посольства в Японию, возглавлявшегося Н.П. Резановым, автор проекта административно- хозяйственных преобразований на Камчатке, российский генеральный консул в Рио-де-Жанейро, организатор и руководитель первой русской экспедиции в Бразилию - таковы этапы жизненного пути ученого, освещенные в книге.Издание рассчитано на историков науки, этнографов, лингвистов, ботаников, зоологов, географов, а также на всех, интересующихся странами Латинской Америки и деятельностью русских путешественников.

---

С 30 марта (11 апреля) по 9 (21) апреля путешественники жили в селениях индейцев апиака. Несмотря на ухудшавшееся с каждым днем состояние, Лангсдорф продолжал наблюдения, регулярно и с прежней требовательностью к себе делал записи в дневнике. «Я не мог [вчера, — Б. /Г.] из-за начавшегося приступа перемежающейся лихорадки сделать свои ежедневные заметки, — писал он 30 марта (11 апреля), — и пишу сейчас неохотно, потому что часто уже на следующий день забываешь идею предыдущего и не можешь отличить свой

97

собственный опыт от того, что узнал понаслышке».115 Лихорадка быстро истощала силы Лангсдорфа. Он замечал в1 дневнике, что передвигается уже «при помощи палки и сопровождающего, медленно, шатаясь, как глубокий старик».116 «Начальник экспедиции, несмотря на болезнь свою, неусыпно пекся о здоровье каждого, — вспоминал позднее Рубцов, — и по приходе к жилищу индейцев, видя, что старания его больным мало помогали, то таковое положение заставило Григория Ивановича Лангсдорфа при всей жестокости болезни его много беспокоиться, а через то, как кажется, он делался слабее».117 И (23) апреля экспедиция достигла р. Журуэна, а в течение следующих трех дней ее участники вновь находились в селении индейцев апиака — последнем на их пути.

В конце апреля путешественники продолжали спускаться по Журуэне. Из 34 человек, входивших в отряд, были здоровы лишь 15, а из них только 8 не болели ранее лихорадкой. «Г-н Лангсдорф и Рубцов продолжали сильно хворать, — писал впоследствии Флоранс. Они были так слабы, что не могли выбраться из гамаков и совсем потеряли аппетит. Ежедневно в один и тот же час возвращался озноб, которому предшествовали такие сильные приступы лихорадки, что заставляли их издавать прерывистые стоны и судорожно корчиться, отчего даже качались деревья, на которых были подвешены гамаки, москитники и павесы. Я видел, как на высоте 40 ладоней дрожали листья этих деревьев', стволы которых были сантиметра 33 в диаметре».118 Мучения путешественников увеличивали язвы, образовывавшиеся на открытых частях тела от укусов насекомых.

В конце апреля участников экспедиции постигли серьезные неудачи. При спуске в воду с крутого каменистого берега одна из четырех лодок была разбита в щепки, другая значительно повреждена. Пришлось сделать почти двухнедельную остановку для изготовления новой лодки. 26 апреля (8 мая) путешественники стали лагерем в лесу, на берегу реки Журуэна. «Болезни, превратившие нас в настоящие привидения, пиоенс,119 мешавшие нам отдохнуть днем, москиты, беспокоившие нас ночью, беспрерывный дождь, от которого промокли даже гамаки в палатках, пища, добываемая охотой и рыбной ловлей, — все это делало наше положение очень тяжелым», — писал Флоранс,120 Вести дневник Лангсдорф уже

98

почти ne мог. Его болезнь быстро прогрессировала. «С 24 апреля я большей частью лежал без памяти в фантастических сновидениях», — отмечал он 1(13) мая.121 Запасы продовольствия подходили к концу. «Время для охоты плохое, — писал Лангсдорф в дневнике спустя два дня, — убита едва ли одна птица. Спугнули несколько обезьян, так что все мы теперь страдаем не только от болезни, но и от голода. Много говорили об обилии рыбы, но команда занята на работах, а больные почти ничего не могли поймать. Так что мой больные остались необеспеченными. Рис — это наша главная пища».122

8 (20) мая участники экспедиции были готовы к дальнейшему плаванию. «Обрушившиеся дожди нарушили весь покой, — писал в этот день Лангсдорф. — Мы намереваемся теперь идти в Сантарен. Наша провизия убывает на глазах, мы должны стараться ускорить наше движение. Мы должны еще перейти водопады и многие другие опасные места на реке. Если захочет бог, мы сегодня продолжим наш путь. Провизия уменьшается, но мы еще имеем порох и дробь».123

На этом записи ученого оборвались. Его 26-я дневниковая тетрадь осталась незаконченной.124

«Здесь впервые обнаружилось несчастное состояние, в которое впал г. Лангсдорф, — писал позднее Флоранс, — потеря памяти о недавних событиях и полный беспорядок мыслей — следствие перемежающейся лихорадки».125 В донесении в Коллегию иностранных дел, отосланном из Пара в октябре 1828 г., Рубцов рассказывал о том времени: «Григорий Иванович день за днем становился хуже, и я даже не имел надежды прибыть с ним в город Сантарен. Он, чувствуя то же самое, призвав меня, объявил, что жизнь его непродолжительна, препоручив мне заниматься в его должности и все вещи, принадлежащие к натуральной истории, отослать в С.-Петербург. Через несколько дней начал он мешаться в разуме».126

После случившегося нельзя было и думать об осуществлении намеченных ранее путешествий. Из записок Флоранса видно, сколь обширны были планы экспедиции, получившие после отъезда чиз Куябы новые существенные черты. «Мы предполагали, — писал художник, — подняться вверх по Амазонке, по Риу-Негру, через естественный канал Касикьяре, соединяющий Амазонку и Ориноко, перецравиться в Ориноко, посетить Каракас,

99

спуститься вниз по Ориноко до океана, побывать в Гвиане, затем возвратиться в Пара и направиться в Рио-де-Жа- нейро, исследуя по пути прибрежные провинции Бразилии, лежащие к северу от столицы. Возможно, что мы избрали бы другое направление, например отправились бы в Перу или в Чили...».127 Эти сообщения Флоранса подтверждаются им в разных частях его записок и согласуются с рядом других документов. Так, художник упоминал, что Лантсдорф касался вопроса о путешествии по Касикьяре в переписке с английским исследователем У. Бёрчеллом.128 Сведения об * этом мы находим и в письме самого ученого Кильхену от 17 (29) января 1828 г. из Диамантину.129 В донесении Нессельроде от 1 (14) апреля 1828 г. Кильхен писал, что Лангсдорф просил его достать паспорта для путешествия за пределы Бразилии, и в частности по Ориноко.130 Интерес руководителя экспедиции к Перу и Чили тоже имел историю — о желании посетить эти страны Лангсдорф писал Нессельроде еще в апреле 1824 г.131

Теперь, однако, единственной целью путешественников было добраться до Рио-де-Жанейро. Можно предполагать, что в конце мая 1828 г. их лодки вошли в реку Та- пажос. Флоранс — единственный, кто продолжал вести дневник, — не указывает точной даты: изнуренные болезнями участники экспедиции потеряли представление о времени. Вскоре они достигли так называемой «спокойной воды», оставив позади 33 порога и два больших водопада. «Наше плавание от Риу-Прету состояло из исключительных опасностей, неслыханного труда, ловкости и счастливых случайностей», — писал Флоранс.132 Впервые осуществленное комплексное изучение Бразильского нагорья и пересечение его с исследовательскими целями по речным системам верхней Параны, верхнего Парагвая и Тапажоса было научным подвигом Лангсдорфа и его спутников. После отплытия из фазенды Кама- пуан участники экспедиции, учитывая расстояние, пройденное Риделем после гибели Тонэя, преодолели более 7.5 тыс. км.

6 (18) июня путешественники встретили шхуну, шедшую в Сантарен, и на ней продолжили плавание. Через две недели они достигли Амазонки. Рубцов срочно послал за Риделем в" Манаус. Состояние Лангсдорфа. оставалось тяжелым. Рубцов тоже страдал от приступов лихорадки

100

и даже не мог ходить без посторонней помощи. 4 (16) сентября участники экспедиции на торговом корабле прибыли в Пара (Белен), где решено было ждать Риделя.

Между тем в Петербургской Академии наук больше года не имели никаких сведений о Лангсдорфе. 20 июля 1828 г. комитет правления Академии обратился в коллегию иностранных дел с вопросом, жив ли ученый. Однако и Нессельроде получил в то время лишь донесение от 13(25) апреля 1827 г. К концу 1828 г. в Петербурге, видимо, все еще оставались в неведепии относительно судьбы экспедиции. 20 декабря 1828 г. министр финансов Е. Ф. Канкрин обратился к К. В. Нессельроде с предложением санкционировать прекращение ассигнований на путешествие с 1 января 1830 г. В своем письме он сообщил, что с 21 июня 1821 г. на экспедицию потрачено 246247 рублей.133 Нессельроде согласился с мнением министра финансов.

В начале января 1829 г. в Пара прибыл Ридель. «Он заболел на Риу-Мадейре и выстрадал не меньше нас», — писал Флоранс.134 Ридель прошел по намеченному маршруту, а в сентябре 1828 г. предпринял плавание вверх по Риу-Негру.

12(24) января на зафрахтованном бразильском бриге «Дон Педру I» путешественники отплыли в Рио-де-Жанейро. Плавание продолжалось больше двух месяцев. Оно осложнилось плохой погодой и тем, что капитан брига едва не посадил его на мель вблизи побережья провинции Мараньян. «В продолжение вояжа морской воздух Григорию Ивановичу был полезен, — сообщал позднее Рубцов Нессельроде, — ж/ все, что случилось с ним прежде сего путешествия, [он] обстоятельно рассказал, но что касается с 3-го сентября 1825 г.135 до сего времени ничего не помнит. Случаясь иногда говорить об оном, всегда отвечал, [что] ничего не помнит... Не можно надеяться (как по старости его лет), чтобы мог быть в прежнем разуме».136 «Болезнь такова, — писал о состоянии Лангсдорфа Флоранс, — что не позволит когда бы то ни было в дальнейшем путешествовать с научной целью».137