Осип Назарук - Роксолана

• Название: Роксолана
• Автор: Осип Назарук
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-5460-5, 978-966-14-5185-7, 978-5-9910-2414-3, 978-966-14-5464-3, 978-966-14-5461-2, 978-966-14-5463-6,

При дворе султана ее называли «хасеки Хуррем», то есть «мать наследника престола» и «та, которая дарит радость» – в Европе она известна под именем Роксолана. Настуся, пленница из Украины, была куплена на одном из многочисленных невольнических рынков Османской империи для гарема султана Сулеймана Великолепного. Ей удалось стать любимой женой повелителя и приворожить его настолько, что он бросил к ее ногам всю свою державу…

Книга также выходила под названием «Роксолана: Королева Востока».

---

Глава VI

В неведомое будущее

Ambula ubi vis, quaere quodcumque volueris: et non invenies altiorem viam supra, nec securiorem viam infra, nisi Viam Sanctae Crucis[52].

Клином ввысь, храня обычай, Грусть неся с родной земли, По-над морем, песнь курлыча, Улетают журавли[53].

В. Пачовский

1

Немало дней минуло в школе невольниц, и над Кафой уже второй раз пролетели на север журавли. Пришла весна-красавица, и земля заблагоухала. В один из вечеров, когда к пристани причалило несколько турецких галер, увидела Настуся из окна своей комнаты, как стража на пристани внезапно начала срывать с себя шапки и чалмы, швырять их наземь и топтать ногами. Горестные вопли воинов доносились даже сюда.

Мгновенно разлетелась весть, что в городе Ограшкей умер в дороге старый султан Селим[54], и теперь его тело на повозке, запряженной черными волами, везут в Стамбул.

Невиданное волнение овладело мусульманами. С уст не сходило имя наследника престола, который до этого был наместником Магнесии.

– На престол вступает молодой Сулейман!

Эти слова мусульмане произносили с особым пафосом, и при этом в их глазах появлялось таинственное выражение.

Даже воинские отряды, маршировавшие по улицам города, казалось, по-иному ступают, иначе несут на плечах мушкеты, по-другому держат головы. Шаг янычар стал тверже, а их икры были напряжены, как сталь… На старых, черных от копоти улицах Кафы собирались толпы турок и татар и пронзительно восклицали, обращаясь к небу: «Аллаху Акбар![55] Пусть сто лет живет султан Сулейман, десятый сын Османов!»

И с этими восклицаниями как бы некая волна веры и надежды накатывала со стороны Черного моря и гор Чатырдага и омывала народы ислама, укрепляя их души и тела.

Даже во дворах гаремов набожные мусульманки поднимали своих детей ввысь и с восторгом шептали: «Наша кровь и добро – на волю падишаха!»

И все мечети стояли нараспашку, а правоверный народ валом валил молиться за молодого султана. С верхушек минаретов чудными голосами вопили муэдзины, оглашая окрестности своими молитвами. Словно отголоски грозы проносились по всему краю. В воздухе витало ощущение, что для Османской державы наступает великая эпоха, подготовленная суровой рукой покойного владыки. Неслыханное единство сплотило народ ислама разных племен и сословий – от богачей до нищих. И тем сильнее отличались от них унылые лица чужестранцев – христиан и евреев.

Настуся с нетерпением ожидала наступления следующего дня, чтобы расспросить наставника Абдуллу о молодом султане.

Когда на следующее утро Абдулла вошел в учебную комнату, она спросила:

– Какие надежды возлагают мусульмане на нового султана?

Абдулла внимательно взглянул на нее, склонил голову и, скрестив руки на груди, проговорил глубоким и таинственным голосом:

– Султан Сулейман станет величайшим из всех наших властителей!

– Почему? – удивилась молодая невольница, уже полностью освоившаяся в школе.

– На то есть предсказание, – с глубоким убеждением ответил почтенный Абдулла.

– А что говорится в этом предсказании? – поинтересовалась Настуся.

– В начале каждого столетия рождается великий муж, которому дано взять это столетие, как быка за рога, и одолеть его. А султан Сулейман появился на свет как раз в первом году десятого столетия Хиджры[56].

– Но ведь в том же году родилось множество людей! – воскликнула Настуся.

– Не говори так, о Хуррем, – ответил Абдулла, – потому что султан Сулейман – любимец Аллаха, и множество знаков говорит о том, что он станет величайшим из правителей наших.

– Что же это за знаки? – с еще большим любопытством спросила девушка.

– Прежде всего – он десятый из череды наших султанов. А число десять – наиболее совершенное, ибо оно венчает и завершает первый круг чисел. О совершенстве этого числа свидетельствует и то, что у каждого из нас по десять пальцев на руках и ногах. У нас десять чувств – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус и еще столько же в душе. В священном Коране десять частей и существует столько же способов чтения его. У Пророка было десять учеников и десять заповедей. Мы знаем десять частей неба и десять гениев над ними. Из десятков, наконец, состоит войско падишаха… Вот почему десятому султану суждено поразить всех врагов ислама! Ты разве не слышишь, как перекликается стража на пристани? Даже эти простые воины чувствуют, что великая рука высоко над землей уже приняла знак власти Пророка, и рука эта станет еще могущественнее, чем рука грозного Селима, да смилуется Аллах над его душой!

А пристанская стража и в самом деле перекликалась по-иному. Иначе распевали на минаретах муэдзины. Иначе держались даже самые простые мусульмане: их воображение уже захватила крепкая вера в великого султана, который всех победит и все приведет в порядок. И удивительные легенды уже начали слагать о молодом Сулеймане.

Настуся каждый день нетерпеливо поджидала Абдуллу, чтобы до мелочей расспросить все о новом султане. Теперь Абдулла, а не Риччи, как раньше, интересовал ее больше всего.

На следующий день она продолжила свои расспросы, и так увлеклась, что уже почти свободно говорила с Абдуллой даже без помощи подруг.

Абдуллу радовало ее внимание, поэтому он с величайшим воодушевлением повествовал о тех великих делах, которые предстоит свершить молодому правителю могущественной державы.

Настуся слушала внимательно, но в конце концов прервала наставника восклицанием:

– Ты говоришь о его свершениях так, будто султан Сулейман будет жить вечно!

– Нет, – отвечал Абдулла. – Вечно жить никому не дано. Но старое предсказание гласит, что наш властитель и после кончины еще долгое время будет править миром.

– Как же это возможно?

– А вот как. Десятый султан из рода Османов умрет, сидя на львином столе[57]. И благодаря тому, что в минуту своей кончины он будет окружен всеми знаками высшей власти, то и люди, и звери, и гении, и злые духи будут трепетать перед ним и повиноваться ему, полагая, что он жив. И никто не отважится приблизиться к Великому Халифу, а сам он никого не призовет к себе, ибо будет мертв. И так он останется сидеть, пока червь не источит подлокотники, на которые опираются руки султана. И тогда вместе с источенной древесиной рухнет ниц труп Великого Властителя, и о его смерти станет известно всем и каждому. И начнется небывалый разлад в державе Османов. Мешками покроют свои головы аги и вельможи, и наступит страшное правление капу-кулов[58]. Арпалык и пашмаклык[59] опустошат сокровищницу султанов, а подкуп и злодеяния подорвут силу законов десятого и величайшего Османа… С другого берега моря, из далеких пустынь, принес это предание мой народ…

Абдулла умолк, а спустя мгновение добавил:

– Но ты, нежный цветок, не бойся страшных времен капу-кулов. Ибо сказано: кто будет иметь больше десяти лет отроду, когда впервые услышит это пророчество о Сулеймане, тот не узрит смерти десятого султана. И еще тысячи тысяч волн морских ударят в берега земли, прежде чем покроется морщинами юное лицо Великого Халифа, а его караковые кудри побелеют.

Все это Абдулла произнес совершенно ровным тоном, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Затаив дыхание, слушала Настуся старое турецкое пророчество о судьбе великого мужа. И лишь под конец, словно в забытьи, спросила вполголоса:

– А разве там ничего не говорится о женах десятого султана?

– Все, что предначертано, то и предсказано. Любимейшей из жен султана станет Мисафир[60]. Взойдет она, как ясная феджер[61], в сердце падишаха, а закатится в крови над царством его. Сотворит много добра и много зла во всех землях халифа – от тихого Дуная до Басры, Багдада и каменных усыпальниц фараонов! Даже в царстве молчания, в страшной пустыне, где от века чернеет Мекам-Ибрахим[62], среди раскаленной жары пробьется чистый ключ от прикосновения ее стопы. Ибо даст Аллах ей милость свою с высокого неба и разум необыкновенный. Но шайтан посеет в ее сердце столь же великую гордыню…

В школе невольниц воцарилась глубокая тишина. Учитель Абдулла продолжил со вздохом:

– Долго и стойко, постом и молитвой станет бороться Великая Султанша со своим грехом, пока не уступит силе шайтана в святую ночь Рамазана… И сотрясет вихрь врата дворца и окна гарема, а в сердце султанши расцветет грех гордыни, и захохочет шайтан в садах султанских и мраморных палатах падишаха. А потом придет кара божья – так же неотвратимо, как идет по пустыне напоенный верблюд. Ибо Аллах дает человеку многое, но всегда взаймы, а не даром…

Настуся задумалась, но вовсе не о женах падишаха. Ум ее, который итальянец Риччи сумел увлечь делами государственными, устремился совсем к другому, и она спросила:

– Не сказано ли там и о том, что станет с державой Великого Султана?