Евгений Шраговиц - Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя

• Название: Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя
• Автор: Евгений Шраговиц
• Жанр: Языкознание
• ISBN: 978-5-9905979-3-8

В ходе анализа стихов Окуджавы, базирующегося на научных знаниях из области не только литературоведения, но и, например, философии и психологии, автор книги «расшифровывает скрытые смыслы» многих произведений, не замеченные критиками, раскрывает контексты творчества Окуджавы, остававшиеся невыявленными, в частности, обнаруживает перекличку произведений Окуджавы с текстами «последнего поэта Серебряного века» Георгия Иванова. Каждая глава книги посвящена стихотворению, песне или цепочке тематически близких стихов и песен. Среди них такие известные произведения Окуджавы, как «Неистов и упрям», «Комсомольская богиня», «Старый пиджак», «Шарманка-шарлатанка», «Ночной разговор», «Молитва», «Батальное полотно», «Белорусский вокзал», «Былое нельзя воротить» и другие.

---

Приведем теперь текст стихотворения «Молитва»:

Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому, чего у него нет:
мудрому дай голову, трусливому дай коня,
дай счастливому денег… И не забудь про меня.

Пока Земля еще вертится – Господи, твоя власть! —
дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,
дай передышку щедрому, хоть до исхода дня.
Каину дай раскаянье… И не забудь про меня.

Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою,
как верит солдат убитый, что он проживает в раю,
как верит каждое ухо тихим речам твоим,
как веруем и мы сами, не ведая, что творим!

Господи, мой Боже, зеленоглазый мой!
Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой,
пока ей еще хватает времени и огня.
дай же ты всем понемногу… И не забудь про меня.[94]

Уместно вспомнить, что для первой публикации, учитывая цензурные ограничения, Окуджава назвал это стихотворение «Франсуа Вийон». В более поздних публикациях оно получило название «Молитва». И все же мы не склонны считать, что Окуджава просто «приписал» французскому поэту свои собственные религиозные взгляды: здесь он открыто признал влияние Вийона на свое творчество. Г. Косиков отметил, что «главная черта в Вийоне – пародийная ироничность»[95]. Пародия и самопародия играли свою роль в средневековой культуре; существовали признанные пародийные жанры, такие как кок-а-лан в поэзии, соти и фарси – в театре; запретных тем для этих жанров не было. Пародировалось не только государственное устройство, но и судопроизводство, а также отправление религиозных культов и даже Библия. Все это присутствует и у Вийона; оригинальность же его – в манере пародирования. «Пародирование у Вийона целиком и полностью основано на притворном вживании, на имитации чужой серьезности, оба его «Завещания» легко могут быть восприняты как действительно серьезные поэмы – в том случае, если мы не знакомы с объектом пародии или, тем более, даже не догадываемся о его существовании»[96]. Поскольку Окуджава упомянул Вийона в названии песни, не будет слишком смелым предположить, что «Молитва» написана в манере Вийона. Мы полагаем, что уместно было бы предварить интерпретацию «Молитвы» рассказом об основном техническом приеме Вийона. «Принцип его поэзии – ироническая игра со всем твёрдым, общепринятым, раз навсегда установленным. Излюбленные средства этой игры – антифразис (употребление слов в противоположном значении) и двусмысленность»[97]. Например, в «Малом завещании» он пишет[98]:

Затем – с ростовщиками кроток —
Я здесь желаю наградить
Трёх бедных маленьких сироток.
Им нечем даже стыд прикрыть!
Что будут есть? Что будут пить?
Как проживут бедняги зиму?
Придётся, видно подарить
Всё то, что им необходимо.

А в следующей строфе Вийон называет их имена, и оказывается, что это трое наиболее безжалостных парижских ростовщиков. Следует заметить, что средневековая пародия никогда не ставила себе целью осмеять явления, на которые она была направлена – наоборот, она предполагала возвысить их по принципу контраста. И с этой точки зрения Вийон нарушает традицию.

В качестве иллюстрации творческой манеры Вийона мы приведем еще один пример – из «Большого завещания». Вот поэт якобы серьезно подводит итоги, размышляет, «как он дошел до жизни такой» и сожалеет о своем дурном поведении, а непосредственно за его покаянными излияниями следуют строчки:

Но ведь не всё я расточал,
Хоть был гуляка и обжора.
Я ради женщин отдавал
Лишь то, что взять мог, без укора
Для чести, у друзей, коль скоро
Брать у друзей была нужда.
И в том не вижу я позора:
Где нет греха, там нет стыда![99]

Такие «мнимые оправдания» встречаются и у Окуджавы, например, в его «Душевном разговоре с сыном». А если вернуться к «Молитве», анализ текста покажет, что Окуджава использовал метод Вийона – «притворной вживаемости» и «имитации серьезности», так что легко не заметить иронического характера стихотворения и воспринять его как порожденное искренней верой.

Обратимся к тексту «Молитвы».

Первая строка «Молитвы» вызывает ассоциации с псалмами из Книги Ветхого Завета Псалтырь. Например, 23-й Псалом Давида начинается словами: «Господня – земля и что наполняет её, вселенная и всё живущее в ней» (Пс. 23, 1). Примеров такого рода в Библии множество. А теперь сравним это с первой строкой стихотворения. Информацию, заключенную в ней, можно было бы извлечь из справочника: Земля вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца, которое со временем погаснет. Таким образом, и в стихотворении Окуджавы, и в псалмах имеет место экскурс в астрономию, но если в псалмах он предполагает показать безграничность и вечность мира, подвластного Господу, в «Молитве» есть ощущение хрупкости и ненадежности его творений и присутствует иронический оттенок. При этом лексика заставляет подозревать иронию: употреблению глагола «вертеться» по отношению к Земле чаще всего сопутствует шутливая интонация, как, например, в стихотворении Дельвига[100]:

Однажды бог, восстав от сна,
Курил сигару у окна
И, чтобы заняться чем от скуки,
Трубу взял в творческие руки;
Глядит и видит вдалеке
Земля вертится в уголке.

А в довольно известной комсомольской студенческой песне есть строки: «Глобус крутится, вертится, словно шар голубой». Можно найти еще немало примеров такого рода.

Вторая строка стихотворения – это обращение к Богу с просьбой, что также заставляет вспомнить псалмы. Однако в псалмах просьба предваряется изъявлением почитания, признанием Божьего величия (Окуджава же как раз косвенно указывает перед просьбой на ограниченность Господней власти). Просьба звучит так: «Господи, дай же ты каждому, чего у него нет». Нужно отметить, что по смыслу она походит на вторую часть коммунистического лозунга: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям». Кроме того, это почти прямая цитата из 19-го Псалма Давида (Пс. 19, 5): «да даст тебе Господь по сердцу твоему и все намерения твои да исполнит». А в шестом стихе того же псалма эта формулировка практически повторяется: «Да исполнит Господь все прошения твои». Но если в этом псалме, как и в любом другом, блага от Господа ждет молящийся, Окуджава просит за всех, кому что-либо нужно, и классифицирует потенциальных получателей Господних милостей: «мудрый», «трусливый», «счастливый», «рвущийся к власти», «щедрый», Каин. В одном ряду с ними стоит и лирический герой стихотворения. Таким образом, Окуджава придает обращению к Богу демократический и эгалитарный оттенок, примиряющий стихотворение с коммунистическими идеями и, таким образом, позволяющий ему пройти цензуру. В первой строфе Окуджава просит за «мудрого», «трусливого» и «счастливого», имея в виду то, что могли бы пожелать они сами («по сердцу своему»). При этом никаких требований на получателей не накладывается. А спецификация, представленная Богу, вполне четкая: «…мудрому дай голову, трусливому дай коня, / дай счастливому денег… И не забудь про меня». А теперь мы приведем текст, из которого, возможно, Окуджавой было взято сочетание образов: и «голова», которую можно «дать» и «сорвать», и конь для труса[101]:

«Остановись, беглец бесчестный, —
Кричит Фарлафу неизвестный, —
Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!»
Фарлаф, узнавши глас Рогдая,
Со страха скорчась, обмирал
И, верной смерти ожидая,
Коня ещё быстрее гнал.

Источник, откуда появилась «гроздь» образов, сказочный и шутливый; внимательный читатель, поняв это, получает сигнал, что Окуджава разыгрывает сюжет «Молитвы» в ироническом литературном ключе: «мудрому» лишняя голова может пригодиться, если настоящую ненароком оторвут; а для трусливого Окуджава просит не храбрости, а коня, который понадобится, если тот захочет сбежать с поля боя. При этом кони упомянуты и в 19-м Псалме, где речь идет о раздаче благ. А тема денег и счастья появилась в связи с тогдашними жизненными обстоятельствами Окуджавы (переезд в Ленинград ко второй жене и трудности с деньгами), которые, конечно же, наводили на мысль, что деньги все-таки нужны и счастливым. Финальная строчка «И не забудь про меня» уравнивает лирического героя с остальными просителями, делая его немножко и «мудрым», и «трусливым», и «счастливым».

Во второй строфе, еще раз напомнив, что жизни на Земле положен предел законами физики, лирический герой переходит к следующей категории «нуждающихся» – это «рвущиеся к власти». Окуджава просит Бога дать им возможность «навластвоваться всласть». Это пожелание должно насторожить читателя и заставить его задуматься над смыслом текста, так как оно звучит парадоксально. Или Окуджава настолько благодушен, что его забота распространяется и на тех, чьи мечты, сбывшись, могли бы дорого обойтись окружающим, или тут мы имеем дело с приёмом, привносящим в стихотворение какое-то дополнительное содержание. По поводу адекватности буквального восприятия этих строк в данном случае нужно заметить, что если учитывать исторический контекст, просьба Окуджавы равносильна призыву помочь вурдалаку, который алчет напиться «всласть» человеческой крови. Нам трудно себе представить, что Окуджава действительно хотел бы, чтобы такое пожелание осуществилось. Тут мы должны вспомнить о приёмах Вийона и констатировать, что в этой строчке скрытый иронический характер «Молитвы» проявляет себя в полной мере. Ко времени написания «Молитвы» уже были опубикованы в переводе Эренбурга[102] отрывки из «Большого завещания» и такие произведения Вийона, как, например, «Баллада поэтического состязания в Блуа» с её парадоксами типа: «глухой меня услышит и поймёт»; «Баллада истин наизнанку» с ее «Весна за летом настает» и другие его баллады, опять же наполненные парадоксами. Формула Окуджавы, использованная в «Молитве», построена на антифразисе, приеме, столь любимом Вийоном; можно говорить об употреблении антифразиса, когда в тексте истинное значение сказанного противоположно прямому значению.