Олег Суворов - Моя единственная

• Название: Моя единственная
• Автор: Олег Суворов
• Издательство: АО «Издательство „Новости“»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1147-3

Самая красивая девочка на философском факультете Московского университета — Наталья Гончарова — могла рассчитывать на блестящую партию, а вышла замуж за скромного инженера вагоностроительного завода, разбив сердце безнадежно влюбленного в нее сокурсника Олега Суворова.

Шли годы, а он все не мог забыть свою любовь…

---

— Ты приедешь ко мне в Москву?

— А ты приглашаешь?

— Умоляю.

— Только не сейчас. Позже.

— Почему?

— Мне не с кем оставить Дашу. А через месяц сюда обещала приехать моя мать. Ты живешь один?

— С отцом. Но он очень редко бывает дома — живет или на даче или у любовницы.

— Сколько же ему лет?

— Пятьдесят шесть.

— И все еще есть любовница?

— И подозреваю, что не одна, — усмехнулся я. — Но мы не о том говорим.

— А о чем мы должны говорить?

— О тебе. Ты так невыносимо хороша, что мне ужасно хочется включить свет и хорошенько тебя рассмотреть.

— Нельзя.

— Знаю. Но ты все равно чудесна. К тебе хочется обращаться на «вы» и называть княгиней.

— Даже сейчас?

— Именно сейчас.

— Спасибо. — И она поцеловала меня в ухо, пощекотав шею прядями волос.

— За что?

— За то, что ты такой ласковый и… умелый.

— Если после этой ночи мы встретимся с тобой еще раз… — начал было я, поворачиваясь к ней, и не договорил, чувствуя новый прилив страсти. У меня все более учащалось дыхание, пока я целовал ее глаза, щеки, нос, волосы…

— А ты сомневаешься в том, что мы еще встретимся?

— Только за тебя, не за себя.

— Не сомневайся.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что предлагаешь не сомневаться в самом ненадежном…

3

В конце сентября, спустя полтора месяца после своего возвращения в Москву, одетый в синюю куртку и синюю шляпу, белую рубашку и светло-серый галстук, я мерз возле метро «Щелковская», на пятой платформе автовокзала, и ждал приезда Светланы. Прямой автобус Козельск-Москва находился в пути около четырех часов и сейчас немного опаздывал.

За то время, что мы с ней не виделись, произошло немало событий, но сейчас все они ушли в тень, стали неважными и неглавными, тогда как та ночь в музее вновь и вновь всплывала в моей памяти со всеми своими незабываемыми подробностями. Она уже казалась и далеким прошлым, и случайным, неповторимым эпизодом, а потому я не знал, что и думать, когда на два своих письма в Оптино получил в ответ только одну короткую, сдержанно-ласковую открытку. Но три дня назад раздался звонок, и Светлана сказала, что соскучилась и хочет приехать ко мне в гости.

Я никогда не был особенно сентиментален, но все это время жалел, что у меня не было фотографии Светланы — причем обязательно с тем насмешливым взором, который смутил меня в тот первый раз. Я не знал, что с нами будет дальше, и не имел на этот счет никаких предчувствий, мне просто хотелось жить — и если уж не повезло с самой любимой — наслаждаться обществом других женщин как можно чаще. Все остальное было вторичным — и угроза увольнения с работы в виду сокращения штатов, и несущиеся со всех сторон заклинания о кризисе и безнадежности.

Однако я пока не был достаточно уверен в чувствах Светланы, а потому не особенно боялся потерять то, чего еще фактически и не имел. Мне было слишком хорошо известно, что такое минутные женские слабости и как жестоко они потом могут обернуться невозмутимо-наигранным вопросом: «Ну и что?»

Я поднял воротник плаща, чтобы укрыть шею от холодного осеннего ветра. Я любил осень и радовался, что наш роман развернется именно осенью, в тот самый период года, когда я жадно ощупывал раздувающимися ноздрями обнаженную полноту жизни и становился немного похож на шального кота — запах серых, прелых листьев пробуждал во мне обостренную чувственность. Любая, не слишком холодная осенняя ночь вызывала во мне не меньший эротический трепет, чем самые знойные летние вечера. Мне всегда казалось, точнее, я просто верил в это, как в мечту, что однажды, поздним осенним вечером, познакомлюсь с одинокой красивой женщиной с пышными длинными волосами, в светлом плаще и изящных сапогах.

И я живо представлял себе эту сцену — я буду слегка пьян, а улица пустынна, но стоит мне заговорить, а ей ответить — и мы почувствуем себя знакомыми тысячу лет, и оба обрадуемся этому чувству. И пусть это произошло не осенью, а летом, и не в Москве, а в Козельске, но Светлана так походила на ту одинокую осеннюю красавицу из моей мечты, что я ждал ее с удовольствием, повторяя про себя придуманный афоризм: «Лучшие часы жизни мы проводим в ожидании любимых женщин, худшие — в ожидании самого ожидания».

— Внимание, автобус Козельск-Москва прибывает на пятую платформу.

Я вздрогнул и, переложив букет алых роз из одной руки в другую, поспешно закурил, потому что опять — и в которых раз — ужасно разволновался. Светлану я увидел сразу, как только она вышла из автобуса, поставила на землю большую зеленую сумку и огляделась по сторонам. Вслед за ней из того же автобуса вышел высокий, спортивного вида парень, который принялся ей что-то говорить, указывая то на сумку, то в сторону метро, но она рассеянно улыбалась, отрицательно качала головой и всматривалась в снующую толпу людей.

Скрытый уличным фонарем, увешанным рекламными щитами, я почти минуту жадно изучал ее, чувствуя, как волнение переходит в восторг. Все еще загорелая, с распущенными волосами, умело и эффектно накрашенная, в элегантном белом плаще и изящных полусапожках она производила более сильное впечатление, чем тогда в Козельске. Пытавшийся ее уговорить парень с явной досадой отвернулся и зашагал прочь. Я выждал минутную паузу и вышел из-за своего столба.

— Привет, — первой сказала она.

— С приездом. Это — тебе.

— Спасибо.

Она подставила губы, и мы чуть смущенно поцеловались.

— Ты просто чертовски хороша. Я и раньше догадывался, что совершенство беспредельно, но сегодня убедился в этом окончательно.

— Ох, какие мудреные комплименты отпускает этот коварный столичный обольститель простой и скромной девушке из Козельска. При этом он еще опаздывает, заставляет ждать и отбиваться от местных ловеласов. Впрочем, эти розы все искупают.

— Ладно, ладно, не прибедняйся, пожалуйста. Глядя на нас, не скажешь, кто из Козельска, а кто из Парижа. От этих духов в обморок упасть можно, как с тобой еще в автобусе кто-то ездит. Кроме того, я не опоздал, а просто стоял вон за тем столбом и не решался подойти. Разумеется, не из-за этого хмыря, который к тебе приставал, а потому что ужасно разволновался.

— С чего это?

— Не знаю. То есть знаю — из-за тебя. В общем, я ужасно рад тебя видеть, и, если ты позволишь, еще раз поцелую.

— Ну, целуй. — Она насмешливо подставила щеку, и я коснулся ее губами. — Куда ты меня ведешь?

Я уже подхватил ее сумку, взял под руку и повел в сторону метро.

— К себе, разумеется. А что?

— Давай покурим, я тебе кое-что хочу сказать.

Наверное, я побледнел и как-то болезненно улыбнулся, скорее даже скривился.

— Что-нибудь не так? — спросил я с замиранием сердца.

Она расхохоталась и ткнула меня кулаком в бок.

— Ах, бедный юноша, сейчас он в обморок упадет. Где там моя нюхательная соль? — И, слегка сменив тон, добавила: — Не огорчайся ты так, ничего страшного. Просто у меня в Москве есть старая тетка, сестра матери, к которой я должна обязательно заехать и пожить у нее хотя бы пару дней.

— Зачем?

— Ну, во-первых, она меня давно приглашала. Во-вторых, моя мать просила ей кое-что передать. В-третьих… Ну что я перед тобой оправдываюсь, пару дней потерпеть не можешь?

И, хотя в ее голосе проскользнула нотка веселой раздосадованности, я и сам понял, что было это «в-третьих». Просто Светлана так же, как и я, еще не знала, как сложатся наши отношения, тем более после месячного перерыва, и не хотела заранее отсекать себе все пути к отступлению. А вдруг мы разочаруем друг друга? А вдруг поссоримся? А вдруг тот ночной эпизод при дневном свете покажется ей легкомысленной ошибкой? Если произойдет одно из этих трех «вдруг» или какое-либо непредвиденное четвертое, она всегда сможет взять свою сумку и переехать к тетке. Я отчетливо понял, что пока не завоевал Светлану, и эти два дня даются в качестве испытательного срока, во время которого мне надлежит быть предельно внимательным, заботливым, любезным и ухаживать за ней так, словно впервые вижу и в нашей истории еще не было той удивительной ночи.

Я мысленно признал справедливость такого требования и испугался его. Но Светлана обладала той самой пикантной самоуверенностью, которая заставляет мужчину забывать о том, что он вытворял с женщиной, через минуту после того, как она выходит из ванной и одевается. Полчаса назад она могла вести себя, как шлюха, но теперь тон ее голоса, манера держаться, выражение глаз меняются настолько, что трудно осмелиться даже положить ей руку на колено. И я смирился с мыслью, что мне еще неоднократно предстоит завоевывать и соблазнять Светлану — тем более что она того стоила. Кроме того, все это могло придать отношениям постоянно-возбуждающую новизну, а что может быть лучше подобной любви?