Александр Вин - Жена странного человека

• Название: Жена странного человека
• Автор: Александр Вин
• Жанр: Короткие истории
• ISBN: 978-5-4474-2282-0

Странные люди, волнующие слова…. Всё это – вокруг нас. Жизнь может быть удивительным рассказом, замечательной историей, романом с непредсказуемым финалом. Нужно только захотеть так жить! Заставить себя радоваться рассвету нового дня, словам и улыбкам хороших людей, надёжному теплу лесного костра, прозрачной чистоте морской волны. И тогда жизнь станет горяча и упруга, крупные ночные звёзды укажут правильный путь, а тот, кто до сих пор был так далёк, окажется неожиданно близким и желанным…

---

Беспорядочно и без точной цели передвигаясь скорым шагом по улицам большого города, старший матрос Томбс, потерявший к тому времени всякую осторожность, широко улыбался и готов был делиться своей радостью с каждым встречным. Душа требовала встряски, невозможное стремительно проникло под плотную ткань его чёрной форменной одежды.

Он прав!

Ещё один поворот на случайную улицу, ещё круг по шумной площади. Он был прав! Как славно не допустить ошибки в таком важном деле!

Томбс служил тогда молодым матросом. Это сейчас, когда прошли годы и его в конторе уважают, приглашают с почтением в конце навигации на банкет – «замораживать винты», как говорят речники, перед тем как оставлять пароходы в затоне на зиму, даже старые капитаны непременно жмут старшему матросу Томбсу руку и предлагают табак. А тогда…

Нет, положительно, какая сегодня жара и от этого сухость в горле!

Томбс огляделся по сторонам.

Атмосфера в заведениях портовых городов состоит равно из восторга и серой скуки. Разговоры там наполнены искренним изумлением моряков, только что вернувшихся из плавания и ещё не успевших остыть от красот дальних морей, и тягостной завистью тех, кто лишён возможности восхищаться настоящей жизнью.

Теперь, после произошедшего, Томбс был отважен и с порога громким голосом потребовал много рому.

В тёмном после солнечной улицы помещении раздались одобрительные голоса, для удобства приличного гостя трактирщик взял Томбса за руку, проводил и усадил его за лучший столик. Из дальнего угла к нему двинулся человек.

– Ну, и что же такого хорошего в твоём мире, приятель?

В другое время Томбс непременно смутился бы, возможно даже отставил бы в сторону недопитую кружку. Конечно, когда на скамейку рядом с тобой опускается настоящий моряк, с усами, с трубкой в зубах, по-дружески обнимает тебя за плечи татуированной рукой… Но в этот миг Томбса волновало другое. Сделав первый крупный глоток, он перевёл дыхание и, доверительно взглянув, пододвинулся ближе к собеседнику.

– Понимаешь, дело было в середине августа…

Да, звенели тогда чудесные летние вечера. Пароход, на котором служил Томбс, делал обыкновенный прогулочный рейс из столицы на юг, к устью большой реки. Пассажиров из города набралось немного, шумела только целыми днями на палубах разноголосая каникулярная группа младших школьников, детям требовался постоянный присмотр, капитан терпеливо повторял это своим подчиненным каждое утро.

Остальные пассажиры не доставляли никаких хлопот. Деловито выходили к завтраку несколько пожилых семейных пар, раздельно скучали на верхней палубе случайные молчаливые мужчины и женщины из тех, кто обычно предусматривает многое, которые и на этот раз рассчитывали получить хоть какое-то удовольствие от своего неспешного перемещения по широкой реке.

Утром пароход останавливался в очередном городе, почти все пассажиры уезжали на экскурсии, экипаж занимался работой, матросы принимали свежую провизию, скатывали водой просторные палубы, красили по необходимости инвентарь. Так было всегда: утро – город, вечер и ночь – неспешный ход по тёмной воде, изредка отражающей далёкие береговые огни.

На одной из пристаней на борт парохода поднялись двое. Засмотревшись на них, Томбс громко уронил ведро на палубу.

Называть их мужчиной и женщиной было, наверно, рановато. Первой шла удивительной красоты девушка, за ней, улыбаясь, легко нёс чемоданы высокий широкоплечий мальчишка.

И официантка из нижнего салона тоже разбила тогда стопку тарелок.

Случилось так, что именно после остановки в этом городе погода странным образом изменилась: солнце стало светить как-то по-особенному, не отвлекаясь на долгие споры с облаками; из-за дальних равнинных гор всё чаще стал прилетать на реку ветер с необычным, счастливо тревожащим дыхание запахом солёных волн.

Очень скоро к молодым пассажирам устремилось общее заинтересованное внимание всех плывших на пароходе. Совсем не желая выделяться среди прочих людей ни голосами, ни поведением, девушка и юноша простыми, лёгкими движениями, взглядами и улыбками во всём казались другими, чем-то неуловимо не похожими на остальных. Каждый раз, появляясь на палубе, они были вместе; прогуливались, держась за руки; в одном направлении одновременно смотрели на медленные низкие берега, подолгу разговаривали, потом так же неспешно вдвоём уходили в каюту.

Девочкам из школьных экскурсий теперь уже непременно требовалось в своих играх пробегать мимо новой пассажирки, а некоторые, особо быстроглазые, уже на следующий день закалывали волосы в пышных прическах так, как она, и старались приветливо кивать старшим, выходя утром в салон к завтраку.

Веснушчатый юнга первым из экипажа умчался в город на ближайшей же береговой стоянке и, ещё не закончилось окончательно медленное росистое утро, как он, притащив откуда-то полную фуражку оранжевых абрикосов, со страшным смущением, в полной уверенности, что его никто не видит, высыпал подарок под приоткрытые жалюзи, на подоконник её каюты.

Самая младшая буфетчица и до этого случая, так просто, по характеру, всегда собиравшая при случае цветы на берегу, для себя, «для настроения», невзначай поставила милый полевой букетик на столик, зарезервированный для молодой пары в обеденном салоне.

Девушка-пассажирка привлекала общее внимание своей пока ещё тайной, неуловимой, не каждому ясной, но уже жаркой, стремительно приближающейся к жизни красотой, а её точный смех, не обращённый ни к одному из посторонних, заставлял окружающих мужчин произносить пустых слов меньше, чем обычно, а то и попросту опускать глаза, проходя мимо.

Томбс с первых же дней, помогая по необходимости буфетчикам в салоне, отметил, что юноше всегда удавалось смотреть на свою подругу по-настоящему взрослым спокойным взглядом. Говорил он мало, а улыбался только ей. На любое обращение за общим столом с просьбой передать какой-нибудь уж очень милой и настойчивой даме соль или салфетку он отвечал всегда ровно, негромко и одинаково. На незначительные вопросы пассажиров-мужчин о прелестях предстоящей стоянки в очередном городе он не спешил что-то говорить, но ответив и считая свою миссию по отношению к постороннему человеку выполненной, всегда немедленно и нетерпеливо возвращался взглядом к ней.

Малая деталь – Томбс работал в тот день на палубе и стал случайным свидетелем, как один из скучающих господ грубовато, да-да, именно так, не то, чтобы совсем уж грязно, а просто привычно и скучно произнес неприятное слово в присутствии молодой пары. Или господин нарочно желал показаться девушке опытным и циничным, или же его воспитания хватало только на вечерний преферанс, но в ответ одновременно возникли и милое женское недоумение, и угроза на лице юноши.

Ясный взгляд как прозрачная светлая сталь, как нож у глаз собеседника, – Томбс всего лишь однажды видел такое в своей жизни, давно уже, в ночной портовой драке, а тут, на тебе, мгновенно всё вспомнил.

После этого досадного случая Томбс стал жить в ожидании чего-то тревожного, принялся гораздо пристальнее наблюдать за удивительными пассажирами, специально выбирая моменты и возможности, чтобы почаще видеть их.

Каюта для молодой пары была заказана самая лучшая, но погода удивляла своим великодушием и они, как и другие пассажиры, много времени проводили на палубах. Не искали нарочного уединения, но как-то всегда получалось, что Томбс замечал их только вдвоём.

Шли дни путешествия – двигаясь к устью, река наливалась гигантской водной силой, оправданно казалась шире и просторней, каждое утро дальние берега рассмотреть было все трудней, а опасность такого пространства все чаще становилась предметом легкой озабоченности общих послеобеденных разговоров, привычных для публики, собиравшейся в музыкальном салоне.

Дневная жара заставляла допоздна держать окна и в курительной комнате, и в кают-компании, и в салоне открытыми. Никто не был против легких ветерков.

Выполняя рабочие распоряжения капитана, Томбс частенько легкомысленно нарушал правила, когда пробегал по палубе мимо распахнутых пассажирских окон, при этом он, конечно же, не отвлекался, не обращал никакого внимания на звуки рояля и резкие взвизги хохота пожилых дам, но кое-что всё-таки успевал замечать.

Как-то поздним вечером, когда звезды уже укрупнились и заняли свои точные места на тёмно-синем небе, Томбс в очередной раз не удержался и заглянул через приоткрытое окно в прозрачные занавеси музыкального салона. Мальчишка полулежал на угловом кожаном диване, опустив голову на колени сидящей девушки, а она, засмотревшись в тихом молчании на далёкие звезды, гладила его по светлым волосам.

Матросу Томбсу редко доводилось радоваться в привычных жизненных ситуациях, поэтому он сильно тогда удивился своей широкой улыбке.

На третий вечер одна из уважаемых дам, собравшихся помузицировать, таинственно рассказала всем, что вроде бы ожидается скорая свадьба, что молодые едут на встречу к его родителям, что он моряк, штурман, и – старушка закатила глаза – скоро юношу ждёт значительное с точки зрения карьеры кругосветное плавание! Рассказ нечаянно услышала официантка, разносившая по салону чай и пирожные, и к концу дня весь экипаж обсуждал такую на редкость сердечную новость.