Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

• Название: Арабская поэзия средних веков
• Автор: Аль-Мухальхиль
• Издательство: Художественная Литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1975

Арабская поэзия средних веков еще мало известна широкому русскому читателю. В его представлении она неизменно ассоциируется с чем-то застывшим, окаменелым — каноничность композиции и образных средств, тематический и жанровый традиционализм, стереотипность… Представление это, однако, справедливо только наполовину. Арабская поэзия средних веков дала миру многих замечательных мастеров, превосходных художников, глубоких и оригинальных мыслителей. Без творчества живших в разные века и в далеких друг от друга краях Абу Нуваса и аль-Мутанабби, Абу-ль-Ала аль-Маарри и Ибн Кузмана история мировой литературы была бы бедней, потеряла бы много ни с чем не сравнимых красок. Она бы была бедней еще и потому, что лишила бы все последующие поколения поэтов своего глубокого и плодотворного влияния. А влияние это прослеживается не только в творчестве арабоязычных или — шире — восточных поэтов; оно ярко сказалось в поэзии европейских народов. В средневековой арабской поэзии история изображалась нередко как цепь жестко связанных звеньев. Воспользовавшись этим традиционным поэтическим образом, можно сказать, что сама арабская поэзия средних веков — необходимое звено в исторической цепи всей человеческой культуры. Золотое звено.

Вступительная статья Камиля Яшена.

Составление, послесловие и примечания И. Фильштинского.

Подстрочные переводы для настоящего тома выполнены Б. Я. Шидфар и И. М. Фильштинским, а также А. Б. Куделиным (стихи Ибн Зайдуна и Ибн Хамдиса) и М. С. Киктевым (стихи аль-Мутанабби).

---

«Была нам небом ночь дарована…»

Перевод А. Голембы

Была нам небом ночь дарована, и мы уверовали в шалость
Решили мы, что это — золото, но это ложью оказалось.

Ведь эта ночь, где звезды блещут, совсем как золотая сбруя:
Я в эту ночь еще раскаюсь, потом… А прежде — согрешу я!

«Я пробудился. Ночь была…» Перевод А. Голембы

Я пробудился. Ночь была черней вороньего крыла,
Вся в темных тканях покрывал, густых и липких, как смола

Задернув занавеси все, надежно запиралась Ночь,
Но Утро все ее замки сумело гневно превозмочь —

Как стая ловчих молодых с проворноногим белым псом,
Как пестрый зной, как метеор, и не ударив в грязь лицом!

Вслед за падучею звездой — чуть видного мерцанья след:
О, скольким вороным ночей рассвет переломил хребет!

Зубасто Утро — и оно вонзило белость в черный круп,
Коням угрюмым помешав опять замкнуть небесный круг!

«Годы меня отрешили от веселья…» Перевод А. Голембы

Годы меня отрешили от веселья, любви и вина,
Былую пылкую юность похитила седина,

На лице моем буйная свежесть начертала красы урок,
Только сам я стер в Книге Жизни самый след этих ярких строк!

«Жизнь прошла и отвернулась…» Перевод А. Голембы

Жизнь прошла и отвернулась, я забыл, что знался с лаской,
И седин моих сверканье никакой не скроешь краской,—

Ненавистен стал мне дурень с бородою белоснежной…
Как же этакого старца полюбить красотке нежной?

«Время больше ждать не в силах…» Перевод А. Голембы

Время больше ждать не в силах, ты ж, заботам вопреки,
Бремя жизни золотое разменял на медяки,—

Сколько раз твердил: «Уж завтра я возьмусь за ум, друзья!»
Только с каждым днем все ближе вечный миг небытия!

«Заклинаю тебя своей жизнью…» Перевод А. Голембы

Заклинаю тебя своей жизнью, жизнь моя, мой друг дорогой,
Осуши этот сладостный кубок и немедля подай мне другой!

Изменять мне не смей — заклинаю, чтобы ты мне верность берег,
Прежде чем разлукой и смертью поразит нас безжалостный рок.

Пусть умру я, не изменяй мне, в миг, когда от людей унесу
И мир иной из этого мира всех достоинств своих красу.

Помни, что лишь того сочту я всем обетам верным вполне,
Кто и после моей кончины ни за что не изменит мне!

«Как прекрасна сонная вода…» Перевод А. Голембы

Как прекрасна сонная вода:
Лотос на поверхности пруда!

День, расширив влажные зрачки,
Смотрит на тугие лепестки,

А на стебле каждом, как закон,
Благородный яхонт вознесен.

«Сколько храбрых юношей…» Перевод А. Голембы

Сколько храбрых юношей, чьи души никогда не ведали сомнений,
Что могли б решимости решимость научить без всяческих смятений,

Сдержанною рысью подвигались на конях средь сумрака ночного
В миг, когда созвездья погружались в предрассветный сумрак вновь и снова.

И заря своим дыханьем свежим войско Ночи в бегство обратила:
Зарумянившись от упоенья, воздымаются ее ветрила!

Крыльями захлопал ранний кочет, он охрип от горя и досады,
Кажется, он ночь оплакать хочет, будто просит для нее пощады!

По-петушьи он взывает трубно, захмелев от сновидений черных,
Словно бы карабкаясь по бубну, заплясавшему в руках проворных!

Так сломи ж, сломи ж печать, которой горлышко кувшина знаменито, —
Где вино, наследье давних предков, век хранимо и почти забыто!

Знаешь, от одной такой бутыли сколько горя и отрады, если,
Отхлебнув, живые опочили, ну а полумертвые — воскресли!

Как насущного прошу я хлеба у всемилостивого Аллаха
О любви газелеокой девы, чье кокетство гибельно, как плаха!

Есть любовь в моей безмерной боли и в слезами ослепленном взоре,
Так, дружок, не спрашивай же боле, что со мной стряслось, какое горе…

«Напои меня прохладой…» Перевод А. Голембы

Напои меня прохладой золотистого вина.
Полоса на небосклоне влажной мглой обрамлена.

А созвездия похожи в дивном сумраке нетленном
На серебряные бусы, окаймленные эбеном!

«Паланкином на спине верблюдицы…» Перевод А. Голембы

Паланкином на спине верблюдицы кажется созвездие Плеяд,
А за ними мне погонщик чудится, их на запад гонит наугад.

А они блестят, мерцает пыль их; а они так светятся хитро,
Будто в переполненных бутылях вьется ртуть — живое серебро!

«Я жаждал, я ждал…» Перевод А. Голембы

Я жаждал, я ждал — и в конце концов постиг, что был глуп, как дитя.
А ты всерьез обманула меня, мне дав обещанье шутя.

Увы, бесконечной была моя ночь, как ты и хотела вчера, —
Ведь ты поскупилась, не разрешив этой ночи дойти до утра!

«Прочь этого ахового певца…» Перевод А. Голембы

Прочь этого ахового певца и других, подобных ему,
Бок о бок с ними существовать, по-моему, ни к чему!

Когда он вопит изо всех своих сил, но с музыкою не в лад,
Мне кажется — это безумствует кот, которого холостят!

«До первых петухов…» Перевод А. Голембы

До первых петухов я кубок осушил,
Дремотою хмельной печали утишил —

Сверкает Сириус, Плеяды спят крылато,
Как острие копья над головой солдата.

«Мы нынче пьем с утра…» Перевод А. Голембы

Мы нынче пьем с утра: дом ходит ходуном,
Прочь воду, кроме той, что смешана с вином!

Хмелейте поскорей, смакуя сласть живую,
Тяжелый кубок наш пускайте вкруговую!

Струите ток вина, струите слов ручей:
Ах, кроме похвальбы, не надобно речей,—

Верней всего ведут к спасению во благе
Святые имена сладчайшей винной влаги!

«Нас обносит любимая…» Перевод А. Голембы

Нас обносит любимая родниковой водой и вином,
Ароматы смешав в благовонном дыханье одном.

Вся она — совершенство, вся — свежести нежной намек,
Спелых яблок румянец сквозит в смуглоте ее щек!

«Тем, чего уж не достанешь…» Перевод А. Голембы

Тем, чего уж не достанешь, тщетно душу не тревожь:
Выпей трижды — и от мыслей утешенье обретешь!

Если спросят мое мненье о хулителях моих,
Я скажу: «Каким-то чудом я избавился от них!»

«Сетует она…» Перевод А. Голембы

Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут,—
Слезы, смешанные с кровью, но щекам ее текут:

«До каких же пор украдкой мы встречаться будем, друг?
Где найдем мы избавленье от безмерных наших мук?»

«Старуха молодится…» Перевод А. Голембы

Старуха молодится, уверяя, что дивно свеж ее лица овал,
Но век прошел с тех пор, как за распутство ее хозяин по щекам бивал.

Вот семенит она под покрывалом: шажочки спотыкливо-неверны,
А жалкие крысиные косицы, должно быть, из мочала сплетены!

О вино в стеклянном платье…»