Карина Сарсенова - Хранители пути

• Название: Хранители пути
• Автор: Карина Сарсенова
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-98862-193-5

Высокое литературное мастерство и яркие жанровые новации отличают произведения Карины Сарсеновой, известной казахстанской писательницы, уверенно покоряющей постсоветское пространство, страны Ближнего и Дальнего Зарубежья. Ее книги отмечены рядом авторитетных почетных дипломов, получили положительные отзывы от взыскательных критиков и даже… сценаристов.

Сюжет новой книги Карины Сарсеновой отличает насыщенность и динамизм: неслучайно по ее сценарию, легшему в основу этой книги, снимается полнометражный фильм — в проекте задействованы звезды и творческие силы Казахстана, России и Польши. Более того: Американская гильдия сценаристов определила, что канву этого сценария, написанного Кариной Сарсеновой, ранее никогда не использовали в кино!

Это и фэнтези, и глубокая философская проза, и немного мистики… а самое главное — талант и сплав литературных традиций России и Казахстана.

Для ценителей хорошей литературы.

---

Страх опутывал легкие липкой паутиной, склеивая альвеолы в противно хлюпающие комки неуклонно сдающейся плоти… Каждый вздох давался с превеликим трудом, и лишь отчаянная жажда жизни заставляла слабеющее сознание снова и снова продираться через набирающие красочность картины грядущей расправы. О, ну почему эти мерзкие тени, неизменные обитатели шефской приемной, могут с легкостью просачиваться в любую щель и растворяться во всяком предмете. Если бы он мог, он бы влился в портьерную ткань и стал бы неотличим от нее, от ужаса позабыв форму собственного тела, отринувшись, отказавшись от его бренности и тем самым победив угрожающую ему боль или смерть… Или же вошел бы в каменную непоколебимость этой стены, в которой он уже несколько минут так безуспешно пытался найти опору… Почему, почему он не тень? Впрочем, если его здесь обнаружат, он очень быстро ею станет. Легендарная безжалостность шефа, неизбежным возмездием обрушивающаяся на голову того, кто посмел нарушить установленные им правила, никогда не вписывалась ни в какие рамки и пределы…

Повернув голову вправо, он покосился на девушку, всем телом прижавшуюся к нему, точно к спасительному кругу. Камилла… Бедняжка… Что будет с ней — как же он не подумал! И тотчас тряхнул головой, отгоняя слишком эмоциональную мысль. Было так страшно, так необходимо соблюдать тишину, что любая яркая мысль казалась непозволительно громкой. Будто не подумал, а прокричал ее вслух…

Нельзя думать только о себе. Карие глаза парня потемнели, наливаясь мрачной решительностью. Крепче сжав руку спутницы, он заставил ее взглянуть на себя.

— Что? — одними губами произнесла девушка.

Он отрицательно помотал головой. Вот именно, что? Что можно сделать сейчас во имя их спасения? Выскочить из-за шторы? Обнаружить свое присутствие и обеспечить им нечеловеческую над собой расправу? Нет уж, они останутся здесь. На столько, на сколько будет надо. Хотя никто не знает, как долго продлится ожидание. Эти уйдут, и явится еще кто-нибудь. Еще этот чертов секретарь неопределенной ориентации, но вполне определенных моральных принципов… Приемная одного из ведущих продюсеров страны редко когда оставалась пустой…

— Мирас, ну когда же они закончат… — досадливо морщась, чуть слышно прошептала девушка. Он испуганно посмотрел на нее. Да уж, храбрости ей было не занимать. Похоже, она занята не собственными переживаниями, а изысканием путей побега из их самопальной темницы. Не зря он в нее влюбился: сильные девушки вызывали в нем жгучую смесь любопытства, восхищения и поклонения. Сглотнув очередной вставший поперек горла комок страха, он легонько погладил кончиками пальцев ее узкую смуглую ладошку. У тех, кто приводит тебя в трепет, надо учиться.

— Скорее бы, у меня ноги затекли так стоять… — почти беззвучно ответил он ей. Девушка слегка опустила голову, искоса глядя на него, и улыбнулась. От ее улыбки у него захватило дух. Надо же, словно в первый раз ее увидел! Трудно привыкнуть к настоящей красоте. Огромные глаза цвета обожаемого им горького шоколада, копна черных вьющихся волос, лепной рельеф лебединой шеи, и эта хрупкость, бесконечная хрупкость… Беззащитность, скрывающая в себе недюжинную силу. Защищать того, кем восхищаешься — что может быть желанней для мужчины! И, да, она очень высокая — да, значительно выше него, но это же только плюс, он любит ее, во всем возвышающуюся над ним! Что бы по этому поводу ни говорили другие люди, ему за три года безуспешных ухаживаний за ней не удалось утратить остроту чувств. И сейчас, когда он почти выиграл главную, по его мнению, битву в своей жизни — можно сказать, завоевал ее, ЕЕ, все чуть не пошло прахом. Или готово вот-вот пойти. Ну уж нет, он будет бороться за свою победу до конца.

— Полчаса уже тут торчим! — свистящим шепотом изливала накопленное возмущение красотка. — Нашли, где обжиматься. Сейчас Шалкар придет, он им задаст…

— Да уж… — послушно вторил ей молодой человек, перед мысленным взором которого за мгновение пронеслись несколько приятнейших воспоминаний из совсем уж недавнего прошлого. Да что уж там — из практического настоящего… — Мы сами-то не лучше… — глуповатая улыбка человека, не верящего до конца в реальность выпавшего ему счастья, осветила его лицо.

— Ага! Но нам можно, мы круче всех! — с нежным сарказмом влюбленного циника изрекла мулатка и тут же резко дернула вниз руку парня, раскрывшего было рот для ответа. — Тихо. Он идет!

Даже из-за тяжелой, жадно поглощающей звуки портьеры были слышны его шаги. До того они были уверенными.

— Хозяин… — в один сдавленный голос, слегка присев на выдохе, вымолвили позеленевшие от ужаса юнцы.

Недаром у многих представителей животной фауны самец в процессе брачного возбуждения находится сверху самки. То есть там, где ему угрожает наибольшая опасность при нападении хищника. А что делать — во имя продолжения рода приходится жертвовать тем, кто после совершения дела идет гулять дальше, и сохранить ту, которая будет в течение долгих месяцев, а то и лет, заботиться не только о себе…

Соскочив с дивана, рыжеволосая мадам проявила такую ретивость, что чуть не опрокинула навзничь прильнувшего к ней кавалера. Но мужчину, обуреваемого страстью, вывести из равновесия совсем не просто по одной причине — он необыкновенно крепко вцепляется в предмет своего вожделения. Так и стояли они оба посреди бархатно-кровавого полумрака продюсерской приемной: она, в гордой демонстрации собственной непорочности расправившая грудь и плечи навстречу надвигающейся опасности, и он, ничего и не собирающийся отрицать из очевидности доставшегося ему положения. Коленопреклоненный Альфео, по инерции жадно тянущий на себя юбку все еще бурно дышавшей Елены, просто не успел своевременно войти в курс возникшей за его спиной ситуации. Но в ракурс перспективы, развернувшейся перед взором вошедшего в приемную Шалкара, вошел очень даже гармонично.

— Та-а-ак-так… — не сбавляя хода, тот молниеносно оценил обстановку. — Альфео, пожинаешь щедрые плоды своего темперамента? Южный аппетит утолен? Или еще только раздразнен? Ха-ха! — коротко и резко хохотнув, будто огрев невидимой плетью замершую под его взглядом парочку, он стремительно скрылся за тяжелой кабинетной дверью. Удар выверенных звуков рассыпал странную композицию человеческих тел на составляющие элементы. Один из них, поднявшись на ноги, тут же заметался по роскошной клетке богатого офиса. Залившийся внезапной мертвенной бледностью в безмолвной панике Альфео вцепился в густые черные локоны на своей то поникающей к ковру, то поднимающейся к потолку голове.

— О! Он убить меня! Он убить! Я пропасть! Я любить тебя, белиссима, помнить, я любить! — рождаемые порывом безудержного отчаяния иностранные слова изобильно осыпались с красивых полных губ. — О, моя белла! — подскочив к потерянно размахивающей руками пассии, он снова рухнул ей в ноги. Наверное, желание находиться у чьих-нибудь ног было у Альфео куда сильнее, чем потребность двигаться по жизни самостоятельно. Хотя, вероятно, причина постоянного низвержения в положение, промежуточное между горизонтальным и вертикальным, крылась в чем-то другом… Например, в потребности к самоотдаче, пусть и в столь странном виде, но все же свидетельствующей о способности любить.

— Милый, не бойся! — с трудом превозмогая шок от внезапного вторжения в их интимность, обрела-таки дар речи Елена. Прекратив наконец хаотично жестикулировать, она крепко обняла прильнувшего к коленям любовника. — Что ты такое говоришь! Он не тронет тебя. Он замечательный человек! Сущий ангел! Шалкар всегда всех понимает! Он приветствует любовь! Он живет любовью! — не найдя слов, чтобы выразить кипящие в ней чувства, она снова лихорадочно замолотила спертый воздух руками. — Он нам всем отец и брат! Великий учитель! — ее зычный голос, давно вышедший из рамок смутного шепота, перелился в яростный фанатичный крик. — Шалкар велик, и мы все имеем честь служить ему! И ты, и я, и он — все дышит здесь любовью, но не страхом!

Не замечая изумленно выпученных глаз Альфео, на излете страстности своего монолога Елена горделивым лебедем выплыла из комнаты. Покинутый страдалец некоторое время потрясенно взирал на багровый бархат оконных штор, продолжая удерживать в вытянутых руках одному ему видимый образ выскользнувшей из них пассии. Затем как-то по-собачьи, всем телом, встряхнулся, словно скидывая с себя предыдущее настроение, поднялся с колен и на полусогнутых ногах подошел к темному прямоугольнику кабинетной двери. Глядя на узенькую, почти невидимую полосу пробивающегося из-под нее света, сглотнул и решительно постучал. Тяжелая резная дверь неслышно, сама собой отворилась, и неяркий свет облил его склоненную в официальном поклоне фигуру множеством смутных полутонов.

— Дурень, ну ты или туда, или сюда, определяйся! — раздался из глубины кабинета раздраженный мужской голос.