Эндрю Карнеги - История моей жизни

• Название: История моей жизни
• Автор: Эндрю Карнеги
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8243-0922-5

В основу издания положен сокращенный перевод автобиографии известного предпринимателя и общественного деятеля Эндрю Карнеги (1835—1919), впервые вышедший в 1924 году. Текст перевода заново отредактирован и прокомментирован, в книге помещено значительное количество иллюстраций.

---

Итак, мне предстояло явиться к мистеру Бруксу. Отец выразил желание сопровождать меня: мы условились, что он дойдет со мной до угла Четвертой улицы и Вуд-стрит, где помещался телеграф. Было солнечное утро, и я увидел в этом хорошее предзнаменование. От нашего дома в Аллегани-Сити до Питсбурга пришлось пройти пешком около двух миль. Когда мы дошли до телеграфной конторы, я попросил отца подождать меня на улице. Я настаивал на том, чтобы одному предстать перед великим человеком и узнать из его уст свою судьбу. Причина моего упрямства заключалась, может быть, в том, что я в то время уже начинал чувствовать себя наполовину американцем. В первое время пребывания в Америке мальчишки кричали мне вслед: «Шотландец! Шотландец!», а я отвечал им: «Да, я шотландец! И горжусь этим». Но с течением времени мой шотландский протяжный выговор и мои манеры более или менее сгладились, и мне казалось, что лучше мне говорить с мистером Бруксом один на один, чем в присутствии моего старого отца-шотландца, которому, может быть, покажутся смешными мои манеры.

Исход наших переговоров оказался удачным. Я счел нужным сообщить, что я еще плохо знаю Питсбург, что работа, может быть, окажется для меня слишком трудной, потому что я еще недостаточно силен, но что тем не менее я готов попытаться. Мистер Брукс спросил меня, когда я готов начать свою службу; на это я ответил, что готов хоть сейчас, если это нужно. Теперь, вспоминая свой ответ, я думаю, что каждому юноше не мешает хорошенько подумать об этом. Не воспользоваться немедленно представляющимся случаем — большая ошибка. Мне предложили службу, и если бы я тотчас же не согласился на нее, что-нибудь могло бы произойти, и на моем месте мог оказаться другой мальчик. Но теперь я был тут и твердо решил остаться, если только будет малейшая возможность. Мистер Брукс обошелся со мной очень ласково; мне предстояло на первых порах исполнять обязанности запасного рассыльного — он позвал остальных мальчиков и велел им взять меня с собой и ознакомить с новыми обязанностями. Я улучил еще время, чтобы сбегать вниз за угол и сказать отцу, что все в порядке, и попросить его сообщить матери, что я уже на службе.

Глава 3 Питсбургский рассыльный. Расширение образования: книги и искусство

Таким образом, 1850 год оказался поворотным пунктом в моей дальнейшей жизни. Из темного подвала, где я, вымазанный сажей, возился за два доллара в неделю с паровой машиной, я был перенесен теперь на небеса, где среди солнечного света меня окружали газеты, перья, карандаши. Не было минуты в течение дня, когда я не мог бы научиться чему-нибудь новому или узнать, как много мне еще предстоит учиться и как мало я еще знаю. Было ощущение, что я стою на нижней ступеньке лестницы, по которой мне предстоит подниматься.

У меня была в то время только одна забота — что я недостаточно быстро запоминаю адреса различных торговых фирм, куда приходилось разносить телеграммы. Поэтому я списал все вывески этих домов по одному тротуару в восходящем порядке, по другому — в нисходящем; вечером я их все перенумеровал. И уже через короткое время мог, закрыв глаза, перечислить по порядку названия всех фирм с одного конца улицы до другого.

Следующим моим делом было познакомиться с людьми. Потому что рассыльный, который знает в лицо тех, кто служит в фирме, может сэкономить значительную часть пути, встретив по дороге кого-нибудь из них. Для нас, мальчиков, было большим торжеством, если мы могли вручить кому-нибудь из них телеграмму на улице. К этому присоединялось еще чувство гордости, что великий человек (а для телеграфного рассыльного почти все — великие люди!) остановился на улице и сказал ему несколько приветливых слов.

В 1850 году Питсбург представлял собой далеко не то, что в настоящее время. Он все еще не мог оправиться от последствий большого пожара, опустошившего в 1845 году весь деловой квартал города. Почти все дома были в то время деревянные, каменных было очень немного, а огнеупорных — ни одного. Во всем Питсбурге и его окрестностях насчитывалось не более 40 тысяч жителей. Теперешняя Федерал-стрит состояла из нескольких домов, рассеянных среди больших пустырей, и я хорошо помню, как катался на коньках на небольшом пруду в самом центре нынешнего пятого района. Там, где теперь помещается наш металлургический завод, тогда и еще много лет спустя тянулся огород. Генерал Робинсон, которому я часто доставлял телеграммы, был первый белый, родившийся к западу от реки Огайо. Я видел первый телеграфный провод, протянувшийся с востока в город, а впоследствии видел там первый паровоз. В то время еще не существовало прямого железнодорожного сообщения с Востоком. Путешественники плыли по каналу до подножия Аллеганских гор, переправлялись через них и ехали дальше около 90 миль по железной дороге до Холидейсбурга, затем снова водным путем до Колумбии, а оттуда по железной дороге 81 милю до Филадельфии. Все путешествие длилось трое суток.

Великим событием в жизни Питсбурга был заход почтового парохода, шедшего в Цинциннати и обратно. Главное занятие жителей города составляла перевозка товаров с востока на запад, потому что в этом месте был пункт, где река соединялась с каналом.

В Питсбурге существовали прокатные станы, но в течение целого ряда лет они не производили ни одной тонны металла. Не было топлива, требуемого для обработки железной руды, несмотря на то что самый лучший уголь для получения кокса находился вблизи. Но никто не думал тогда применять кокс для выплавки чугуна, и точно так же никому не приходило в голову воспользоваться газом, сокровища которого долгое время лежали без употребления тут же под землей.

В те времена во всем городе едва ли можно было насчитать полдюжины людей, достаточно богатых, чтобы держать собственных лошадей. Около 1861 года в городе произошло событие, равного которому не было в летописях Питсбурга: некто мистер Фанесток, покидая дело, получил от компаньонов свою долю в виде неслыханной суммы в 174 тысячи долларов. Какой невероятной казалась эта цифра в те времена и какой ничтожной кажется она теперь!

Благодаря своей службе я вскоре познакомился с заправилами Питсбурга. С особенной добротой относился ко мне Эдвин Стентон, впоследствии военный министр и правая рука Линкольна 21. Моя жизнь в качестве мальчика-рассыльного была счастливой во всех отношениях. К тому времени относится начало моих самых близких дружеских связей. Когда старший рассыльный получил повышение по службе, на его место поступил Дэвид Маккарго, впоследствии директор железной дороги Аллегани. На нас двоих лежала обязанность доставлять телеграммы с восточной линии, а телеграммы, поступавшие с западной линии, разносили два других мальчика. Дэви и я быстро подружились. Уже одно то обстоятельство, что Дэви был шотландец, как и я, сблизило нас. Хотя он и родился в Америке, его отец был такой же истый шотландец, как и мой, даже по диалекту.

Вскоре после поступления Дэви на службу понадобился еще третий мальчик, и меня спросили, не могу ли я указать подходящего кандидата. Это не представило для меня никаких затруднений: я предложил своего товарища Роберта Питкерна, ставшего впоследствии моим преемником в должности директора Пенсильванской железнодорожной компании в Питсбурге. Роберт, как и я, был не только шотландского происхождения, но и сам родился в Шотландии. Итак, все телеграммы с восточной телеграфной линии в Питсбурге доставляли три шотландских мальчика: Дэви, Боби и Энди — за княжескую по тем временам плату в два с половиной доллара в неделю. В число их обязанностей входила ежедневная уборка телеграфной конторы. Мы делали это по очереди; из этого видно, что все мы должны были начинать службу с самых нижних ступеней. Почтенный Оливер, директор большой фабрики братьев Оливер, и Морленд, впоследствии городской юрисконсульт, начали служебную карьеру с того же, что и мы. Юноша, стремящийся добиться победы в борьбе за существование, должен опасаться не сыновей и родственников богачей, а тех незаметных аутсайдеров, которые получают призы на скачках. И чаще всего ими оказываются те, кто начал карьеру с подметания конторы.

В жизни рассыльного было немало радостей. Имелись фруктовые магазины, где пареньку набивали полный карман яблок в награду за аккуратно доставленную телеграмму; имелись булочные и кондитерские, где иногда на его долю перепадали пирожные. Иной раз приходилось встречаться с каким-нибудь уважаемым старым джентльменом, и он, случалось, говорил мальчику несколько ласковых слов, хвалил его за добросовестность или давал какое-нибудь поручение в контору. Едва ли найдется другое положение, в котором легче было бы обратить на себя внимание, а это все, что требуется дельному мальчику, чтобы пробиться.

Большим соблазном в жизни каждого телеграфного рассыльного была добавочная плата в десять центов за доставку телеграмм за пределами определенной черты. Мы, конечно, все гнались за этим добавочным заработком, и нередко у нас возникали споры из-за того, чья очередь. Только это и служило единственным поводом для серьезных недоразумений между нами. Чтобы положить этому конец, я предложил вносить наши экстренные заработки в общую кассу и в конце каждой недели делить эту сумму поровну. Меня выбрали казначеем, и начиная с этого дня между нами снова водворились мир и согласие. Это была моя первая попытка финансовой организации.