Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

• Название: Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.
• Автор: Марк Еленин
• Издательство: Вече. Рипол
• Жанр: Роман
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-0203-7; 5-87907-048-4

Трагедия русского белого движения, крах честолюбивых планов ее вождей, пошедших против разрушителей России, судьбы простых людей, вовлеченных в кровавое горнило гражданской войны — тема романа Марка Еленина «Семь смертных грехов». Действие романа происходит на полях сражений, на далекой и горькой чужбине, особое внимание уделено автором первым шагам дипломатии советской страны.

---

Дома меня ждали две новости. По сообщению Льва Федоровича, навещал меня Леонид, ожидал более часа и ушел, оставив в качестве презента к юбилейной дате золотые часы с трогательной гравировкой. Было бы окончательной глупостью в моем положении выбросить их в мусорный ящик. Еще глупее — носить. Завтра же продам их: переводы мои окончились, а новых пока не видно.

Второе известие, исходившее от милейшего Федорова-Анохина, поразило меня в самое сердце. Он получил приглашение от редакции и намерен выехать в Берлин, где ему, благодаря старым связям, приготовлено место редактора по отделу международных новостей. Видя мое расстройство, Лев Федорович принялся утешать меня и обещал, коли я захочу, вызвать меня в Берлин, добившись должности и имея уже для нас обоих приличную комнату. А пока могу я спокойно проживать здесь, на прежнем месте, за которое заплачено чуть ли не за два месяца вперед. Заметив, как угнетен ученик мой, видя мое расстройство, я, желая отвлечь его, завел разговор о предметах исторических, отстоящих от нас чуть ли не на два столетия Постепенно увлеклись мы оба и забыли жизнь нашу сегодняшнюю, тягостную...

Проводил Федорова-Анохина. Вокзал, спешащие люди, что-то ищущие, куда-то стремящиеся, — суета, ужас. Вернулся в пустую каморку с четким ощущением, что никогда больше не встретимся. Тяжко. Грустно. Противно...

Часы продал и проедаю, стараясь быть экономным, памятуя, что «все излишнее вредно» — omne nimium nocel!

Легко было нам уехать из Крыма! А возвратиться? Не так просто, не так дешево... По моим подсчетам, следует иметь более тысячи франков. Сюда входит стоимость советской визы (самая дешевая из затрат в пути) — всего 33 франка. Затем виза германская, транзитная — 65 франков, литовская, транзитная — 100, латышская — 60, билет 3-го класса от Парижа до Риги — 610 франков и от Риги до Москвы — 140. Плюс минимальные затраты на пропитание в пути — вот и набирается тысяча. Можно морем. Билет Париж — Марсель — 107 франков, от Марселя до черноморских портов — 700 — 900 франков (с питанием) — та же тысяча. Есть еще путь по железной дороге. Через Германию до Штеттина, а оттуда на пароходе до Петрограда. Тут, видимо, образуется экономия, ибо требуется лишь одна германская виза. Узнать стоимость немедля!..

Между тем мне стало доподлинно известно, что «Торговый дом Врангель и К°...» вновь успешно продолжает свои операции по распродаже ссудной казны. Недавняя шумиха принудила югославские власти издать приказ прокурорскому надзору выяснить все обстоятельства хранения и продажи ценностей и при нужде казну опечатать. Однако благодаря просьбе главнокомандующего и вмешательству короля Александра приказ этот уже отменен, и Гензель, Сахаров и иже с ними, усилив конспирацию, приступили к продаже наиболее ценного имущества, стоимость которого доходит до ста миллионов франков.

Статья для «Общего дела» до сих пор не переписана. Да и что в ней толку? Лучшая идея — направить обращение в адрес Генуэзской конференции. возможно, там она станет достоянием гласности мировой общественности.

Три дня назад, вечером, подвергся нападению возле дома. Злоумышленников не заметил: напали сзади, было темно, удар по голове чудесным образом не отправил меня к праотцам, — его, видимо, смягчила фетровая шляпа. Пришел в себя на рассвете. Украдены деньги. В комнате произведен форменный погром. Более всего жалею теплое пальто, купленное загодя на распродаже... Сильные головные боли. Мысли путаются...

Не могу находиться дома: кажется, головная боль, усиливается, становится нестерпимой. Весь день брожу без цели и устали по Парижу. И только мысль: два состояния осталось мне переживать в старости — одинокую нищету и позор. Позор оттого, что ношу ту же фамилию, что Леонид Шабеко, о котором, как о крупном коммерсанте, пишут с уважением даже французские газеты... Человек за слою короткую жизнь проживает несколько жизней. Зачем? Ведь каждая — это сумасшествие... Еда — это хлеб... Дождь — холод... Духовная пустота — страдание. О боже! За что?..

Под дождем ночами ходят люди... Люди-чудаки... По городу бродят, чудаки... Реклама. Повсюду реклама. Она как солнце... Скоро наступит день, когда солнце погаснет. Останется реклама. Она заменит людям газеты, книги. И слова... Люда перестанут здороваться, говорить друг с другом... Если квадрат сжимать со всех сторон, получится круг. А если раздувать круг, накачивая его? Водородом либо гелием?.. Обре-ме-ни-тель-но. Все? Все! Все мне обременительно. Ab ovo... ovo... Abovo... Ab ovo![44] История как наука не имеет абсолютно никакого смысла...

Где я? Что со мной? Сплю я или тяжело болен?.. И почему так болит голова?.. Надо идти? Или позвать людей на помощь? А если я уже мертв? И это кружится надо мной, опускаясь, потолок склепа... Да, мы все уже давно мертвецы.

Смилуйся, боже! Сохрани мне ясность хоть на пятнадцать, хоть на десять минут...

Человек может жить без еды, питья, без одежды. Оказывается, человек может жить и без родины — бесправным рабом. Его можно купить, как вещь. И заставить даже убивать себе подобных. Но пока человек способен думать, он остается человеком. Если человек теряет и это — жить не стоит...»

Утром, привлеченный сильным запахом газа, сосед русского чудака, студент-алжирец, вызвал консьержа, и вдвоем они взломали дверь.

Казалось, профессор Шабеко спит в кресле у стола. Перед ним лежал раскрытый дневник, а поверх — записка большими неровными, точно подпрыгивающими буквами. «Господа Врангели, Милюковы, Марковы, Романовы! Ухожу от вашей бездарности» — было написано там по-русски и по-французски.

— Надо вызвать полицию, — испуганно сказал консьерж. — Это второй русский самоубийца в нашем доме. С ними одни хлопоты... Совсем заполонили Париж...

Глава двадцать пятая. ГЕНУЯ. ДВОРЕЦ САН-ДЖОРДЖО. ХРОНИКА МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

1

Одиннадцатого апреля на конференции начала работа комиссий и подкомиссий. Советская делегация получила документы так называемого лондонского совещания экспертов. Республике Советов предлагалось в ультимативной форме признать все обязательства, взятые на себя царским и Временным правительствами отношению к иностранным державам и их подданным, признать полную ответственность за все убытки, понесенные иностранцами. Советская делегация заявила решительный протест, отстаивая принцип равноправия во всех комиссиях и подкомиссиях, грозя покинуть Геную. Завязалась дипломатическая борьба, долгая и упорная.

Четырнадцатого апреля Ллойд Джордж пригласил себе на виллу «Альбертис» на холме Куарто-деи-Мил советскую делегацию. Прибыли Чичерин, Литвинов, Красин. Как бы случайно там же оказались руководите французской, итальянской и бельгийской делегаций. В ответ на повторное предложение признать все долги советские дипломаты выдвинули требование возмещен убытков от интервенции, составляющих 39 миллион рублей.

Ллойд Джордж пригрозил: если соглашение о долгах не будет достигнуто, союзники «сообщат конференции, что им не удалось договориться и что нет смысла дальше заниматься русским вопросом». Над Генуей сгущались тучи — в прямом и переносном смысле погода испортилась. Подул холодный ветер, заштормило море. Моросил мелкий дождик. Ввиду пасхальных праздников в работе конференции был объявлен перерыв.

Семнадцатого апреля весь мир узнал о договоре, заключенном в Рапалло между Советской Россией и Германией. Это известие потрясло дипломатический мир с силой разорвавшейся бомбы. Неофициальные переговоры, проводившиеся по пути в Берлин, дали свои плоды в Генуе. Это была огромная победа советской дипломатии, прорыв единой цепи капиталистических держав, блокирующих нашу страну.

Не придя ни к чему в переговорах на вилле «Альбертис», советские делегаты отнюдь не опровергали слухи о том, что соглашение с англичанами (в первую очередь) и французами — дело будущего. Слухи эти, рассчитанные главным образом на немцев, достигли цели. Немцы всполошились, обсуждая перспективы столь нежелательного для них сближения России и Англии, которое грозило им полным отстранением от дележа русского рынка. Сведения о готовящемся соглашении подтвердили итальянцы в сообщении иностранным журналистам. Об этом же сообщил Вирту и Ратенау корреспондент «Фоссише Цейтунг» и специально приглашенный к обеду голландский дипломат Ван-ген... В два часа ночи лакей разбудил Мальцана, доложив, что его просит к телефону джентльмен с очень странной фамилией. Это был Чичерин. Разговор продолжался четверть часа. Народный комиссар иностранных дел просил руководителей немецкой и французской делегаций прийти в воскресенье на завтрак, чтобы обсудить возможности соглашения между Германией и Россией. Мальцан поспешил к Ратенау. Тот нервно бегал по номеру в пижаме, не в силах уснуть. Между ними состоялся такой диалог: