Георгий Гупало - Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова

• Название: Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова
• Автор: Георгий Гупало
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-485-00514-6

За исторической личностью мы часто не видим живого человека, ограничиваясь словами «великий, выдающийся». Именно в афоризмах и историях из жизни можно увидеть, каким удивительным человеком был великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, и что именно делало его великим: его любовь к Отечеству, сочетание строгости и милосердия к солдатам и благородство по отношению к побежденному врагу. Книга, написанная простым и доступным языком, будет интересна читателям любого возраста, интересующимся военной историей России и личностью прославленного полководца.

---

Я тот же, дух не потерял. Обманет меня всякий в своем интересе, надобна кому моя последняя рубашка, ему ее отдам, останусь нагой. Чрез то я еще не мал.

Только в начале весны 1797 года к нему приехали дочь его с сыном, и Кончанское оживилось. Суворов обласкал свою Суворочку теперь графиню Зубову, и хорошо и счастливо прожил с нею два месяца. Но наступила осень, полили дожди, настали холода, и в тесном кончанском доме нельзя было оставаться жить. Суворочка уехала, старик фельдмаршал перебрался в небольшой домик на краю деревни, у церкви, и остался один-одинешенек.

Грустно и тяжело ему было в эти минуты. Но теперь на помощь ему явилась могучая вера в Бога.

Между тем, покуда мир европейский и тактика обновляются, я цепенею в постыдном бездействии, я изнемогаю под бременем жизни праздной и бесполезной.

Церковь стала его утешением. В маленьком своем кончанском храме Суворов перед Господом Богом сложил невзгоды и скуку своей одинокой жизни и в вере и молитве нашел успокоение. Он сам обучал детей своих слуг и крестьян церковному пению, сам читал на клиросе и пел вместе со своим хором.

В маленьком храме села Кончанское Суворов пред лицом Божиим вспоминал минувшую трудовую и боевую свою жизнь и в чтении псалмов и пении облегчал свою душу.

И Бог успокоил его. Обида прошла. Отставное положение забылось. Шум военной славы заменила отрада молитвы.

Государь потребовал Суворова в Петербург. Он хотел дать ему место в армии. Суворов неохотно покинул Кончанское, которое успел полюбить за тихие радости молитвы. Ему тяжело было в Петербурге. Войска были не те, не то было обучение, не суворовское, и это огорчало старика. Он был стар для того, чтобы начать учиться снова и по-новому, и потому, когда государь предложил ему служить снова, Суворов отказался.

Он вернулся в свое Кончанское, уставши, как от тяжелого похода. И опять молитва успокоила его. Он задумал поступить в монастырь. Он чувствовал, что смерть сторожит его, и хотел кончить жизнь монахом. Он просил на это разрешения у государя. Но ответа на его письмо не последовало. Суворов был еще нужен для славы России.

6 февраля 1799 года, в глубокий снег, прискакал к нему в Кончанское флигель-адъютант Толбухин и привез Суворову письмо от государя.

«Сейчас получил я, граф Александр Васильевич, – писал Суворову государь, – известие о настоятельном желании Венского двора, чтобы Вы предводительствовали армиями его в Италии, куда и мои корпусы Розенберга и Германа идут. Итак, посему и при теперешних европейских обстоятельствах долгом почитаю не от своего только лица, но от лица и других предложить Вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для отъезда в Вену…»

При этом известии старая боевая кровь Суворова закипела. Болезни пропали. Он отслужил в своей церкви молебен и 7 февраля спешно выехал в Петербург.

Государь принял Суворова очень ласково. 9 февраля он был снова зачислен на службу фельдмаршалом, и государь сам возложил на него орден св. Иоанна Иерусалимского.

Суворов просил разрешения государя кое-что изменить в войсках на старый лад.

– Веди войну как умеешь, – сказал ему государь.

В полках живы были еще офицеры и солдаты, воевавшие с Суворовым, и они радовались и ликовали, что ими снова будет командовать Суворов.

Суворов на почтовых помчался к армии. Первая остановка его была в Митаве. Немцы, населявшие этот город, распустили слух, что от Суворова осталась одна дряхлая развалина, что он и ходить без посторонней помощи не может и что армия, командовать которой он назначен, погибнет с таким полководцем.

Суворов узнал про эти слухи и решил показать митавцам, какая он развалина.

Самые почетные лица города в лучшем своем платье собрались в зале Митавского дворца, в котором остановился Суворов.

Перед отправлением Суворова в Италию навестил его П.Х. Обольянинов – любимец Императора Павла Первого – и застал его прыгающим через чесоданы и разные дорожные вещи. «Учусь прыгать, – сказал Суворов. – Ведь в Италию-то прыгнуть – ой, ой, велик прыжок, научиться надобно!»

Дверь в покои, занятые Суворовым, приоткрылась, и в них показался Суворов босой и в одной рубашке.

– Суворов сейчас выйдет, – сказал он и затворил за собою дверь.

В зале поднялся шум, никто не мог понять, что это значит.

Но не прошло и минуты, как эта же дверь открылась, и в нее прошел Суворов, одетый в полную парадную форму, при всех своих орденах, в высоких сапогах, и, приветливо улыбаясь, стал обходить собравшихся.

Все поняли, что человек, который на такой туалет тратит полминуты, не может быть дряхлой развалиной…

И слух утих благодаря остроумной выходке Суворова.

Из Митавы Суворов снова помчался к армии. Война требовала его присутствия.

Суворов бьет французов в Италии

Французские войска занимали в то время большую часть итальянского государства, принадлежавшего тогда австрийцам. Австрийцы несколько раз пытались выгнать французов из Италии, но это им не удавалось, и они всякий раз были биты. Французы воевали почти по-суворовски. Их солдаты не имели обозов, ходили налегке, любили атаковать и в атаке наступали весьма храбро. Их побуждал к этому голод, потому что запасов с собою они не носили. Воевать с ними было гораздо труднее, чем с турками и поляками. До сих пор никто их не мог победить, и австрийцы считали, что хорошо будет, если удастся не пустить французов дальше, а о наступлении на земли, занятые врагом, и не мечтали.

Когда Суворов проезжал через Вену, главный город австрийцев, ему так и было указано. В Вене наперед написали, когда и как воевать и что делать, и приказали Суворову исполнять все как написано. Суворов посмотрел на этот план и сказал, что, когда он приедет в Италию – видно будет, что делать, и спешно поехал вперед.

Когда Суворов прибыл в Вену и поехал ко двору, все улицы были наполнены народом, все были в восторге. Все кричали: «Виват, Суворов!» Граф, выйдя из кареты, громко сказал: «Немцы храбрые! С русскими вы не победимы! Виват, император Франц!..»

До Италии было очень далеко. И теперь-то с самыми скорыми поездами до нее трое суток надо ехать, а тогда добирались несколько месяцев.

Наконец Суворов прибыл к армии в город Верону и в первый же день, когда ему представлялись генералы, он сказал старшему из них: «Пожалуй-ка мне два полчка пехоты да два полчка казаков».

Те, кто знал Суворова, сейчас же поняли, что завтра же начнется наступление и что эти четыре полка назначаются в передовой отряд.

И действительно, дело зашевелилось по-новому, по-суворовски, так, как австрийцы и не привыкли. 4 апреля Суворов приехал,

5-го по всем австрийским полкам были разосланы русские офицеры, чтобы вдолбить австрийцам суворовскую «науку побеждать»,

8 апреля армия выступила в поход, 9 апреля уже была одержана маленькая победа, а 16-го французские войска были наголову разбиты при Адде, и рано утром 18-го победоносные русские и австрийские войска, в первый день Светлого Христова Воскресенья, вступили в главный город этой части Италии – Милан.

Перед началом сражения с французским генералом Макдональдом австрийский полковник Шток упал в обморок, как он сам говорил, от «приключившейся чрезвычайной колики». В это время граф Суворов наехал на него и спросил: «Что такое?» Kогда помогавшие полковнику рассказали о случившемся припадке, граф сказал: «Жаль! Молодой человек, помилуй Бог! Жаль, он не будет с нами! Kак его оставить! Гей, казак!» Kогда казак подъехал, граф продолжил: «Приколи его поскорее! Помилуй Бог, жаль! Французы возьмут. Что бы наше им не доставалось, приколи поскорее!» Услышав такое необыкновенное и неприятное лекарство, больной тот час вскочил и сказал, что ему стало легче. «Слава Богу, – сказал граф, отъезжая, – очень рад! Полегче стало, тот час полегче стало».

Здесь Суворову была устроена торжественная встреча, по случаю его приезда давались спектакли, а по всему городу горела иллюминация.

Но Суворов не медлил долго. Он помнил, что прибыл в Италию не праздновать, а выгонять французов, и, не мешкая, двинулся дальше.

После целого ряда мелких дел и изгнания французских полков из небольших городов и деревень Суворов прослышал, что французы забили серьезную тревогу и большие силы их под начальством храброго генерала Макдональда собрались на реке Треббии и теснят австрийцев.

Это было в начале июня. Жара стояла страшная, томительная. Солдаты спешили на выручку, делая по 45 и более верст в сутки. Но и французы не мешкали. 6 июня они прогнали австрийцев за реку Тидоне и отняли у них восемь пушек. Австрийцы отступали в полном беспорядке. Было далеко за полдень, жара достигла высшей степени. Ни ветерка, ни капли дождя или воды, чтобы облегчить измученное тело, чтобы освежить истомленные зноем войска. И в эту минуту вдали показалось высокое облако пыли. Это был Суворов с четырьмя казачьими полками. В то время, когда утомленные солдаты падали в забытьи целыми рядами, иные тут же умирали от утомления, шестидесятидевятилетний фельдмаршал был бодр и свеж. Он взял у донского генерала Денисова четыре полка своих любимых казаков, которых он считал незаменимыми впереди войск, и кинулся Маршал Макдональд с ними на полки Домбровского.