Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Вместе с ними Людмила попала на прием к самому Министру геологии СССР, который обещал им помочь. В результате звонка Министра геологии своему коллеге Министру здравоохранения, Павлова отправили на медицинское освидетельствование в Институт судебно-медицинской экспертизы имени Сербского. Произошло это ровно через месяц после похорон его отца, на которых он, естественно, не присутствовал. В институте имени Сербского его поместили в четырехместную палату со всеми удобствами и настоящими окнами, хотя и зарешеченными. Его соседями были два чудика, один из которых утверждал, что он — Заратустра, а второй уподоблял себя Ницше, — не в буквальном смысле, конечно, а в значении «второго пришествия», то есть реинкарнации. Заратустра, как положено пророку, вел себя с величайшим достоинством: пять раз в сутки, стоя на подоконнике, истово молился и проповедовал идеи вселенской гармонии, истины, правды и добра.

Ницше, напротив, ерничал, ежеминутно, по делу или просто от скуки, исторгал из себя разные афоризмы и сентенции, впрочем, иногда довольно толково. До обнаружения пророческого дара Заратустра был обыкновенным сельским учителем Вагизом Куралбековым, уроженцем города Душанбе.

После окончания местного университета он попал по распределению в глухое таджикское село, где работал учителем-многостаночником, то есть преподавал сразу несколько предметов, включая русский язык, историю, географию, физику и физкультуру. Ницше до недавнего времени был аспирантом философского факультета Ленинградского государственного университета Евгением Сапрыкиным, и очень обижался, когда его называли не Фридрихом Карловичем, а просто Женей. Оба чудика подозревались в совершении особо тяжкого преступления: убийстве собственных жен на почве ревности, — и изо всех сил старались выглядеть ненормальными. Павлов про себя называл их «синими бородами», и искренне им сочувствовал, зная, что одному грозит 13 лет заключения в колонии строгого режима, а второму — «вышка», то есть высшая мера наказания — расстрел. «Синие бороды» в ответ на его сочувствие тешили его завистью по поводу отсутствия в его паспорте зловещей печати соответствующего акта гражданского состояния. Третий сосед, появившийся в палате на второй день после прибытия Павлова в институт имени Сербского, называл себя Доном Аурелио, и на поверку оказался, не то инопланетянином, не то пришельцем из будущего. По паспорту он числился гражданином СССР Георгием Ивановичем Орловым, — пропавшим в 60-е годы двадцатого столетия собкором газеты «Известия» в Африке и странах Латинской Америки. В институт имени Сербского он попал, как с корабля на бал. Его повязали прямо у трапа самолета, на котором он возвращался из давно просроченной командировки в одной из африканских стран. То ли муха цеце его там укусила, то ли сглазил конголезский колдун, но факт тяжелого психического расстройства не вызывал сомнений ни у кого, включая соседей по палате. Дон Аурелио не выл, не кричал, не бился головой об стену, не выдвигал лженаучных теорий и не проповедовал религиозные истины.

Большее время он низенько-низенько, на расстоянии 10–15 сантиметров, парил над кроватью с отрешенным взглядом и тихо что-то бормотал себе под нос на разных языках. С появлением настоящего сумасшедшего Заратустра и Ницше приуныли и всерьез задумались над изменением клинической картины своих «заболеваний». Они даже к Павлову обращались за советом: «Какой шизофренический образ — тихий или беспокойный — им бы больше подошел?» За непродолжительный период пребывания в специализированном лечебном учреждении закрытого типа в городе Чехове Павлов успел пообщаться с воплощениями (аватарами) многих великих людей: от Наполеона до Элвиса Пресли, — поэтому мог со знанием дела судить о феномене раздвоения личности и различных клинических стадиях буйства подкорки.

— Ребята, может, вам лучше повиниться и отмотать свой срок, чем выходить на волю с клеймом «шизофреника»? — из самых добрых побуждений советовал он своим соседям.

— Ты ничего не понимаешь. Скоро шизофреникам, торчикозникам, дебилам-олигофренам и прочим психически ненормальным инвалидам детства цены не будет, — возразил Ницше, и в ответ на его недоумение пояснил: Сами посудите: в семнадцатом веке этих уродов чмарили и до смерти в инквизиции задрачивали. В восемнадцатом веке к ним прислушиваться стали: Руссо, Элифас Леви и все такое. А в девятнадцатом веке шизовать даже модно стало. Вспомните романтизм.

Как они там шизовали! А в двадцатом веке почти легально стали употреблять ЛСД, псилоцибин, экстази, ту же марихуану. С другой стороны, всякое кино, телевидение, музыка, шоубизнес уже давно в руках шизофреников и психопатов. С третьей стороны, религиозная жизнь тоже под их контроль переходит. С четвертой стороны, все правительства с ними заигрывать стали, вся техника нынче на дебилов рассчитана, и наркотики уже вот-вот разрешат официально. Так что, ребята, выше головы: двадцать первый век — это наше время! Ницше поддержал Заратустра:

— Да исполнится по желанию каждого желаемое, которым по своей воле распоряжается Господь! Когда я женился — верил в чистоту намерений и совместное счастье. Меня поимели, построив на обломках моего хрустального замка выгребную яму. Неожиданно в их разговор вмешался дон Аурелио. Он до этого в течение двух дней в основном спал или невесомо «парил» над койкой, уставившись полузакрытыми глазами в потолок, и практически ни с кем из соседей по палате не общался.

— Друзья! Не надоела вам эта серая и скучная жизнь? — задал он риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Ну, зачем вы обманываете себя чужими меркантильными мировоззрениями? Кто заставляет вас оценивать цель и смысл вашего эксклюзивного существования на планете Земля, с точки зрения хомяка, объевшегося всем, что можно сожрать? Или — зайца, который постоянно пребывает в страхе и боится собственной тени? Это — все равно, что смотреть на мир одной из 8 миллионов картин сознания какого-нибудь паука, у которого турбосеточное зрение — ничего ведь на самом деле не увидишь; всю жизнь в качестве бонуса впереди маячит желто-зеленое пятно высококалорийной мясной мухи. Хи-хи… Если позволите, я научу вас изменять способ восприятия мира и осознавать иную реальность.

— Вы еще скажите, что есть вселенский разум. В него я, конечно, верю. Но он, сцуко, паразит. Находит людей и цепляется к ним, из-за чего они становятся гениями. Взамен, естественно, они без остатка отдают ему свой мозг и волю. А выше вселенского разума — бесконечность, ей вообще — все до устрицы! — в духе скептицизма отреагировал на слова Дона Аурелио Ницше.

— Научи меня изречениям твоим! Помоги мне силою Хшатры и Арты!

Вместе с теми, кто познал заклинания твои, хочу я восстать и изгнать осквернителей заветов моих! — наоборот, позитивно отнесся к словам Дона Аурелио Заратустра.

— Почтенный, если вы имеете в виду изменение «punto de encage», что в переводе с испанского означает «точка сборки», то я в это не верю. Сочинения камрада Кастанеды я прочитал в оригинале еще на первом курсе университета, но, сколько не пытался по его методике войти в измененное состояние сознания, у меня ничего не получалось— насторожился Ницше.

— Костик, то есть Кастанеда, — большой шутник. Герой его сочинений дон Хуан родился в одной из библиотек Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где Кастанеда читал сочинения Уоссонов издания 1957 года. Как хорошо сказала одна моя знакомая: «Читать Кастанеду можно только серьезно, и только, как глупость». Он многое угадал, но только настоящий маг, принявший посвящение, обладает способностью смещать собственную и чужую точку сборки и контролировать этот процесс, — неожиданно заявил Дон Аурелио.

— Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура! Как овладеть поучениями и словами правды? Как избавиться от приверженцев Лжи?

Окажи мне помощь, словно друг, поддерживающий друга. Научи меня с помощью Арты обрести Благую Мысль — настаивал Заратустра, вероятно, надеясь на то, что с помощью духовной практики мексиканских шаманов он сможет «закосить» более правдоподобно.

— Неужели это возможно? Этот старый святой отшельник в своей «палате № 6» до сих пор не слышал о том, что Gott ist tot — иносказательно засомневался Ницше в магических способностях соседа-новосела.

— Умер, но не совсем. Мальчик, признанный мертвым, очнулся через несколько часов, перед самым погребением. Я открыл гробик, достал оттуда ребенка, и он заплакал. Потом он начал шевелить своими ручками, ножками, и я очень испугался. Мы все, жрецы храма Аполлона, очень испугались. — Дон Аурелио тихо рассмеялся.

— Это же меняет дело! Я в твоем распоряжении. Научи меня, тому, чего я не знаю и не умею! — воскликнул Ницше и даже низко поклонился. Вначале Павлов отнесся к затее чудиков скептически, и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, наблюдая за тем, как Заратустра и Ницше под руководством Дона Аурелио выполняют упражнения по усилению и аккумулированию биоэнергии. Для этого они склеили из бумаги легкий спиралевидный конус и подвесили его на тонкой капроновой нити к потолку, а затем, встав в позу жреца, мысленно посылали энергию на выдохе на кончики пальцев правой руки, затем — левой руки. Проделав эту операцию 15–20 раз, они, послав энергию на кончики пальцев в последний раз, двумя руками легко, без контакта, поворачивали бумажный конус в любом направлении. В обеденный перерыв Дон Аурелио, выглядевший до этого изможденным стариком, решительно поднялся с кровати, размялся, и к всеобщему удивлению сделал стойку на руках. На вопрос Ницше, как ему это удалось, он ответил так: «Бесплотная душа, излучающая прохладное голубое сияние, не способна сделать стойку на руках. Однако человеческому существу такое под силу. У нас есть руки, и если мы захотим, то можем опереться на них. В этом наше преимущество, прелесть пребывания в смертном теле. Именно поэтому мы нужны Богу.