Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

«Балтазар, Гаспар и Мельхиор предупреждают: „Общение с бесами вредит вашему здоровью“». «Кто же такой Балтазар?!»— пытался вспомнить Сергей Сергеевич, и, не придя ни к какой версии, позвонил Рудольфу Германовичу Шмидту. Звонок этот нужно было сделать по любому, — для того, чтобы поздравить фронтового друга его покойного отца с Днем Победы, — чего Сергей Сергеевич 9 мая сделать физически не мог, как в прямом, так и в переносном смысле. Дядя Рудик был дома, и как всегда рад, однако его извинения воспринял с некоторым недоумением, поскольку, по его словам, он хоть и контужен, но память у него еще не отшибло, и он точно запомнил, что они недавно целый час общались по телефону.

— Ой! Наверное, я вчера вечером перебрал! Пора завязывать! — нашел выход из положения Сергей Сергеевич.

— Подожди, — засомневался Рудольф Германович, — может, это я что-то путаю, а ты на себя наговариваешь… В конце концов, они сошлись на том, что повторное поздравление — не менее приятно, чем первоначальное, потому что 9 мая — праздник святой, и не сравнится ни с каким другим праздничным днем. И тогда Сергей Сергеевич спросил его насчет Балтазара. Рудольф Германович на минуту задумался и ответил, что у него есть три варианта ответа: 1) Так звали слугу Ромео в пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта»; 2) Так звали одного знаменитого итальянского кардинала; 3) Так звали пса в романе Голсуорси «Последнее лето Форсайта».

— А в кампании с товарищами по имени Гаспар и Мельхиор вам такое имя никогда не встречалось? — спросил Сергей Сергеевич, не теряя надежды на то, что ему удастся докопаться до истины.

— Как же я мог забыть!? Балтазар, Гаспар и Мельхиор — имена трех персидских магов, которые заприметили звезду Вифлеема, и следовали за ней до тех пор, пока не встретили, сам знаешь, Кого — заволновался Рудольф Германович. Профессор Мерцалов чуть со стула не свалился и почувствовал, что язык у него прилип к гортани. Тем временем Рудольф Германович продолжал рассказывать о том, что он знал о библейском Балтазаре, и даже прочитал на память стихотворение запрещенного в СССР поэта Иосифа Бродского «Рождество» (1964 г.):

«Волхвы пришли. Младенец крепко спал.
Звезда светила ярко с небосвода.
Холодный ветер снег в сугроб сгребал.
Шуршал песок. Костер трещал у входа.
Дым шел свечой. Огонь вился крючком.
И тени становились то короче,
то вдруг длинней. Никто не знал кругом,
что жизни счет начнется с этой ночи.
Волхвы пришли. Младенец крепко спал.
Крутые своды ясли окружали.
Кружился снег. Клубился белый пар
Лежал младенец, и дары лежали».

— Ты чего там? Залип? — встревожился Рудольф Германович, не слыша реакции на его, как он полагал, совершенно потрясающую для 65-летнего возраста, память. Сергей Сергеевич беззвучно плакал.

ГЛАВА 5 РОГ ЦАРЯ СОЛОМОНА

Кто не любит последнюю рабочую неделю перед Новым годом? Всем офисным работникам памятны эти горячие деньки: подвыпившие сотрудники, откровенно манкирующие своими обязанностями, застрявшее в пробках на дорогах (и не только) начальство, подарки от доброжелательных клиентов и контрагентов, поступающие регулярно и, напрочь, отбивающие желание заниматься напряженной умственной деятельностью, особенно после окончания обеденного перерыва. Утром 27 декабря, в понедельник, придя на работу, наши друзья: Шлыков, Галыгин и Андреев, — обнаружили у себя в электронной почте послание от бывших коллег из НИИ ВЦ МГУ имени М.В.Ломоносова, которое наглядно свидетельствовало о том, что предпраздничная неделя началась: «Люди! Преодолевая офисную нетрезвость, мы призываем вас собраться в едином порыве и отправить положительную энергию в Космос в виде новогодних поздравлений и пожеланий!»

— Интересно, что они пьют, да еще в такую рань? — поморщился Геннадий Галыгин. У него было скверное настроение, вызванное тем, что накануне он поругался со своей женой. Его драгоценная половина приревновала его к соседке, т. е. к Елене Сергеевне Павловой за то, что он, случайно встретив ее на елочном базаре, помог выбрать и донести до дома рождественскую елку. Лифт, как назло, не работал, и им пришлось идти пешком на 9-й этаж. Где-то на 5-м этаже они остановились, чтобы передохнуть. Елена Сергеевна, раскрасневшись от мороза, была чудо как хороша, и не скрывала того, как она рада их встрече. Его руки, словно сами собой, обхватили ее за талию, а губы прижались к ее губам. Елена Сергеевна не сопротивлялась. Их поцелуй длился ровно столько, сколько требуется для подтверждения обоюдного желания, но обстановка для этого была не очень походящей, поэтому им пришлось продолжить свой путь наверх. Однако же на лице у Геннадия остался едва заметный след помады, а воротник дубленки пропитался запахом французских духов.

— Что можно пить утром на работе, не вызывая подозрении у начальства? Только кофе с коньяком! — посмеялся Шлыков и признался, что добирался сегодня на работу общественным транспортом, так как в воскресенье с шурином они настолько усугубили, что садиться за руль его супруга категорически ему запретила и даже ключи от машины куда-то спрятала.

— Ясно, что ты сегодня утром пил, — сказал, принюхавшись, Андреев и предложил коллеге жевательную резинку «Орбит Белоснежный». Сам он тоже выглядел немного помятым, но не по причине похмелья, а от мучавшей его бессонницы, причиною которого было шумное веселье соседей наверху, угомонившихся только поутру. Обменявшись мнениями по поводу вреда алкоголя в сочетании с кофеином, наши друзья приступили к изучению продолжения рассказа «Еще один странный случай на Патриарших прудах». Рассказ все больше походил на повесть, которая должна была завершиться пока еще неизвестным им финалом. И чем дальше они углублялись в чтение, тем больше они убеждались в том, что с чёртом шутки плохи, даже если он выдуман, поскольку перед автором, желает он того или нет, сразу возникает куча проблем не только художественного, но и этического характера. В принципе они остались довольны тем, как «электронный писатель» раскрыл тему психологических опытов профессора Мерцалова и доцента Фишмана. Им, безусловно, было жаль аспиранта Сидорова, который, хоть и оказался в Раю, закончил дни своей жизни также преждевременно, как блестящий поэт и интеллектуал Владимир Ленский в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин». За судьбу Сергея Сергеевича Мерцалова и Аркадия Моисеевича Фишмана в контексте эпизода с доцентом Семеновым они были спокойны, и только участь Дмитрия Васильевича Павлова вызывала много вопросов и порождала некоторые сомнения.

— Что наша жизнь? Игра. Скажем, разобьюсь я в автокатастрофе.

Всмятку. Десять хирургов изо рта будут в течение пяти часов подушку безопасности вынимать. А я — в коме, борьба за жизнь, и все такое, — вздохнул Галыгин и предложил, в целях повышения образованности, уточнить через Интернет, кто такой Балтазар и его коллеги: Гаспар и Мельхиор. Очень уж его смутило стихотворение Иосифа Бродского «Рождество». Не ожидал он от непризнанного в СССР поэта-мо-дерниста столь христолюбивых чувств. Первым ответ на этот вопрос нашел Шлыков и зачитал отрывок из главы второй Евангелия от Луки. Андреев нашел их описание: Мельхиор — старец с седыми волосами и длинною бородою, Гаспар — румяный и безбородый юноша, Валтасар — смуглый человек зрелых лет. Далее, он сообщил, что согласно древней легенде, волхвы прибыли в Иерусалим со свитой в тысячу человек, оставив позади себя на левом берегу Евфрата войско в 7000 человек.

По возвращении в свою страну они предались созерцательной жизни и молитвам, и когда апостолы рассеялись для проповеди Евангелия по всему миру, то апостол Фома встретил их в Парфии, где они приняли от него крещение и сами сделались проповедниками новой веры. От себя добавим, что в IV веке мощи Балтазара, Гаспара и Мельхиора были найдены византийской царицей Еленой и положены в Константинополе, но оттуда перенесены были в Милан, а в XI веке — в Кельн. Там их черепа, как святыня, и поныне хранятся в золотом саркофаге в величественном Кафедральном соборе. Дары же волхвов, принесенные Сыну Человеческому, находятся в монастыре св. Павла на Святой горе Афон. Это — 28 небольших золотых пластин разной формы — трапеция, четырехугольник, многоугольник; на каждой — тончайший филигранный орнамент, который ни разу не повторяется. Ладан и смирна (70 шариков величиной с маслину) хранятся в специальных футлярах (мощевиках), и до сих пор источают тончайшее благоухание.

— Все, хватит, поиграли с нечистой силой, и будет! — решительно заявил Шлыков и предложил объект под названием «черт обыкновенный» удалить, чтобы он не довел Дмитрия Васильевича Павлова до какого-нибудь смертельного греха.

— Поздно уже, наверное — засомневался Галыгин, сославшись на эпизод встречи профессора Мерцалова с виконтессой Мари де Марсель, и предложил заодно также избавиться и от Genius Loci, чтобы совсем не попасть впросак. Можно без конца ломать голову над словосочетанием «попасть впросак», если не знать, что «просак», это — такой станок, на котором в старину вили веревки и канаты. Наверное, попасть в такой станок на его ходу было делом не самым приятным, поэтому при работе с просаком, очевидно, рекомендовалось «держать ухо востро».