Федор Лукьянов - Мир на взводе: пружина разжимается

• Название: Мир на взводе: пружина разжимается
• Автор: Федор Лукьянов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-84382-4, 978-5-699-84385-4

К экспертам-политологам Международного дискуссионного клуба «Валдай» прислушиваются все сильные мира сего. Выкладки «валдайцев» ложатся на стол президентам, канцлерам и премьер-министрам всего мира.

Современные проблемы требуют глобальных решений, прийти к которым можно, лишь обладая глобальным мышлением. Образец такого мышления представляет книга, которую вы держите в руках. В ней собраны лучшие статьи Валдайского клуба. Это первый всеобъемлющий доклад о механизмах, движущих мировую политику сегодняшнего дня и ближайшего будущего.

Из этой книги вы узнаете, что:

● Уже скоро государство может стать недоступной роскошью для многих народов.

● Права человека могут противоречить правам общества и уж точно их не исчерпывают.

● «Новый атлантизм» превращается в гегемонию, но тем самым неизбежно порождает резкий рост противодействия.

● Обвиняя других в ревизионизме, США сами создают «идеальную» модель ревизионистского поведения.

● Возможна ли тактическая ядерная война в Европе?

---

Такого рода либеральное государство вряд ли применимо в условиях (полу) периферийных обществ, однако обладает требующимися ему атрибутами эффективности. Прежде всего это государство ориентировано на сохранение глобального информационно-технологического превосходства за счет создания преимуществ для развития бизнеса как внутри, так и вне страны. Американская элита ориентирована на поддержание способствующей инновациям конкурентной среды и институтов глобальной открытости. При этом американские социальные программы слабее европейских, но достаточны для сохранения значительного притока иммигрантов.

Примеры социального государства нетрудно отыскать в Европе, где католические идеалы социальной справедливости были переплавлены в сильное социальное государство. Во второй половине ХХ столетия такое государство не раз демонстрировало способность ограничивать амбиции крупного бизнеса прогрессивной налоговой политикой, выступать от имени многочисленного среднего класса и выстраивать приоритеты промышленного развития. Например, высокие темпы развития Франции и Германии в послевоенный период вплоть до 1970-х годов были во многом связаны со способностью государства вкладывать в «человеческий фактор» развития, связанный с улучшением качества жизни и программами требующейся переквалификации труда. Столь сильное распределительное государство стало возможным как в силу центрального положения Европы в мировой экономической системе, так и в результате отсутствия у этого региона амбиций содержать сильную армию и вкладывать в развитие военных систем столь активно, как это делают США и Россия.

Китай является примером восточноазиатского государства развития неомеркантилистского типа, сформировавшись на основе иерархичной конфуцианской традиции и периферийного положения в мировой системе. Периферийность страны продиктовала приоритет ускоренного развития, в то время как иерархичность политической культуры сделала возможным сохранение внутренней стабильности сверху. Последнее обеспечивается постепенным совершенствованием авторитарных механизмов принятия решений и перераспределением внутреннего продукта от более развитых к менее развитым регионам. Так называемая «восточноазиатская модель» развития как раз и связана с формированием государства развития. Такое государство ставит долгосрочные цели развития, выделяет сектора экономического роста и интегрируется в мировую экономику на основе стратегии экспортно ориентированного роста[5]. Успехи китайского экономического развития последних тридцати лет трудно отделить от такого рода селективной открытости миру.

Незавидной оказалась участь государств со слабыми традициями внутренней консолидации, находящихся при этом на периферии мировой экономики. Такое положение делает необходимым укрепление государства, способного ориентироваться на рост и развитие, но сплошь и рядом ведет к формированию политических систем, не соответствующих решению таких задач. В результате возникают либо государства слабые, плохо приспособленные для ответа на вызовы времени, либо – при наличии минеральных и энергетических ресурсов – паразитирующие. Последние, возможно, могли бы попытаться изменить положение дел сверху, но не имели к тому соответствующей политической воли. Чаще всего они функционируют как государства сросшихся с крупным западным капиталом элит, коррумпированной бюрократией и слабым, пассивным обществом. Слабые и паразитические государства создают своими действиями питательную среду для возникновения массовых протестов и революций, а отнюдь не роста и развития.

Таким образом, модели государства далеко не всегда переносимы на иную социальную почву. При этом у каждой из них имеются свои преимущества и недостатки, способные превращаться в свою противоположность. Например, в либеральном государстве относительно слабы социальные программы, что при определенных условиях может создавать способствующую росту и инновациям конкурентную среду. В силу наличия развитых механизмов сдержек и противовесов здесь отсутствует сильная тенденция к централизации и узурпации власти, но зато, увы, имеются тенденции к олигархизации и плутократизации власти. Например, власть крупного бизнеса и ВПК превратилась в серьезную проблему с точки зрения развития общества и выстраивания приоритетов, отвечающих интересам национального большинства. Слабостью государств развития, по сравнению с социальными государствами, является сравнительно политическая пассивность общества. Такая пассивность может облегчать правящему классу задачу управления обществом, но при этом ослабляет механизмы обратной связи. Наконец, социальное государство относительно стабильно, но при этом склонно к самозамкнутости, поскольку не поощряет конкурентоспособность и развитие, как это делают либеральные и неомеркантилистские системы.

Некоторые базовые экономические и социальные показатели обсуждаемых в данной работе моделей государства суммированы в приложении.

Опыт и задачи российского государства

Российское государство исторически сложилось как отличное от перечисленных выше моделей. Православное по своим корням, государство стремилось поддерживать справедливое распределение общественного продукта, декларируя стремление защитить подданных от произвола помещиков, губернаторов и прочих начальников. В русское определение справедливости вкладывался прежде всего экономический смысл, уходивший корнями в понятие общинной справедливости, основания которой были заложены со времени крещения Руси. В случае неспособности государя обеспечить такую справедливость народ нередко спасался бегством в отдаленные районы страны или организовывал сопротивление.

Положение России в мировой системе также отличается глубоким своеобразием. С петровских времен Россия утвердилась в качестве великой державы, занимая при этом не центральное, а полупериферийное положение в мировой экономической системе. Учитывая многочисленные внешние опасности, правители страны никогда не ставили под сомнение важность поддержания статуса великой державы, жертвуя для его сохранения своими обязательствами перед обществом. Парадокс заключался в том, что для сохранения свободы от внешних посягательств русским приходилось консолидироваться вокруг государства, но при этом ценой державности становилась деградация внутренних компонентов русской свободы. Военная сила, имперское могущество и способность противостоять внешним вторжениям постепенно превращались из средств народной свободы в самоцель государственной политики. Экономическая полупериферийность обязывала взыскивать все более высокие налоги с общества и изыскивать все новые административные механизмы для его эксплуатации. Всеобщая бедность и крепостное право стали средством ускоренной мобилизации армии. Власть игнорировала назревшие потребности в реформах, нередко видя в них лишь опасность для сложившейся в России системы самодержавной власти. По выражению Георгия Вернадского (русский историк. – Прим. ред.), «самодержавие и крепостное право стали ценой, которую русские заплатили за национальное выживание»[6].

Такое историческое наследие делает невозможным для России развиваться по европейскому пути. Этому пути препятствуют политическая культура страны, важность поддержания боеспособной армии и необходимость мобилизации общественных ресурсов в целях ускоренного экономического роста. Поэтому создание эффективного государственного механизма сопряжено здесь с укреплением способности правящего класса решать задачи развития и безопасности, не становясь при этом заложником интересов элиты и не теряя связи с обществом. Сегодня необходимость сильного государства развития для России диктуется важностью сокращения разрыва с ведущими экономиками мира, готовностью дать адекватный ответ на угрозы безопасности и необходимостью улучшить уровень жизни, особенно в относительно отдаленных и критически важных регионах Сибири, Дальнего Востока, Кавказа и Крыма.

Попытки формирования относительно децентрализованной и либерально ориентированной системы западного образца лишь закрепят экономическое отставание и олигархически-сырьевую ориентацию российского государства. Без сильного государства можно будет забыть о создании конкурентоспособных на мировых рынках секторов и отраслей. Как справедливо пишет Иммануил Валлерстайн (американский социолог. – Прим. ред.), «в государствах со слабой административной властью государственные управленцы оказываются не в состоянии координировать деятельность сложного промышленного-коммерческого-сельскохозяйственного механизма. Вместо этого они превращаются в феодалов отдельных поместий, не обладая необходимыми легитимными полномочиями на управление целым»[7].