Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки

• Название: Телевидение. Закадровые нескладушки
• Автор: Вилен Визильтер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98862-041-9

Книга режиссера и сценариста Вилена Визильтера стала одной из лучших отечественных легенд о телевидении и кинодокументалистике, она начисто лишена амбициозности и претензий, зато полна живой историей нашего ТВ, которую вместе с телевидением прожил автор. Но знаменитый режиссер относится к себе совсем несерьезно. Веселый ветеран ТВ пишет не о трудностях творчества, а о том, что не вошло в кадр, это обычно оказывается посмешнее, да и со смыслом. Такие книги способны много дать читателю, ими питается будущее культуры России. Наше собственное понимание жизни. А телевидение для многих миллионов россиян практически и есть жизнь.

---

– С моей? – удивляюсь я. – Но я полный профан в этих вопросах. Я в институте изучал металлургию, которая ничего общего с религией не имеет.

– Зато вы умеете снимать.

– Но я снимаю только горы.

– Не скромничайте. У вас есть колоритные жанровые зарисовки людей в экстремальных условиях. А здесь как раз условия экстремальные. Вы же ведь по натуре авантюрист, насколько нам известно. Недавно на уши поставили все ваше альпинистское сообщество.

Надо же, все знают наши доблестные органы. Действительно, не так давно, в пятницу, без разрешения начальника КСП (контрольно-спасательного пункта) в очень неблагоприятную погоду мы ушли на восхождение на Куро, одну из вершин в районе Казбеги, и попали в жуткий камнепад. Пришлось изменить маршрут, и к понедельнику мы не вернулись в город. Тут же на наши поиски бросили спасотряд во главе с заслуженным мастером спорта по альпинизму, чемпионом Советского Союза по горноспасательным работам Борисом Ряжским. Так как мы изменили маршрут, они нас не нашли. Но мы сами во вторник благополучно вернулись в город. Ну и досталось мне тогда от руководства альпинистского сообщества. Мое счастье, что никто не пострадал. Отделался легким испугом. По этому поводу невольно вспоминаются строки моего любимого поэта Павла Когана.

Авантюристы, мы искали подвиг,
Мечтатели, мы грезили боями.
А век велел – «На выгребные ямы!»
А век командовал: «В шеренгу по два!»

– И какова моя роль в предлагаемой авантюре?

– Мы вас внедрим в эту секту. Снабдим необходимой техникой. Ваша задача только снимать. И дальше из отснятого материала сделать фильм и показать на всю республику.

– Но они наверняка собираются в темных помещениях, без света. Как снимать?

– А это уже не ваша забота. У вас будет высокочувствительная кинопленка.

Внедрили меня в эту секту. Руководителем там был молодой парень, Вениамин М., мой ровесник, 24 лет. Там, как в партии, был шестимесячный испытательный срок. В течение этого времени я имел право задавать вопросы и спорить с учителем. Но спорить с ним было бесполезно. Он обладал какой-то железной, невероятно убедительной логикой на бытовом уровне. Ну, к примеру, я ему говорил: «Вениамин, ты страстно и убедительно отстаиваешь бытие твоего Бога. Но у официального православия – другой Бог. Более того, у христиан – свой Бог, у мусульман – свой, у иудеев – свой, у буддистов – свой. Но ведь Бог един. Чей же Бог истинный?»

Мне казалось, что я его поставил в тупик. Ничего подобного. Вениамин положил меня на обе лопатки.

– Скажи, когда умер Маркс?

– В конце девятнадцатого века.

– Вот видишь, еще ста лет не прошло со смерти Маркса, а у нас свой Маркс, у европейских социал-демократов – свой, у китайцев – свой. А здесь тысячелетия прошли с момента распятия и воскрешения Христа. Истина затерялась в толще веков. Вот мы и занимаемся поисками истины путем аскезы, умерщвления плоти и возрождения духа.

Спорить с ним было бесполезно. Можно было лишь делать упор на слишком суровые службы. Исключения не делались даже для детей. Взрослые – ладно. Это их выбор. А детей было жалко. Через несколько месяцев материала собралось достаточно. И фильм, который я назвал «Христоносцы», выдали в эфир, как теперь говорят, в прайм-тайм. Успех был оглушительный. За тридцать минут я стал знаменит на всю республику. Все меня поздравляли с успешным дебютом. Зазвонил телефон. Просят автора. «Иди принимай поздравление от телезрителей», – говорят мне мои новые друзья-телевизионщики. Беру трубку.

– Вы автор этой программы?

– Я автор! – отвечаю я гордо.

– Так вот, учти, гад, вторая твоя дерьмовая передача будет для тебя последней!

И повесил трубку. Эти слова подействовали на меня как ушат холодной воды. Только что был на вершине Олимпа – и вот барахтаюсь в преисподней ненависти и злобы. Так получилось, что эта первая программа чуть не оказалась последней. Я вдруг стал ощущать, что за мной кто-то следит, следит упорно и злобно. Я это стал ощущать затылком. Днем еще ничего. А вот иду вечером домой и чувствую затылком чей-то упорный злобный взгляд. Оглядываюсь – никого. Рассказываю друзьям. Они это объяснили моей чрезмерной впечатлительностью. Мол, на меня так подействовал тот телефонный звонок, что это уже превратилось в манию. «Забудь об этом, как о кошмарном сне». И вот как-то ночью, возвращаясь из очередного дружеского застолья, я вновь почувствовал на затылке почти физически осязаемый взгляд. Никого вокруг. Я был один на ночной улице. Метров за сто до общежития ощущение страха стало таким невыносимым, что я бросился бежать. Наверно, так быстро я еще никогда не бегал. Влетаю в общагу, плотно закрываю за собой дверь и слышу глухой стук. Любопытство пересилило страх. Открываю дверь – в ней торчит нож. Может быть, таким радикальным способом решили запугать слишком ретивого журналиста.

Уже впоследствии, когда я проживал в Москве, мои друзья сообщили, что было дерзкое покушение на полковника П., с чьей легкой руки я круто изменил свой жизненный маршрут и буквально ворвался в телевидение. Он ужинал дома, на кухне. Вдруг звякнуло стекло, и над его головой просвистела пуля. Он вскочил, и вторая пуля попала в висок. Как психологически точно все было рассчитано. Когда он сидел, он был недосягаем для киллера. А вот когда вскочил, оказался на мушке. Тут же оцепили весь квартал. Определили, откуда был произведен выстрел. С противоположного дома. С квартиры, хозяин которой уже полгода находился на заработках в Норильске, а квартира – под наблюдением вневедомственной охраны. Полковника П. чудом спасли. Пуля прошла на волосок от жизненно важных органов. Вполне возможно, что покушение было совсем по другим делам. Может быть, так совпало. Но ведь совпало. Так что и в те времена на Северном Кавказе не было мира и благодати. Внешне – все спокойно. А под тоненькой коркой спекшегося спокойствия бурлил вулкан ненависти.

Шуткам не учат в наших лагерях

Пожалуй, Кавказ – особая территория России. Добро и зло здесь соединялись в крутом замесе. Справедливости ради нужно сказать, что на моем кавказском крутом маршруте больше встречалось хороших людей. Так, во время траверса ледника в Дигории мой ингушский друг Эмран Батукаев, рискуя собственной жизнью, держал меня на ледовой стене, когда я сорвался и пролетел сто метров в свободном падении. Его крюк в любой момент мог выскочить из ледовой стены, но Эмран держался до последнего, до тех пор, пока не подоспела помощь. Это было на том самом роковом леднике, под которым спустя сорок лет погибла группа Бодрова-младшего.

Спустя некоторое время после моего чудесного спасения в Дигорском ущелье я прочел опубликованное на первой полосе республиканской газеты стихотворение Иры Гуржибековой:

Горы не любят безумцев.
Они их швыряют на камни.
Сами же остаются торжественны и чисты.
Они жестоки бывают, умные великаны,
К людям хвастливым и черствым, жаждущим высоты…

Думаю, что к настоящим альпинистам это не относится. Альпинисты – особая порода людей, сильных духом и телом. Люди с червоточинкой, как правило, не выдерживают постоянных экстремальных ситуаций. Каждое восхождение – это экзамен на вшивость. И я рад, что достаточно большую часть своей жизни пребывал среди этого гордого племени покорителей высот. Может быть, если бы не это, мне бы впоследствии не удалось преодолеть столько препятствий, которыми меня экзаменовала жизнь. Сломался бы еще в самом начале. К счастью, на моем достаточно тернистом пути встречалось много достойных людей, таких, как Эмран Батукаев, да и обычные простые люди, имена которых я уже не помню. Так, не забудется никогда бескорыстная помощь простых чеченцев. Во время одного из зимних восхождений, уже во время спуска, вдруг неожиданно налетела пурга, жуткая метель. И в этой кромешной тьме мы сбились с пути. Уже за полночь вышли к селению Нижний Алкун и, буквально околевшие от холода, замерзшие и обессиленные, постучались в первый попавшийся дом. Хозяева нас отогрели, накормили, напоили чаем, уложили спать. А нас было как-никак восемь человек. Утром накормили завтраком, показали дорогу, и мы благополучно вернулись домой. Ведь если бы не их бескорыстное гостеприимство, радушие, мы бы так и подохли бы где-нибудь в эту жуткую пургу. Разве такое забывается?

Я до сих пор, хотя прошло уже почти полвека, с большой теплотой вспоминаю друзей моей юности: журналистов Иру Гуржибекову, Аду Томаеву, Володю Цалагова, Володю Еликоева; моих друзей-альпинистов Бориса Ряжского, Риту Гамалею, Володю Шанаева, Ростика Абдураманова. Ростик удивительно красиво преодолевал скальные участки маршрута. Его кошачьей грацией нельзя было не восхищаться. А в Риту было влюблено все мужское население альплагеря Адыл-Су. Помню, с какой радостью я нес ее рюкзак при восхождении на Ушбу. Последняя ночь на Джан-Тугане у подножия Ушбинского ледника. Здесь у прощального костра я впервые услышал «Последний троллейбус» Окуджавы. На следующий день, на Ушбинском леднике, мы, вспомогательная группа, остались, а штурмовая во главе с Борисом Ряжским, куда входила и королева Адыл-Су Рита Шевченко (впоследствии Гамалея), ушла на штурм и победила грозную двурогую Ушбу, среди покорителей которой мертвецов больше, чем живых. Как мы переживали все перипетии траверса Ушбы нашими ребятами и как мы им завидовали после триумфального возвращения! А как можно забыть встречу со знаменитым альпинистом Кахиани, Визбором и Адой Якушевой! Мы успешно проделали траверс Сказского ледника и спускались в Домбайское ущелье. У меня до сих пор хранится фотография этого траверса, с моей обледеневшей физиономией и подписью: «Ну что за прелесть этот Сказский!» Спускаясь в Домбай, мы предвкушали, как сейчас отдохнем в столетней хижине у подножия ледника. Каково же было наше изумление, когда мы открыли дверь, а там – дым коромыслом. На полатях сидел с гитарой в руках, обнаженный до пояса голубоглазый скандинавский бог. Это был Визбор. А рядом с ним – красавица Ада Якушева. С Адой я встретился много лет спустя на радиостанции «Юность». Ада Якушева, к тому времени уже маститый бард и журналист, тут же взяла под крыло начинающего автора. Никому не давала меня в обиду. У нее я получил первые уроки мастерства. Впрочем, это не совсем верно. Все-таки первые важные уроки я получил у Иры Гуржибековой. Но это было в газете. А на радио – Ада Якушева и Роза Панкратова. Помню, когда работал в молодежной редакции Казахского радио, Роза Ивановна заводила меня в свой кабинет, усаживала за письменный стол и говорила: «Вот тебе стопка чистой бумаги. Пиши, что хочешь. Но когда я приду через два-три часа, чтобы все было готово». Уходила и запирала дверь на ключ. Это удивительное состояние начала творчества трудно передать. Полная свобода, и все начинаю с чистого листа. Я уносился на крыльях воображения бог знает куда. Здесь воображение работало с максимальной нагрузкой. И, как правило, эти радионовеллы, рожденные свободой воображения, были лучшими моими вещами. Так получилось, что все мои учителя в журналистике были женщины. Ира Гуржибекова в газете, Ада Якушева и Роза Панкратова на радио и Маргарита Александровна Эскина на телевидении. В шестидесятые годы она была зам. главного редактора Молодежной редакции ЦТ. Главным редактором был Валерий Александрович Иванов, образованный, интеллигентный профессионал. Но все-таки вся жизнь в редакции вертелась вокруг Эскиной. Она не делала разницы между штатными и внештатными сотрудниками. Молодая, красивая, остроумная, очень требовательная, но добрая. Часто за чашкой ароматного чая вокруг нее собиралась молодая поросль. Вокруг нее была аура доброжелательности и творчества. Думаю, это могут подтвердить и ныне здравствующие Анатолий Лысенко, Олег Корвяков, Галя Ульянова, Игорь Романовский и много других, прошедших школу общения с королевой Марго. Такие люди не часто встречались на моем пути. Поэтому и запомнились.