Юрий Малинин - Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

• Название: Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия
• Автор: Юрий Малинин
• Издательство: Издательство С.-Петербургского университета
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-288-04573-8

Юрий Павлович Малинин (1946-2007) — один из ведущих российских историков-медиевистов, блестящий специалист по истории средневековой Франции, ученик А.Д. Люблинской. Выпускник Санкт-Петербургского государственного университета (1970), он долгое время работал на кафедре всеобщей истории Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена и на кафедре истории средних веков Санкт-Петербургского государственного университета. Автор многочисленных трудов по истории западноевропейского средневековья, переводов известных французских историков — Ж. Ле Гоффа, Ф. Контамина, Р. Перну, издатель «Мемуаров» Филиппа де Коммина (1986) и «Сомюрской джостры 1446 г.» (1998), комментатор многотомного издания читательских помет Вольтера, научный редактор хроник Жуанвиля и Фруассара (2008). В настоящей книге представлены лучшие работы историка.

---

Коммин, впрочем, никогда не скрывал своей приверженности интересам Флоренции и дома Медичи. Когда, например, Карл VIII в 1483 г. посетил Лион, куда на встречу с ним съехались послы итальянских государств, то Коммин, представлявший их королю, первыми ввел флорентийцев. По этому поводу посол феррарского герцога Кристофоро Бьянки раздраженно писал в своем донесении, что при французском дворе «все имеющие власть держат себя друзьями флорентийцев, а более всего этот монсеньор д'Аржантон (Коммин. — Ю. М.), который ведет себя как закадычный друг великолепного Лоренцо Медичи».{555} А с началом французского похода в Италию в 1494 г. Коммина послали туда, чтобы обеспечить поддержку итальянских государств, и предложили ему на выбор Флоренцию, Венецию и Рим. Он предпочел Венецию и в беседе с флорентийским послом в этом городе Паоло Антонио Содерини, согласно донесению последнего, объяснил свой выбор тем, что он, хотя и является «неизменно верным другом Флоренции», поехать туда не рискнул. Ибо если бы дела там пошли в неугодном для королевских советников направлении, то они приписали бы это «его дружеским чувствам к Вам (Пьеро Медичи. — Ю. М.)и любви ко всему городу».{556}

Итальянский поход 1494–1496 гг., его подготовка и дипломатическое обеспечение, составил отдельную страницу в жизни Коммина. Правительство Карла VIII, решив захватить Неаполитанское королевство и предъявив на него права короля как наследника Анжуйского дома, которому оно некогда принадлежало, резко порвало с политикой его отца, Людовика XI. Этот последний открыто никогда не вмешивался в итальянские дела и ни на какие итальянские территории претензий не предъявлял; даже Геную, которую французская монархия давно уже пыталась прибрать к рукам, он «посылал к дьяволу». И Коммин, храня верность политике этого короля, выступал против похода на заседаниях королевского совета. Как написал он в «Мемуарах», «всем мудрым и опытным людям это предприятие казалось весьма безрассудным». Но решение о походе все же приняли, поскольку «король был юным, неопытным и очень своевольным человеком, а мудрых людей и добрых наставников вокруг него было мало».{557}

К большому и вполне искреннему огорчению Коммина Пьеро Медичи, сын и преемник Лоренцо, тоже изменил политике отца, вступив в союз с Неаполитанским королевством и отказавшись его порвать даже ввиду опасности французского похода. В этой ситуации Коммин, дабы отвести угрозу от Пьеро, накануне выступления французской армии срочно пишет письма его лионскому резиденту и ему самому. Желая «услужить ему и его дому», он излагает причины враждебного к нему отношения советников короля (явная помощь Неаполю, отказ предоставить кредит французскому королю и др.) и советует, какие действия нужно предпринять, дабы Флоренция и Пьеро Медичи «заслужили такую благосклонность и дружбу короля, какой не было даже при покойном короле Людовике». В частности, он напоминает: «Полагаю, Вы могли бы найти денег, какую-нибудь разумную сумму (для короля. — Ю. М.)».{558}

Коммин просит, чтобы ему как можно быстрее ответили, заверяя Пьеро, что пока он состоит при короле, «охотно употребит свои силы, дабы услужить» ему, и что «никому в мире не расскажет о том, что ему будет написано». При этом он выражает надежду, что и действия Пьеро Медичи будут «соответствующими», намекая, возможно, и на то, что он, как и его отец, не забудет его вознаградить.{559}

Но его предложением услуг и советами пренебрегли. В «Мемуарах» он пишет, что Пьеро «прислал мне насмешливый ответ».{560} Отказавшись от предварительного соглашения с французами на предложенных Коммином весьма мягких условиях, Пьеро оказался застигнутым врасплох, когда французы быстро прошли через Северную Италию и вступили в пределы Флорентийской синьории. В страхе он выехал из Флоренции навстречу королю и безоговорочно принял их требования, сдав французам все крупные города. Коммин пишет об этой встрече: «Мне рассказывали об этом те, кто вел переговоры с Пьеро, и при мне они смеялись над ним и удивлялись, как это он так быстро согласился на столь большие уступки, на какие они и не рассчитывали».{561}

Возмущение флорентийцев этой полной капитуляцией было столь сильным, что Пьеро, опасаясь за свою жизнь, спешно бежал из города с кучкой верных людей и слуг и направился в Венецию, где в это время уже находился Коммин. Венецианские власти настороженно отнеслись к Пьеро, не зная, как отреагирует король Франции на его прием, и поэтому его поначалу даже не впустили в город. И тогда-то Коммин оказал ему важную услугу, поскольку хотел помочь Пьеро в память о его отце. Он заверил Венецианскую синьорию, что король не будет ничего иметь против его приема, поскольку тот «бежал из страха перед народом, а не от короля». После этого Пьеро и его людям разрешили въехать в город, где «ему оказали большие почести».{562}

Немного позднее Коммин посетил Пьеро. Он вспоминает: «Когда я увидел его, то он показался мне человеком, не способным вновь встать на ноги. Он долго рассказывал мне о своей злосчастной судьбе, и я по мере возможности утешал его. Между прочим, он рассказал, что потерял все свое имущество…».{563} И тогда, надо полагать, он ссудил Пьеро некую сумму денег. В «Мемуарах» он не говорит об этом, но сохранилось письмо французского короля Людовика XII, камергером которого Коммин стал в 1505 г., адресованное Флорентийской синьории и написанное, вероятно, в 1506 г. В нем король изъявляет желание, чтобы синьория «соблаговолила уплатить нашему любимому и верному советнику и камергеру монсеньору д'Аржантону ту сумму денег, кою задолжал ему покойный Пьеро Медичи… ибо, как он нам сказал, несмотря на все свои старания, он так и не получил от синьории никакого ответа».{564} Видимо, Коммин, которого во Франции звали по одной из его земель д'Аржантоном, одолжил Пьеро немалую сумму, поскольку обратился к самому королю за содействием в ее возвращении Флорентийской синьорией, конфисковавшей в свое время значительную часть богатства дома Медичи.

С падением дома Медичи, в чем Коммин винил Пьеро, не пожелавшего вовремя прислушаться к его советам, у него связано и воспоминание о разграблении их великолепного дворца. Сам он при этом не присутствовал, но позднее, навещая Флоренцию, имел возможность узнать подробности этого грустного события. Грабить начали французы, когда пришли в город, но к ним быстро присоединились и итальянцы. Во время первой своей поездки в Италию в 1478 г. он посещал дворец, возможно даже жил в нем, и ему показали все его богатства. Любопытно, какие похищенные из дворца ценности он вспоминает. В первую очередь, это рога единорога, за которые в средние века выдавали рога некоторых видов антилоп или бивни нарвала. Они высоко ценились потому, что считалось, будто они помогают обнаружить яд в пище. Затем он говорит о «прекрасных агатовых сосудах», и «таких красивых камеях, что диву даться можно», поясняя, что он их однажды видел. И под конец он вспоминает «около трех тысяч золотых и серебряных медалей весом в 40 фунтов, таких красивых, что, думаю, нигде в Италии больше не было подобных».{565}

Эти его воспоминания дают ясное представление о его вкусах, характерно средневековых. Он высоко оценивает лишь то, что ценно само по себе, благодаря драгоценному материалу изготовления. Он говорит об удивительной красоте золотых и серебряных медалей, но не более ли важен для него их вес, о котором он, конечно, специально поинтересовался? При этом он совершенно не вспоминает о произведениях живописи или скульптуры, которые он, несомненно, видел, но взирал на них как на предметы убранства, наподобие мебели.

Во второй раз он посетил Флоренцию в 1495 г., проездом из Венеции в Южную Италию, где тогда находился французский король. Из этой поездки самое сильное впечатление, какое он вынес, было от встречи и разговора с Джироламо Савонаролой. Коммин искал знакомства с ним потому, что в своих проповедях «он постоянно уверял слушателей в пришествие нашего короля, говоря, что король послан Богом, дабы покарать тиранов Италии, и что никто не сможет ему оказать сопротивление».{566} Коммин несомненно верил в его провидческие способности, как и в то, что он имел откровения от Бога. Его всего более интересовало, сумеет ли король со своей армией безопасно вернуться во Францию из Южной Италии, ввиду того, что уже была создана антифранцузская лига, войска которой начали собираться на севере Италии. Савонарола ему предрек, что «у короля будет много трудностей на обратном пути, но он выйдет из них с честью… и что Господь, приведший его сюда, выведет и обратно». В то же время он пригрозил Карлу VIII, сказав, что за грабежи французов, которые он допустил, «Господь вынес ему приговор и вскорости накажет его».{567} И Коммин, рассказывая об обратном походе французской армии, постоянно вспоминал предсказания Савонаролы, которые, как он верил, сбывались; а за наказание Господне он счел смерть дофина, единственного сына и наследника короля.