Пэт Ходжилл - Верхом на раторне

• Название: Верхом на раторне
• Автор: Пэт Ходжилл
• Жанр: Фэнтези

Сестра Верховного лорда Кенцират, леди Джейм, борется за свое место в мире, полном опасностей, интриг и почти откровенного безумия. Она поступает в военное училище Тентир, сталкивается с ожесточенным соперничеством и открывает глубоко погребенные семейные тайны. Колледж тестирует ее, она испытывает училище и выносит решение…

Название романа — поговорка Трех народов Кенцир и означает отчаянную авантюру, увлекательную и опасную, от которой невозможно отказаться; кроме того, Джейм преследует молодой раторн (нечто вроде бронированного плотоядного единорога с дурным нравом).

---

Она почувствовала, что её уши прочистились, как будто из них вылилась вода.

— Маленькие мальчики должны делать то, что им велят, — мягко сказал Роан.

Он просунул кончик ножа под поясной ремень пленника и быстрым движением запястья перерезал его.

— Во времена твоего деда Герранта твой дом был слабым и изнеженным, гниющим изнутри. На очаге сидит намокшее доказательство этого.

Лезвие аккуратно скользнуло вниз сначала по одной ноге, затем по другой. Чик. чик. Одежда упала на пол.

— Такие как я, могли сосредоточиться на своей цели, или так я полагал.

Теперь он говорил непосредственно с Торисеном, мёртвый голос из мёртвого прошлого, и всё же со знакомыми глубокими нотками. Симмел хихикнул. Лицо Искусительницы исказилось жутким оскалом. Они оба ещё крепче схватили своего пленника, который неподвижно стоял между ними. Это был парень, которого Джейм встретила в домике Матушки Рвагги, её брат близнец, такой, каким он и должен был всегда быть, её возраста, её сверстник, но теперь столь ужасающе уязвимый. Само собой разумеется, этому способствовало и то, что он был раздет догола.

Симмел склонился вперёд, бормоча через полный рот пыли. — Ты слаб и ты знаешь это.

С другой стороны пришёл коварный, жужжащий шёпот Искусительницы: — Твои люди верят тебе, а ты их подвёл. Как много ещё кендар выскользнет из твоих пальцев?

Ладони Торисена сжались в кулаки. Они были полностью чистыми в домике Земляной Женщины, но теперь на них возникали намёки на белые шрамы. Слова Рандиров ранили его. На его руках вздулись сухожилия, когда он попробовал на прочность державший его захват. Для кого-то столь хрупкого, он имел крепкие, жилистые мышцы и хорошее чувство равновесия, но у него ещё не было опыта, который он должен был приобрести с возрастом.

Я прошу прощения, попыталась сказать ему Джейм.

Уголок его рта слегка дёрнулся в ответе: Тебе есть за что.

Роан проследил за его взглядом. — Видишь её в его глазах? Свою сестру. Урода шанира из ниоткуда. Она тоже подведёт тебя, или ещё хуже. Посмотри как они похожи, дядя и племянница, оба монстры.

Нет, мы не такие!

— Не монстры или не похожие?

Джейм с рычанием задёргалась, пытаясь освободиться. Ну, только подожди у меня.

Хотя она могла ясно видеть и слышать, сущность Грешана всё ещё окутывала её подобно вонючим складкам его куртки. Может это и было её сном, но она больше не чувствовала над ним контроля.

Ловушка. Уловка. Но чья и как?

— Ведьма. — Её голос был его, хриплым, и плохо управляемым. — Ты всё это подстроила.

Роан улыбнулся, издевательски, криво, белые и острые зубы, обсидианово-чёрные глаза. — Я надеялась на это, да и выпивка помогла. Дорогой, покойный Грешан. Как иначе я могла узнать то, что ты никогда мне не рассказывал?

— Не смей…

Джейм ощутила её приглушённую тревогу, подобную ядовитому газу разложения, поднимающемуся через грязь.

— Ох, но почему нет? Мы могли бы насладиться этим вместе. Любимый, как бы мы могли посмеяться! Но прошлое имеет вес. Приведённое в движение, оно должно следовать своему пути. — Пальцы с длинными ногтями погладили щёку пленника. Торисен напрягся. — А теперь будь хорошим мальчиком, — промурлыкал этот двойной голос, Роан и Ранет вместе. — Подчинись.

Когда Рандир зашёл ему за спину, пристальный взгляд Торисена стал отсутствующим и каменным. Так, должно быть, он выглядел когда палачи Карниды появились перед ним со своими перчатками из раскалённой добела проволки. Теперь, как и тогда, он должен был выдерживать испытание и выжить; но, ох, шрамы и боль, неизгладимые отметины в душе…

Джейм почувствовала, как внутри неё что-то щёлкнуло.

Будь гневной. Будь сильной.

— Ты не причинишь вреда моему брату, — сказала она, и говорила она из захвата холодных рук, через своё плёчо человеку, который был мёртв уже сорок лет.

Её руки вывернулись из их холодного и влажного захвата и, в свою очередь, схватили их. Она отправила спотыкающегося Симмела, внезапно ставшего мягким и бескостным, в фигуру у очага и Искусительница полетела головой в огонь. Кончик ножа скользнул по её бедру, оставляя за собой горячую линию боли. Как только запястье Роана пролетело мимо, она схватила его, потянула и вывернула. Теперь они были на полу, она сверху, лезвие Нарсы между ними. По их лицам скакал свет пламени от объятой огнём Искусительницы, которая металась по комнате. Во все стороны летели кусочки обгоревшей одежды и кожи. А затем из неё вырвался рой пылающих пчёл и она упала.

Джейм посмотрела вниз, в широкие обсидиановые глаза Рандира и улыбнулась. — Прошлое и в самом деле имеет вес, — сказала она. — Давай посмотрим, как тебе это понравится. — И она погрузила нож в его живот. Он опустился вниз вместе со всей её холодной яростью, прошёл сквозь стену мышц, скользнул рядом с позвоночником и вонзился в пол. По её рукам хлынула кровь. Затем она медленно вывернула лезвие обратно.

Какая-то тёмная, неясная фигура со слабым криком ужаса и быстро выцветающей вонью опустошенного кишечника, спотыкаясь, ринулась прочь от камина. На её месте стоял её брат, тёмный силуэт на фоне огня.

— Вот что случилось, — сказала она ему, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. — Нашего отца спасла его природа берсерка, но он не смог принять то, чем он был или то, что он сделал, так что он покинул Тентир той ночью. Тори? Ты слышишь меня?

Но он пропал.

Джейм посмотрела вниз, на воткнутый в пол нож, торчащий в центре старого пятна, и на свои собственные окровавленные руки, ладони порезались о кромку лезвия.

— Ох, сланец, — сказала она, затем согнулась и её болезненно вывернуло до самого дна души.

Глава XXIII Пробный камень

111-й день лета

I

Где-то за час до рассвета, на тренировочном квадрате появился мастер-лошадник, вышедший из Старого Тентира. Там он приостановился, потирая друг о друга руки, чтобы согреться этим прохладным ранним утром, и отмечая необычное, но уже затихающее, шевеление в казармах. Некоторые кадеты всё ещё продолжали бодрствовать, возможно играя в ген, чтобы не заснуть. Другие, вероятно, дремали на скамейках или на полу, ожидая оглашения результатов отбора. Только самые флегматичные или самые утомленные пребывали в своих постелях.

А где был он сам этой ночью, примерно пятьдесят лет тому назад? Он вспомнил не сразу и ощутил лёгкое беспокойство. Неужели сильный удар Рандир по черепу перемешал все его остатки мозгов? В конце концов, у него уже совсем не осталось волос, чтобы смягчить случайный удар. Затем, к его облегчению, память вернулась: Он был в конюшне. С серовато-коричневой кобылой. Ожидая, когда она ожеребится. А она, конечно, дождалась, пока он не повернулся к ней спиной. С ними так всегда. Изящный это был жеребёнок — три белых носочка, мерцающих в сумерках, как будто они бегали сами по себе. Странно было думать, что и кобыла, и всё её потомство уже давно умерли, хотя их кровь всё ещё уверенно бежала в стаде. Дикий Имбирь и спокойный Домовой, глупый Никер[78], который всего пугается, и непослушная Марн с этим хитрым, косым взглядом, перед тем, как она лягнётся…

Наступал Канун Осени и он собирался пройтись между стойлами, вспоминая всех их обитателей, прошлых и нынешних, и, возможно, приостановиться у пустого загона, чтобы послушать, как кобыла кормит новорождённого жеребёнка, пятьдесят лет тому назад.

Вверху окна Комнаты Карт мягко светились. Совет всё ещё трудился. Мастер-лошадник предполагал, что их долгое заседание вызвано ни чем другим, кроме одного, особенного кадета. Будучи тем и чем, кем он был, он больше беспокоился о судьбе двух таких непохожих непарнокопытных. И всё же, как жалко, что Лордана Норф окутывал такой густой туман беспорядков и распрей. С любым другим кадетом… а, ладно, такие вот дела: она не просто кадет, но и лордан, и Норф, и женщина. Слишком много осложнений, достаточно много, чтобы сделать Совет нервным и раздражительным, особенно в эти дни. В конюшнях всё значительно проще — обычно.

Он приложил свой сплющенный нос к рукаву, принюхался, и скорчил рожу из-за приставшей к нему вони. Ты дожил до странных времён, старина.

Взвалив на плечо свою кожаную рабочую сумку, он покинул Тентир через самые маленькие северные ворота и направился на запад, мимо наружной стены, к лежащим над ней холмам.

Было ещё темно, над головой рассыпались веснушки звёзд, а убывающая горбатая луна уселась на западные пики, собираясь скатиться вниз на ту сторону. Воздух был неподвижным и хрустящим от холода. Мастер шёл сквозь туман, который сам и выдыхал. Он думал о зимнем корме и подстилках, и о конюшне, готовой взорваться от лошадей в самые холодные дни, когда всех их нужно завести в помещение, иначе возникнет риск воспаления лёгких. Комендант, вероятно, позволит ему использовать Большой Зал для размещения части лошадей или для карантина, если снова разразится эпидемия зимнего кашля. Некоторые хайборны могут начать возмущаться — что, куча навоза под нашими драгоценными знамёнами домов? — но Шет Острый Язык был слишком здравомыслящим, чтобы прислушиваться к подобной чепухе. Если бы он также не был таким капризным, из него могла бы получиться отличная лошадь. Для мастера это была высшая форма похвалы.