Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

• Название: Магония (ЛП)
• Автор: Мария Дахвана Хэдли
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Аза Рэй тонет в воздухе. С самого детства её мучает странная болезнь лёгких: всё труднее дышать, говорить, жить. Когда Азе мерещится воздушное судно, её семья считает видение побочным эффектом от лекарств. Но Аза сомневается, что это галлюцинация. Кто-то на корабле зовет её. Верит ей только лучший друг Джейсон. Джейсон, который всегда рядом. Джейсон, который, возможно, испытывает к ней нечто большее, чем просто дружеские чувства. Но прежде, чем Аза успевает осмыслить эту невероятную догадку, что-то идёт не так, и она пропадает в этом мире. И оказывается в другом. Магонии. Над облаками, в стране торговых кораблей, Аза отныне не слабая и не умирающая. В Магонии она впервые может свободно дышать. Более того, у неё теперь невероятная сила. И вливаясь в течение новой жизни, Аза обнаруживает, что вот-вот разразится война. Магония и Земля готовятся свести счёты друг с другом. Судьба всего человечества, включая парня, который её любит, зависит от Азы. Чью же сторону она примет?

---

– Зачем ты звонишь? – спросит она. – Ненавижу разговоры по телефону. Только эсэмэс или лицом к лицу. Когда ты уже поймёшь? Ты ещё здесь? Приходи.

Но новый номер Азы что-то вроде 66470938446095505822317253594081284811174502841027019385211055596446229489549303819644288109756659334461284756482337867831652712019091456485669234603486104543266482133936072602491. Бесконечная прогрессия, нет ответа. Набирай, набирай, набирай.

Я вернулся к старым привычкам. Перечислять факты, перечислять, перечислять. Вот только никто не слышит.

Старая проблема. Предполагалось, что я её одолел.

Получается, нет.

412737245870066063155881748815209209628292540917153643678925903600113305305488204665213841469519415116094330572703657595919530921861173819326117931051185480744623799627495.

Я знаю гораздо больше цифр числа пи. Аза знает ещё больше, чем я. Но в какой-то момент их запоминания я точно перешагну то место, на котором она остановилась. Всё равно что проехать мимо, не заметив Азу, голосующую на дороге. И это такое же дерьмо, как и всё во Вселенной, которая в настоящий момент целиком состоит из невообразимого дерьма.

Я не сплю. Я не в порядке. О некоторых вещах я никогда не захочу говорить.

К примеру, о том, что случилось в скорой. О том, что я видел, как Азу вскрыли.

О том, что мы вызвали вертолёт для эвакуации. Медик выскочил на улицу, чтобы попытаться знаками помочь ему спуститься. Я слышал, как вертолёт влетает прямо в грозовую тучу над машиной. Затем – удар. Небеса вспыхнули. Четыре человека погибли в тот день: пилот и летевший с ним медик, а также парень, что выскочил сигналить вертолёту, когда тот взорвался. Моего горя хватит только для одной. Я едва удерживаю его внутри.

О том, что… я не могу даже…

Мы прождали на шоссе около часа, а затем на лёд выпало достаточно снега, чтобы можно было продолжить путь – с папой Азы за рулём. Слишком поздно.

Я ехал вместе с ней сзади.

Всё, чего мне хочется с тех пор, – это ткнуться лбом в стену и ощутить хоть что-то.

Находись я сейчас в гостиной, с мамами, они бы усадили меня и разразились сочувственными нервными речами о том, как Аза «ушла». Оказывается, я ненавижу это слово. Равно как и выражение «мы её потеряли».

За последние несколько дней я много чего потерял, просто для проверки, чтобы посмотреть, какова она – потеря. В частности, я продолжаю терять разум.

Я впечатался головой в стену и расшиб лоб. Я разбил окно кулаком, замотанным футболкой. Какой-то киношный план, чтобы вызвать боль. Не помогло.

Люди продолжают твердить приводящую в бешенство чушь о судьбе, случайности, невезении и о том, что Аза прожила удивительную жизнь, хоть ей и было лишь пятнадцать лет, одиннадцать месяцев и двадцать пять дней. Я не чувствую в этом ничего удивительного. Скорее, всё очень, очень антиудивительно.

По ночам я не сплю, пялясь в экраны.

Со дня смерти Азы я всё искал подобные случаи, какое-нибудь объяснение, что-то о «потерях», что имело бы смысл, но тщетно. А потом, посреди ночи бродя по интернету, наткнулся на записи четыреста семьдесят пятого года до нашей эры – греческого астронома по имени Анаксагор. В то время математики ещё не придумали понятие «ничто», нуля не существовало. Так что у Анаксагора были весьма обширные идеи о том, что есть и чего нет.

Вот что Анаксагор говорит о «потерях»: «Существующее не может исчезнуть. О рождении и гибели эллины думают неправильно: на самом деле ничего не рождается и не гибнет, но соединяется из вещей, которые есть, и разделяется. Так что правильнее было бы называть рождение “соединением”, а смерть – “разделением”».

Впервые что-то кажется таким верным в отношении нас с Азой. Я пытался объяснить Кэрол и Ив, что гибель Азы значит не только, что она ушла, но и что я ушёл тоже. Полуумер вместе с ней. Они стали опасаться, будто я планирую свою смерть.

– Суицидальное настроение, – заметила Кэрол, – вот на что это похоже.

Я чувствовал, что мысленно она уже звонит психотерапевту. И да, она права, действительно, похоже.

– А ну-ка по чесноку, парнишка, ты подумываешь самоубиться? – спросила Ив, используя несерьёзные слова, чтобы облегчить разговор о чём-то серьёзном.

– Я в порядке, – ответил я.

Ив уставилась на меня, вскинув бровь.

– Ты не должен быть в порядке. Если ты в порядке, значит тебе неведомы человеческие чувства. Я не в порядке. И Кэрол. Мы любили Азу. И если ты когда-нибудь задумаешься о самоубийстве, мы отправимся следом, найдём тебя и будем убивать снова и снова. Это так, для инфы. Это не выход! Так что если вдруг одолеют подобные мысли, приходи к нам. Мы откопаем вариант получше.

– Нет. Речь не о самоубийстве. Речь о философии.

Она уставилась на меня, явно не веря, что всё дело только в философии. И… ну хорошо, я был на волоске. И до сих пор в шаге от обрыва.

– Таблетки? – уточнила Кэрол. – Я заметила, что ты немного…

– Немного что?

– Немного пи, – влезла Ив.

Я старался не встречаться с ней глазами. Немного пи. Как она узнала? Я же тихонько…

– Да. Таблетки я пью.

Успокоительное. Которое не помогает. Если б хоть что-то сейчас подействовало, это было бы чудом.

Кэрол пытается затащить меня к врачу. Ив пытается затащить меня на йогу, которая когда-то притушила её гнев по поводу состояния Вселенной. Мне удалось отвертеться, быстренько, но весьма умело продемонстрировав, что я уже знаю позу журавля. Аза высмеивала йогу. Жутко бесилась, когда я вставал в эту позу. И это было основной причиной, почему я выучил «журавля» – чтобы выводить её из себя.

К вашему сведенью, выполнить эту хрень так же сложно, как выглядит со стороны.

– Я тебя не виню, – сказала Ив, глядя, как я изгибаюсь над собственными руками. – Я и сама с ума схожу, когда ничего не могу исправить. Йога не панацея. Она лишь притупляет обострение. Полярные льды, бирманские питоны и зона затопления по-прежнему беспокоят…

И понеслась. Я более краток. Краткость куда приятнее.

Сейчас три ночи, и в мою комнату входит Ив. Мамы несут караул.

Она ставит на стол кружку горячего молока. Я смотрю на него. Маленький соблазн. Горячее молоко – меньшее из зол, но оно всё равно зло.

– Милый… – начинает Ив.

– Я занят. Обещаю, что не развалюсь на куски.

– Судя по виду, так уже развалился. А коли нет, то недолго осталось – если не начнёшь спать.

– А если бы Кэрол умерла? Как бы ты спала? – Я сожалею о вопросе, едва его озвучив.

Ив выглядит оглушённой.

– Не спала бы. Годами.

– Ну вот. Это то же самое.

– Ага, но тебе нельзя не спать годами.

– Несмотря на то, что ты сама только что сказала?

– Несмотря на это, – шепчет Ив.

– Я могу бодрствовать в течение трёх дней, а до этого я спал. Я спал по четыре часа ежедневно с тех пор, как всё произошло. Я буду спать послезавтра. Всё. Я работаю.

Над чем я работаю? Планирую похороны Азы.

Вскоре Ив уходит. Чувствую себя неловко и посылаю ей эсэмэс с извинениями. Слышу, как её телефон жужжит внизу, в гостиной. Через секунду приходит ответ.

«Не умирай, – пишет Ив.– Смерть не поможет».

Порой она очень правильная мама. В сообщении никаких «уходов» и «потерь».

Приходит ещё одно. На сей раз слегка виноватое.

«Если *действительно* не собираешься спать, советую не пить молоко. Его делала Кэрол».

Кэрол меня любит, беспокоится обо мне, а ещё она врач с доступом к снотворному.

Убираю молоко со стола. Я ещё не всё обдумал, но через минуту выключаю верхний свет в комнате.

Аза, наверное, сотворила это на моём потолке за неделю до смерти. Днём ничего не видно. Уверен, мамы об этом даже не подозревают. Я и сам не знал, пока две ночи спустя впервые не выключил свет. Светящаяся краска.

«АЗА РЭЙ БЫЛА ЗДЕСЬ».

Вот только последнее слово вышло размыто, потому что Аза свалилась со спинки кровати или типа того. Так что на самом деле читается «АЗА РЭЙ БЫЛА».

Минуту пялюсь на надпись, пытаясь собрать себя в кучу. Внутри долбанная мешанина из дребезжащей пи и того, что я так и не сказал.

Я провёл последние десять лет без умолку болтая. И не знаю, почему так и не произнёс ни одно из нужных слов.

Хочу внедрить лучшую версию всего произошедшего прямо перед смертью Азы. Всего этого безумия, начиная с корабля в небе, минуя перо в её лёгком. Гроза, когда мы сидели в подвале, – дождь и молнии должны бы захватить весь город, но всё ограничилось районом Азы.

Да. Я знаю, люди умирают. Знаю, что, когда люди умирают, те, кто остался, думают, будто случилось нечто бессмысленно-безумное, потому как смерть по природе своей бессмысленно-безумна. Это один из аспектов отношений людей со смертью. Словно всякий раз это что-то особенное, словно каждый умирающий – герой. Мы хотим умереть эффектно, а не просто «погибнуть».

Я пытаюсь найти в этом смысл.

В машине скорой медик разрезал Азу, будто она и не человек вовсе. Она задыхалась. Выгибала спину. Её сердце снова остановилось. Медик использовал дефибриллятор, чтобы его запустить. Дважды.