Дороти Даннет - Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова)

• Название: Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова)
• Автор: Дороти Даннет
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-227-00021-2

«Игра кавалеров» — четвертая книга о приключениях блестящего и непобедимого шотландца Кроуфорда из Лаймонда, где все тайное становится явным и срываются все маски. Юную Марию, королеву Шотландии, пока удается спасти от ее трагической судьбы, однако новые тайны, еще более мрачные и зловещие, угрожают герою…

---

Кто? Она не сказала. Надо подумать еще. Ее тетка не знала о том, что Уна спасла его. Если он лежал, как можно предположить, в пустом особняке Мутье, Уна не смогла бы приходить сюда часто. А единственными верными ей людьми были старая служанка и два грума. Девушка не собиралась его отпускать, но теперь, когда Лаймонд пришел в себя, как удержать его? Он осторожно спросил:

— А ты не боишься, что твой высокородный друг узнает, как ты была милосердна, и, может, даже выследит нас? В моем исчезновении из Амбуаза есть своя доля тайны. Мертвецы не ходят.

— Больные слишком много болтают, — заметила Уна, — и пьяницы тоже несдержанны на язык. Мысль моего высокородного друга, как ты его называешь, работает в другом направлении. Полагаю, он думает, что ты исчез, потому что твои люди постарались замести следы. Ему это только на руку.

— Должен ли я понимать, что он теперь перенесет все внимание на моего брата? — спросил Лаймонд без всяких ухищрений.

Последовала короткая пауза, которую он про себя отметил. Затем Уна сказала:

— Вряд ли он станет предпринимать какие-то шаги до тех пор, пока не выследит Робина Стюарта.

Это означало, что исчезновение Стюарта удивило его хозяина, удивило и обеспокоило. Может, он опасается, что Стюарт выдаст его? А может, просто рассчитывал свалить вину на Стюарта, если какая-нибудь очередная интрига закончится провалом. И как этот неизвестный дворянин (Боже, нужно непременно упросить эту женщину открыть его имя!), как он узнал, что Стюарт исчез?

Обрушившаяся с новой силой боль окутала его белым туманом. Он прикинулся удивленным:

— Но Стюарту уже пора бы вернуться, — и по выражению ее лица уже понял, каким будет ответ.

Уна улыбнулась:

— Ну полно, милый мой, Джордж Пэрис служит любому, кто платит. Неужели ты думал, что твоя короткая встреча на острове д'Ор — единственная и неповторимая?

Голос ее сделался тонким, солнечный свет начинал меркнуть, времени оставалось мало. Изо всех сил стараясь быть точным, чувствуя, как голос слабеет и прерывается, Лаймонд заговорил:

— Если этого человека разоблачат, ты погибнешь вместе с ним. Если его не разоблачат, он рано или поздно ради собственного спасения выдаст тебя. Назови его имя и позволь мне расправиться с ним. Я этому обучен, это мое ремесло, и никто другой не сможет добиться успеха. Клянусь тебе, я прав. Доверься мне. Сейчас ты обладаешь единственной в своем роде властью. Здесь, в эту минуту, ты можешь добиться славы среди потомства, какой никогда не смогла бы достичь сама. Если ты станешь медлить, то все потеряешь. Я обещаю тебе это тоже. А если ты потеряешь все, что станет с тобой?

Пока он говорил, Уна встала и запалила трут. Прикрыв его ладонью, она подошла сначала к одному краю бедного ложа, затем — к другому и осторожно зажгла тонкие свечи. Тошнотворно-сладкий запах заструился по комнате. Склонив голову, девушка глядела на него, и тяжелые волны черных волос отливали бронзой на свету.

— …Что станет со мной? То же, что с Тади Боем Баллахом, безусловно, — сказала она своим грустным усталым голосом.

Лежа неподвижно, с открытыми глазами, вдыхая сильно пахнущий дым, Фрэнсис Кроуфорд не отвечал.

Подойдя к двери, Уна обернулась:

— Я бы скорее доверила любой секрет Филиму О'Лайам-Роу, чем тебе. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не приведу сюда одного человека, и с тобой поступят так, как он сочтет нужным. Если ты сбежишь к своим шотландским друзьям, я сообщу французскому королю, где ты находишься. Если ты укроешься у французских друзей или тебя увидят на улице — если ты вообще куда-нибудь уйдешь из этой комнаты, — то предстанешь перед судом за ересь, воровство и государственную измену. Сыщики с прошлой недели ищут тебя в Амбуазе и Блуа. Обыскивают каждую лодку, покидающую Нант. Есть неопровержимые доказательства того, что это ты задумал протянуть веревку, из-за которой произошла катастрофа у Тур-де-Миним.

В твоей комнате обнаружили драгоценности короля; ведется работа по выяснению твоей личности. Даже если новых улик и не будет, достаточно копнуть чуть поглубже, чтобы повесить тебя как шпиона. Прелестная ситуация. Обдумай ее как следует в следующий раз, когда проснешься… Спокойной ночи. Приятных сновидений, — заключила Уна О'Дуайер.

Она совершила одну-единственную ошибку. Новости о поисках Тади вызвали у Лаймонда только ощущение брошенного вызова, мгновенное, против воли возникшее чувство восхищения ею. Но то, что она сказала чуть раньше, высвободило его холодный, непреодолимый, ужасающий гнев. Обе ноги и левая рука его были притянуты ремнями к кровати, но правая, поврежденная, только подвешена к сломанной ключице. На долю секунды преодолев боль, он решительно выдернул руку из повязки и изо всех сил ударил по ближайшему подсвечнику.

Результат превзошел его ожидания. Пол покрывал толстый слой сухого тростника. Маслянистые свечи, покатившись, быстро образовали розовый ковер огня, который в считанные мгновения охватил светлое вощеное дерево. От резкого движения он ощутил нестерпимую боль в сломанной ключице и, задыхаясь, погрузился во тьму. Уна, стоявшая в двух шагах от двери, увидела, как темная голова опускается на смятое полотно и падает рука, озаренная пламенем. Она закричала, призывая грума, и бросилась обратно в комнату.

Когда его освобождали, перерезая ремни, ослепительная вспышка боли на мгновение привела его в чувство. Он открыл глаза, увидел негодующее лицо Уны и засмеялся. Его вытащили через дверь. Комната позади стала золотисто-красной; на этом ярком фоне кровать, стул и стол, занавески и резные панели выделялись словно хрупкий узор — золотое на золотом, красное на красном. Когда они спустились вниз, на потолке первого этажа уже показались языки пламени.

Дом был деревянным, как и большинство соседних. Вся улица уже ожила: черный дым с горящего балкона стелился по двору. Кто-то снаружи разбил замок на воротах и с ведром побежал к колодцу. Соседи полагали, что дом стоит пустой. Уна не могла допустить, чтобы ее обнаружили здесь вместе с Лаймондом. Но, вытаскивая его, трудно было бы уйти незамеченной. Под прикрытием сгустившегося дыма его занесли в крыло, еще не тронутое огнем, и положили около двери, укрыв плащом Уны. Здесь же грудой лежала одежда, которая была на нем в Амбуазе. Порывшись там, Уна вытащила ацтекскую маску и бросила ее во двор, чтобы задобрить судьбу. Минутой позже, затаив дыхание, она проскользнула сквозь густой дым и скрылась вместе со своим слугой, смешавшись с толпой, собравшейся с ближайших улиц.

Лаймонд остался лежать неподвижно. Странно, но он мог очень хорошо слышать: единственное чувство, которое связывало его с внешним миром. Пока он лежал на каменных плитах, каждый звук со двора доносился до него с потрясающей ясностью: топот ног по булыжникам, скрип блоков, тонкий серебристый звон воды, выплескивающейся из полных ведер. Крики. Хлопанье ставен. Громыхание тачки, на которой поспешно везли еще воду. Лай собаки, высокий, как звук флейты или крик совы. А рядом — глухой рев разгорающегося пламени, пожирающего свою добычу — дом Эли и Анны Мутье.

Перед тем как обрушилась крыша, двоим мародерам похрабрее других удалось проникнуть в особняк Мутье с черного хода, где они обнаружили человека, которого приняли тоже за грабителя, надышавшегося дымом. Воры растолкали его из любопытства, и незнакомец сделал заманчивое предложение — за большую плату тайно отвезти его на их тележке по определенному адресу.

Так как взять в доме было нечего, эти двое не стали тратить время на пустые разговоры и восприняли предложенное как удачу. Не составило большого труда уложить этого скрюченного парня на тележку под простыни и покатить ее по запруженной народом улице, удаляясь от пожара как раз в тот момент, когда там появился Тош. Их он не увидел.

На доме на улице Попугаев, называвшемся «Дубтанс», не красовалось никакой вывески: он и без того был хорошо известен в округе.

Над ростовщиком, занимавшим первый этаж, проживала дама де Дубтанс. Иные утверждали, что он ее охранял, другие — будто она принадлежала ему, как невыкупленные заклады, которые, как и все прочие ценности, грудами лежали во всех комнатах, голых и покрытых плесенью, словно пойманные мыши в орлином гнезде.

Дама де Дубтанс была стара, но мир, которым она себя окружила, был старше нее — мир Франции трехсотлетней давности, когда процветало рыцарство и пели трубадуры. Перемещаясь в своих средневековых одеяниях от книг к лютне, затем к вышивке, она никогда не появлялась в грубом, испорченном новомодным гуманизмом обществе Блуа шестнадцатого века; но многие люди посещали ее, чтобы послушать странные истории, которые старая дама при желании могла им поведать. Иногда, если такого желания не возникало, гость скатывался с крутой лестницы дома Дубтанс с расцарапанной рукой или лицом, ибо она не походила на какую-нибудь старую мышь. Высокая, со сверкающими светлыми глазами и впалым ртом, она скорее напоминала слегка потрепанную хищную птицу, и нрав у нее был крутой.