Николай Шубкин - Повседневная жизнь старой русской гимназии

• Название: Повседневная жизнь старой русской гимназии
• Автор: Николай Шубкин
• Издательство: Издательство Русского Христианского гуманитарного института
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87516-252-X

Автор публикуемого дневника — Николай Феоктистович Шубкин с 1907 по 1937 г. преподавал литературу и русский язык в гимназиях и средних школах города Барнаула. «Дневник словесника» показывает, как осознавали себя, свою деятельность, свою страну русские интеллигенты тех лет.

«Дневник словесника» любопытен и как социально-педагогический документ, рисующий как бы изнутри жизнь предреволюционной школы в заштатном сибирском городке. Публикуемые записки — подлинный документ своей эпохи. И вместе с тем это напоминание о непреходящей ценности социально-нравственных функций, исполнять которые призваны люди этой профессии, этой судьбы.

---

Вообще в наше странное время все понятия смешались. Ни лояльность, ни консерватизм, ни стремление к порядку и дисциплине не могут гарантировать расположения «патриотов» и начальства. Все построено на личностях, на умении подмазаться, подслужиться. И те, кто умеет так делать, получают патент на благонадежность, как бы ни вели они себя в остальном. Что в самом деле было бы со мной — словесником или начальницей, если бы мы дозволили своим ученицам декламировать Горькою? Того Горького, произведения которого были изъяты у нас даже из фундаментальной библиотеки и отправлены в жандармерию! А тут свободно читают на вечере «Песню о соколе», а начальник школы превозносится в «Русском знамени» как образец «правого» педагога…

20 декабря

Вчера на заседании педагогического совета председатель прочитал присланную из округа статью из черносотенной газетки, представляющую глупый и малограмотный донос на весь город и в том числе на нашу гимназию. Об ученицах голословное заявление, что они «толпами шляются по улицам до поздней ночи»; об учителях, что они либералы и «жидо-масоны»; законоучителю, в частности, за неимением лучшего ставится в вину, что он однажды опоздал на царский молебен (на самом деле лишь оттого, что предварительно должен был отслужить такой молебен в гимназической церкви). Председатель сам, видимо, относится к этой болтовне полупомешанного сплетника весьма асептически и заявил, что он лично распущенности не замечает. Но тем не менее эта статья послужила поводом к изданию целого ряда правил, «подтягивающих» гимназисток и регламентирующих их внеклассное поведение. В заключение председатель просил членов совета не разглашать в городе, что на заседании была заслушана эта статья, так как «для автора ее слишком много чести, а для нас это унизительно». Все это, конечно, верно. Но то, что статья все-таки обсуждалась на совете в течение полутора часов, и то, что автору ее удалось оказать на совет давление, — разве это не позор для нашей современной школы? И разве унизительное перестает быть таким, если о нем не узнают другие?

27 декабря

Вчера был ученический вечер в нашей гимназии, который благодаря начальнице, сумевшей привлечь к делу и педагогов, и родителей, и посторонних лиц, сошел на славу. Шла феерия «Спящее царство» с массой действующих лиц, где все роли были распределены исключительно среди учениц. Главные роли были сыграны весьма недурно; было также и пение, и мелодекламация, и балет. Костюмы и обстановка тоже стоили немало трудов, и в результате все получилось довольно эффектно. Потом были танцы, и девочки от души веселились. Восьмиклассницы же, как девицы уже более взрослые (слишком, по-моему, рано находит на нашу молодежь это «взрослое» настроение!), держались несколько в стороне от общего веселья — своим кружком. Со мной у них довольно хорошие отношения. Даже теперь, во время каникул, они, устраивая поочередно вечеринки, наперерыв приглашают меня к себе. Это отмстил недавно в разговоре со мной знакомый мне отец одной восьмиклассницы, выразивший удовольствие по поводу таких отношений ко мне моих учениц. Недаром я, шутя, зову VIII класс своими «детьми»; а они прислали мне торт в день именин с надписью: «Поздравляем. Дети».

28 декабря

Новый председатель, который вначале показался довольно порядочным (после Б-ского мы в этом отношении не очень требовательны), постепенно начинает «выявлять» себя с довольно несимпатичных сторон. Увидев, например, что шестиклассницы в начале урока окружили меня на кафедре (они показывали мне свои тетрадки с сочинениями и просили кое-каких разъяснений относительно их исправления), Ш-ко выразил мне потом по этому поводу неудовольствие. «В других гимназиях начальница не позволила бы этого» — заметил он. Вообще у него отношения к ученицам и даже педагогическому персоналу какие-то чересчур уж подозрительные, чуждые веры в человека. На этой почве вырастает целая система «предупреждения и пресечения», основанная на сыске. К сыску за ученицами и их поведением председатель старается привлечь весь педагогический персонал. Но, с другой стороны, он не стесняясь говорит и о наблюдении за частной жизнью учителей, что он берет уже на собственную ответственность.

29 декабря

В течение второй четверти некоторые восьмиклассницы так запустили свои уроки, что наполучали двоек за четверть. Но особенно выделилась из них некто К-ая, которая, несмотря на то, что я по каждому предмету с целью исправления спрашивал ее по несколько раз, ухитрилась получить двойки по трем предметам (словесности, педагогике и методике арифметики). На полугодовую же репетицию по русскому языку, которую держали все «словесницы», К-ая совсем не явилась, чувствуя, очевидно, себя совершенно неподготовленной. В результате всего этого на педагогическом совете назначили ей полугодовые репетиции по всем трем предметам после святок, 7 и 8 января. И вот сегодня обратился ко мне ее отец, человек интеллигентный и даже литератор, жалуясь на то, что его дочь теперь, готовясь к репетициям, нервничает, плохо спит и т.п. Он просит сообщить, может ли надеяться она на получение свидетельства за VIII класс или лучше взять ее совсем из гимназии, чтобы сохранить ее здоровье. Я поинтересовался, конечно, прежде всего, чем, по его мнению, объясняется ее неуспешность во вторую четверть. Но почтенный родитель сознался мне, что он сам этого не знает, да и не спрашивал даже об этом у дочери. Тем более, конечно, не может быть об этом известно мне, т<ак> к<ак> я вижу К-ую только в классе, о частной же жизни ее совершенно не знаю. Впрочем, отец ее сознался также мне, что она работала в конторе издаваемой газеты, а теперь вместо подготовки к репетициям занята устройством елки в школе, где учительствует ее мачеха, уехавшая на каникулы в Питер. Все это, разумеется, отвлекает девицу от ее ученических обязанностей. Отец же ее, не принимая со своей дочерью никаких мер, чтобы поставить занятия дочери в нормальные условия, и не интересуясь ее успешностью, спохватился только тогда, когда дочь, запустив свои дела и нахватав двоек, начала из-за этого нервничать. Но и теперь он, не предпринимая ничего со своей стороны и даже не постаравшись выяснить причины неуспешности дочери (считает, наверно, что учитель ни с того ни с сего наставил ей двоек!), сваливает все заботы на педагогов. Он просит меня ободрить его дочь, успокоить ее. А сам, по-видимому, стремится лишь к одному: нельзя ли как-нибудь подешевле добыть для нее свидетельство. И это еще интеллигентный родитель, литератор и общественный деятель! Как же смотрят на дело родители не столь образованные и передовые?

Между либералами и черносотенцами

8 января

Положение современного педагога, поставленного между либеральным обществом, с одной стороны, и между начальством, опирающимся на черносотенное меньшинство, нередко вырабатывает из учителей двуличных политиканов провокаторского типа. Почти каждый неглупый педагог, желающий сделать карьеру, принужден вести двойную игру, угождая и обществу, и начальству. И какие некрасивые истории разыгрываются подчас на этой почве! За примерами недалеко ходить. Вот наш бывший председатель — директор реального училища Ч-н. Среди местного общества он давно уже пользуется репутацией хитрого, но в то же время либерального по своим убеждениям человека. В прошлом году он вместе со всем местным прогрессивным обществом работал против Н-ва и Б-ского. К нему то и дело бегали за советами наши педагоги, советовались также и родители, хотя все это делалось под сурдинку. Н-в и Б-ский ненавидели Ч-на так же, как и всех нас; и черносотенная пресса начала травить его как завзятого либерала, набравшего разных жидо-масонов в преподаватели. Но, играя, с одной стороны, в либерализм, Ч-н, с другой стороны, должен был подыгрываться и к начальству. Травля в черносотенной прессе могла сильно замарать его репутацию в глазах начальства и испортить ему карьеру. И вот он начинает энергично реабилитировать себя, поступая ничуть не лучше Н-ва и Б-ского, которых он так честил в прошлом году. В округ к губернатору полетели от Ч-на доносы на городского голову Л-ского, главного врага Н-ва, т<ак> к<ак> против этого Л-ского как поляка уже давно ведут ожесточенную компанию все местные «союзники». Обвиняет его Ч-н, выписывавший вместе с нами и «Речь», и «Сатирикон», в… прогрессивности, в том, Что он ставленник местных либералов, перед которыми он зарекомендовал себя своей борьбой против Н-ва. Обвиняет также Л-ского, бывшего в прошлом году у нас председателем родительского комитета, во вредном влиянии на педагогический совет, в том, что решения совета он делает «достоянием улицы» и т.п. Одним словом, полный отбой по всем пунктам. Но, к скандалу для Ч-на, губернатор и попечитель послали эти доносы для отзыва самому Л-скому; и теперь они стали известны всему местному обществу, немало удивленному таким стремительным ренегатством. Поворот направо оказался настолько крупным и поспешным, что Ч-н позабыл даже о своих собственных бумагах за прошлый год, где он между прочим давал весьма хороший отзыв о Л-ском, а Н-ва грозил привлечь к суду. Теперь Л-скому осталось только напомнить это попечителю, указав ему также, что в борьбе с Н-вым он неоднократно пользовался практическими советами самого г. Ч-на.