Николай Шубкин - Повседневная жизнь старой русской гимназии

• Название: Повседневная жизнь старой русской гимназии
• Автор: Николай Шубкин
• Издательство: Издательство Русского Христианского гуманитарного института
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87516-252-X

Автор публикуемого дневника — Николай Феоктистович Шубкин с 1907 по 1937 г. преподавал литературу и русский язык в гимназиях и средних школах города Барнаула. «Дневник словесника» показывает, как осознавали себя, свою деятельность, свою страну русские интеллигенты тех лет.

«Дневник словесника» любопытен и как социально-педагогический документ, рисующий как бы изнутри жизнь предреволюционной школы в заштатном сибирском городке. Публикуемые записки — подлинный документ своей эпохи. И вместе с тем это напоминание о непреходящей ценности социально-нравственных функций, исполнять которые призваны люди этой профессии, этой судьбы.

---

Оправдываясь в этом случае, почтенная «воспитательница» прибегла к лжи, в которой я сразу же уличил ее. Теперь опять назревает конфликт. Я уже не раз просил ее «рассадить» двух семиклассниц, которые все время разговаривают друг с другом и от этого ничего не слушают. Т. не раз уже обещала мне сделать это. Но до сих пор все остается по-старому, и мне каждый раз, прерывая урок, приходится останавливать их разговоры. Когда сегодня я снова напомнил им о необходимости сесть отдельно и спросил, почему они не исполнили этого, те возразили, что классная дама их не рассаживала. В довершение же всего сегодня у меня сбежало с урока в VII классе около 10 учениц, о чем классная дама, конечно, знала, но не приняла никаких мер. Толковать с этой особой, вся роль которой сводится к получке жалованья и деморализации учениц, конечно, бесполезно, ибо как классная дама она ничуть не выше прогнанной со службы г-жи В. Придется воздействовать на нее через начальницу. Но та, пожалуй, тоже не посмеет принять мою сторону. А остальные классные дамы сочтут своим долгом вцепиться в меня как в задиру и обидчика угнетенной невинности.

Реферат «Сон и сновидения»

23 марта. Воскресенье

Хотя сегодня и предпраздничный день, но я все-таки почти все время с ученицами. Сначала, с часу дня, был на утре в музыкальной школе, где выступали по большей части наши же гимназистки, обучающиеся музыке. А потом, с четырех часов дня, начался у нас в гимназии реферат. Читала восьмиклассница П. Л-ва на тему «Сон и сновидения». Реферат, составленный на основе целого ряда ученых трудов по психологии, был очень дельный, но, пожалуй, слишком научный для большинства присутствующих. Официальная оппонентка была только одна, да и та ограничилась одним незначительным замечанием, заявив, что реферат опирается на очень солидные авторитеты, и спорить с Л-вой значило бы выступить против этих авторитетов. Можно было ожидать, что возражений действительно не последует, тем более что с психологией знаком один только VIII класс. Но дело этим не ограничилось, и реферат все-таки сыграл свою роль. Я предложил присутствующим, если им нечего возражать, дополнить реферат сообщением каких-нибудь своих или наиболее интересных снов, в которых мы и попытаемся общими силами разобраться. Сначала по предложению нескольких учениц подвергли разбору некоторые литературные сны («Клара Милич», «Анна Каренина», «Портрет» и др.). А потом ученицы начали наперебой рассказывать и свои сны. Все больше или сны странные, или сны, носящие характер «вещих». Вот встает скромная шестиклассница С-на и рассказывает, что она во сне поправила отвалившийся нос у статуи Петра Великого в Петербурге (где никогда не бывала), и он в награду дал ей записку, по которой можно сделаться красивой и помолодеть на 20 лет. Поэтесса восьмиклассница Т-ва рассказывает, что она сегодня сидела со сне замок, там гробницу и два громадных стула, будто бы древних царей. Семиклассница В. А-ва говорит, что она видела во сне, что умер ее отец, и что этот же сон приснился одной ее родственнице, хотя отец ее на самом деле жив. После каждого такого сообщения я предоставлял слово докладчице, и она со своей стороны старалась проанализировать этот сон с научной точки зрения, указать его причины, объяснить его странный характер и т.п. В случае неполноты этих объяснений или затруднения Л-вой выступал я и старался объяснить то, что следовало. Под конец начали рассказывать сны уже прямо с мистической подкладкой: явления святых, чудесные исцеления и т.п. Попытки Л-вой и отчасти мои объяснить некоторые элементы этих сновидений естественным путем некоторым, видимо, не понравились. Особенно энергично стала выступать против этой тенденции всегдашняя оппонентка шестиклассница З-на. Она стала один за другим приводить (из книг) самые таинственные сновидения, и когда мы с Л-вой сказали, что не все поддастся научному объяснению, она восторжествовала. Как бы то ни было, ученицы приняли довольно живое участие в обсуждении затронутой рефератом темы. Еще больше из них, не высказываясь публично, толковали на эту тему друг с другом частным образом, отчего сегодня на собрании было шумно, и мне то и дело приходилось прибегать к звонку и останавливать молодую публику. Но зато каким контрастом всему этому оживлению была присутствовавшая здесь же классная дама С-я! Рефераты для них просто неприятная повинность (хотя отбывают ее они поочередно, а их всего шесть человек). И г-жа С-я всем своим страдающим и скучающим видом выразительно подчеркивала это. Перед началом она все торопила меня, чтобы поскорее начать. А когда начали, кислая физиономия ее явственно говорила: «Скоро ли кончат?» Но для чего же, спрашивается, они присутствуют на этих столь неприятных для них рефератах? Естественно было бы думать, что для надзора за ученицами. Но в том-то и дело, что за поведением учениц классные дамы совершенно не следят. Сегодня, например, мне крайне трудно было выслушивать все возражения, давая ответы на них, и в то же время следить за порядком. Ученицы (их было человек 75, а на иных рефератах и больше сотни) сегодня вели себя слишком непринужденно: разговаривали, смеялись, выбегали из зала. Одна из них, в заднем ряду, для потехи публики даже уселась на пол. Вести собрание при таких условиях было нелегко; часто из-за шума даже не слышно было говорящих. И классные дамы на все это нуль внимания! Охваченная одним желанием — поскорее отделаться от своих обязанностей, г-жа С-я вмешалась даже самым глупым и бестактным образом в прения. А именно: когда одна ученица начала передавать содержание какого-то сна, С-я, как будто сама только что проснувшись, вдруг оборвала: «Ну, З-на, вы уж сны начали рассказывать!» Почтенная «воспитательница», должно быть, или позабыла, о чем был реферат, или не в состоянии была понять, для чего стали рассказывать сны. Во всяком случае это было грубое вмешательство в мои права как руководителя собрания, т<ак> к<ак> ученицы стали рассказывать сны именно по моему предложению. Я, однако, сдержался на этот раз и ограничился тем, что прервал слова классной дамы колокольчиком, дав возможность ученице докончить свой рассказ. Интересно также отмстить индифферентное отношение к этому делу остальных коллег, которые совсем почти не посещают рефератов (сегодня из двух десятков педагогов была только одна учительница приготовительного класса). Председатель, по инициативе которого устроены эти рефераты, взвалив их на мою шею, ограничился безмолвным посещением только двух первых рефератов, а на остальных систематически блистает своим отсутствием. Начальница, просидевшая со скучающим видом на некоторых из них, тоже предпочла совсем не ходить. Сегодня благодаря ее отсутствию негде было достать бумаги для протокола собрания, и мои секретари — восьмиклассницы принуждены были писать на каких-то клочках, оборванных от записок, старых тетрадей и т.п. Это, конечно, мелочь, но мелочь довольно характерная.

24 марта

Председатель, видимо, на меня дуется и старается под меня подкопаться, с каждым днем убеждая меня в том, что надо не служить, а подслуживаться. Обиженный тем, что я не пошел к нему встречать новый год, он теперь без всякого стеснения придирается ко мне как к учителю. Вчера была именинница его жена. Может быть, мне следовало явиться к ней с поздравлением. Учителя мужской гимназии, по крайней мере, были у него (не знаю, по приглашению или так). Но я этого не сделал; приглашена же была к председателю только начальница. Сегодня ночью мне нездоровилось: я или совсем не спал, или видел страшные, кошмарные сны (потерял, например, форменную фуражку и остался в одном старом пальто, что можно, пожалуй, истолковать в смысле потери должности). Утром я почти больной отправился в гимназию. И вдруг во время урока в VII классе явился ко мне председатель. Сон оказался, пожалуй, в руку. Внезапным посещением моего урока он, очевидно, хотел напомнить мне о моей непочтительности по отношению к его жене. Как это непосредственно у него выходит! Отвечали в общем сносно. Но стихотворения опять шли не очень бойко. Ошибались и в тексте, и в интонации, т<ак> к<ак>, спеша разобрать романы Тургенева, я не имею теперь времени заниматься стихотворениями. Это все, конечно, зачтется мне. Сверх того, председатель сказал мне после урока, что мои ученицы не умеют сами связно рассказывать. Выразил также неудовольствие, что после урока не прочитали молитвы (хотя этот урок был еще не последним). А потом, даже в присутствии других коллег, без стеснения заявил: «Я хотел было зайти на немецкий язык. Но думаю, зачем? У них и так все хорошо идет». А потому, значит, и зашел (в пятый или в шестой уже раз) к словеснику, у которого дела идут, видимо, худо. Спросив меня о том, как сошел вчера реферат, он и тут нашел, к чему придраться, и выразил неудовольствие, что перед рефератом не был прочитан протокол предыдущего собрания. Сам он не ходит на эти собрания, а я не только должен убивать на них все праздничные дни, но еще и затягивать собрания скучнейшим чтением протоколов. И это все при той атмосфере недовольства и недоброжелательности, которая окружает эти рефераты со стороны скучающих на них классных дам. Зато в протоколах педагогического совета красуется, что рефераты введены по инициативе председателя, который, конечно, и получит за свою просвещенную деятельность награду от начальства. Наш же брат, хоть стену лбом расшиби, ни от кого даже спасибо не заслужит; а все только одни придирки и оскорбления.