Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

• Название: Внизу наш дом - второй вариант
• Автор: Сергей Калашников
• Жанр: Научная Фантастика

Попаданец в самого себя из 2010 в 1934 г. Летчик, фронтовик, авиаинженер. 22.09.15 добавлены главы 70, 71, 72. Завершено.

---

   Мой, поставленный на мотоциклетные колёса, самолётик спереди напоминал машину французского лётчика, из кинофильма про соревнования по перелёту через Ла-Манш в начале века. А сзади, из-за толкающего винта и способа подвеса хвоста, был похож на Вуазен времён Первой Мировой, которую сейчас обычно называют Империалистической. Он уверенно побегал по полю, сделал несколько подлётов, а потом уверенно оторвался от земли и стал просто замечательно выполнять виражи, пологие пикирования и небольшие горки.

   Пять дней ушло на устранение некоторых неудобств, проявившихся уже в воздухе - пришлось изменить регулировки в тягах управления.

  

  

Глава 6. Озадаченная

  

   И вот лечу, это я себе, лечу, а на душе, вместо радости полёта, кошки скребут. Не сработала моя задумка. То есть - я просто в ужасе. Прикиньте! Одиннадцатилетний пацан сдал экстерном на аттестат зрелости аж за полную десятилетку, работает за взрослого в области, где требуются серьёзные знания, да ещё и построил прекрасно летающий самолёт. И ни один "товарищ" из компетентных органов не проявил к этому ни малейшего интереса! Куда, спрашивается, смотрит ОГПУ! Или оно уже НКВД? Или НКГБ? Только и горазды, что переименовываться и реорганизовываться, а мышей совсем не ловят. А ещё начальник аэроклуба опасался, будто недреманное чекистское око бдит за делами, творящимися в нашей организации!

   Да никому мы не интересны, несмотря на то, что дальности полёта У-2 достаточно для того, чтобы перелететь в Румынию. Может и мне заняться своим делом? Наладить канал доставки контрабанды из-за Дуная, да и жить себе припеваючи? А что? Сотню килограммов моя "птичка" увезёт, садится она буквально на пятачке, а, если лететь ночью, то вообще никто ничего не засечёт. Я имею ввиду не использование аэроклубовских машин, а полёты на своей самоделке. Да тут же просто озолотиться можно! Хотя бы на кремнях для зажигалок. Или бельишко шёлковое поставлять - весит немного, зато в хорошей цене. И возить товар не в наш портовый город, а, например, в Запорожье. Или даже в Харьков. Ну, поставлю бензобак побольше... хотя, нет, вмонтирую его в крыло, чтобы был не на виду, а старый мотоциклетный оставлю, где стоит, чтобы казалось, будто дальность полёта у меня невелика.

  

   ***

  

   Для размещения бензобака в крыле мне нужно несколько немудрёных железных загогулинок, за которыми я и намерен сходить в сельскую кузницу. А уж потом можно будет по месту спаять из жести нужной формы ёмкость, сразу с учетом получившихся креплений.

   Месяц нынче вполне весенний - уже по-летнему тепло и погода на мой вкус прекрасная - низкая облачность, полётов нет - руководство легко одобрило мою отлучку. Тем более, когда бывает в том надобность, я не скулю, что рабочий день кончился, а продолжаю делать то, что нужно, и не напоминаю про сокращённое для несовершеннолетних "время на труд".

   Я с ними по-людски, и они со мной по-человечески. Нормальный начальник нормальному работнику палок в колёса не вставляет. А мы с ним оба ничего так мужики. В общем - переодеваюсь из спецовки в штаны и рубашку, тщательнее, чем обычно, повязываю красный галстук, укладываю в сумку со знанием дела отобранный из кучи хлама металлолом - Евдокима интересует качественная сталь - и выхожу на дорогу к ближнему селу - тут километра четыре. В этот момент меня подлавливает Феофилактыч, сует денег и пустую торбочку:

   - Купи, - говорит, - сальца, лучку там. Может огурчики солёные у кого остались, помидорки квашеные, капустка.

   - Ага, - отвечаю. - Закусоиды, что из второго снизу ряда таблицы имени товарища Менделеева.

   - Вот приятно говорить с образованным понимающим человеком, - кивает мой официальный наставник. - К вечеру, чай, обернёшься. Посидим по-человечески в тесном кругу товарищей по ударному труду.

   - Мне, - отвечаю, - нельзя по малолетству хмельное вкушать, но для товарищей по ударному труду - всегда готов. Я же не просто так, погулять вышел, а пионер.

   Хмыкнули мы, да и пошел я, солнцем палимый. Жаркая нынче весна задалась. Нет, про солнце - чисто для красного словца ввернул - низкая облачность никуда не девалась, но уже всерьёз тепло. Я босиком топаю - это пионерам не запрещено, а мне нравится, да и бутсы мои разлезлись, если по правде. Пора обзаводиться новой обувкой.

   Дорога выписывает кривулину, обходя оконцовку балки, сливается еще с двумя, приходящими с других сторон, и тут вижу я девочку-подлеточку в светлой блузе и тёмной юбке, присевшую рядом с корзиной и очищающую крашеное яичко. Первая мысль - сегодня Пасха! Вторая - так ведь она же пионерка! Это потому, что аккуратно свёрнутый красный галстук торчит из корзинки. И, наконец, третья - пионерка тайком собралась съесть символ веры... не, ну я вообще безбожник, поэтому прошу пардону, если не так сказанул.

   Но самая главная мысль всё-таки четвёртая:

   - Здравствуй, Мусенька, - мгновенно проговариваюсь я. - Кушай на здоровье, я никому не скажу, - дело в том, что прямо передо мной - моя будущая жена. Мать троих детей и бабушка семерых внуков. А насчет правнуков - не уверен, что точно назову их число.

   - Христос воскрес, - отвечает мне девочка и протягивает яичко.

   - Воистину воскрес, - автоматически даю я правильный отзыв. А потом отработанным за полвека совместной жизни движением обнимаю светоч грёз моих и целую прямо в уста сахарные.

   Потом мы сидим рядышком на не так давно проклюнувшейся свежей травке и вкушаем лакомство - яйца в эту эпоху, хоть и не редкость, но и не просто еда. Правда в селе с этим заметно проще, чем в городе, хотя многие деревенские жители их продают, поэтому особого яичного изобилия в этом мире пока не наблюдается. А ещё в корзинке несколько куличей. Самый маленький мы делим пополам и деловито уплетаем. Они - тоже лакомство. Изделия из сдобного теста пекут только по праздникам.

   Во мне, наконец, просыпается разум и я способен вместо того, чтобы делать глупости, попытаться вести речи честные, случаю пристойные:

   - Это ты в храм бегала, куличи святила?

   - Батюшка их освятил, а я да, бегала, - и смотрит издевательски. - Знаю я, что вы лётчики, завсегда быстрые, но ты вообще как коршун. В другой день только попробуй так сделать - кубарем покатишься. А сегодня - ладно. В честь Пасхи можно.

   Ха, это же она про объятия мои и поцелуй! Ну да, ей же нынче всего одиннадцать -- на год меня моложе - и видит она меня в первый раз в жизни. Поэтому решила, будто я подкатил к ней христосоваться... да, есть такой обычай, только я не по обычаю, и не для этого. Но почему тогда назвала лётчиком? И не удивилась, что знаю её по имени? Не иначе сиживала с краешку лётного поля, любуясь на взлетающие и садящиеся самолётики. Примечал я стайку деревенских ребятишек. И знал, что она может быть среди них, но нарочно не подходил, чтобы не вышло нам встретиться раньше времени потому, что в аэроклуб она поступила в сороковом году, если считать по версии моей предыдущей жизни. Тогда мы с ней и познакомились - вот не хотелось мне опережать старый график.

   Да и встреча та, первая, никакой привязанностью не обернулась - мы уже после войны нашли друг друга. Два капитана. Она тоже летала, в основном к партизанам, да разведгруппы высаживала-забирала. В перерывах между вылетами на бомбометание, ночными, естественно. Но сейчас, когда ничего подобного ещё не было, она в полном неведении относительно моих мыслей и, чего уж греха таить, привычек. Оно бы и ничего, если бы я не повёл себя с ней так по-хозяйски.

   - Целый год ждать, - непроизвольно вздыхаю я, - меня продолжает переть глупая уверенность старого супруга. Девочка, между тем, с одной стороны смущена, с другой - не робкого десятка. Кроме того в ней уже проснулось главное женское качество - любопытство.

   - А чего такого ты никому не скажешь? - спросила она недоуменно и, не дожидаясь ответа, продолжила "наезд": - Вот если бы я пообещала, что не скажу отцу про твоё охальство, тогда бы и спросу не было, - снова уперла в меня тот самый взгляд, под которым я таю, и молчит, дожидаясь ответа.

   - Буду счастлив, если ты представишь меня своим достойным родителям, - под воздействием её бездонных очей я мгновенно слетаю с катушек и несу полную чушь. - Ты не сомневайся, как только наступит срок, поженимся. Деток вырастим, внуков побалуем, на правнуков полюбуемся, - вижу, как Мусенька обворожительно краснеет, но держит себя в руках просто великолепно.

   - Ну, уж нет, - заявляет она решительно. - Рано пока знакомить тебя с моими батьками. Сначала я для себя решу, люб ли ты мне, а уж потом, как разрешу, тогда подкатывай, - говорит, а сама галстук из корзинки достала и повязывает. Пионерка, понимаешь, возвращается из церкви.

   Видимо, прочитав на свой лад выражение моего лица, она поясняет: - Неладно, как-то, в галстуке в храм входить. Батюшка пугается, с добром ли человек пришёл, не станет ли хулу нести?

   - Допускает пионеров к молитве? - насмешливо тяну я.