Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

• Название: Лето Гелликонии
• Автор: Брайан Олдисс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016663-Х

Мастер «золотого века» мировой фантастики — и один из немногих англичан, которых «считали за своих» американские фантасты.

Писатель, ТРИЖДЫ резко менявший творческий «стиль и почерк» — от добротной «традиционной» научной фантастики к «Новой волне», а после того как «Новая волна» «схлынула» — назад, к традиции.

Обладатель огромного количества премий и наград — от «Хьюго» и «Небьюлы» до итальянской «Кометы д’Ардженто» и французского «приза Жюля Верна».

Перед вами — одно из лучших творений Олдисса. «Космическая сага», сравнимая по масштабу, увлекательности и эпизму лишь с «Дюной» Фрэнка Герберта.

Сага о планете Гелликония, на которой каждый «великий год» — это время жизни сотен поколений. О планете, солнце которой снова и снова оборачивается вокруг более яркой звезды, неся с каждым оборотом коренные перемены климата и экологии.

Это мир, прописанный до мельчайшей детали — от военного искусства до дипломатии, от науки — до философии.

Добро пожаловать на Гелликонию!

---

— О боги. Сейчас иду.

Он встал с дивана, приподнял чарфрул и подтянул штаны, потом опустил чарфрул и рассеянно разгладил его полы.

Жена запустила в него с дивана подушкой.

— Какой же ты пентюх, Бардол! Начал дело, так изволь закончить. Прикажи этому болвану убраться с глаз долой.

Тряся тяжелыми щеками, анатом покачал головой:

— К сожалению, дорогая, так устроен мир. Клиенты приходят и уходят независимо от моего желания, и с этим ничего не поделаешь. Я скоро вернусь, а ты пока согрей мне местечко.

Из тени коридора астролог некоторое время рассматривал посетителя, сам оставаясь невидимым. Бардол КараБансити был невысок, но кряжист, своей большой головой он смахивал на фагора и имел привычку выражаться витиевато. Свой чарфрул он подпоясывал крепким кожаным ремнем, на котором висел неизменный кинжал. С виду его можно было легко принять за мясника, но на самом деле он был широко известен как человек сведущий во многих науках и умелый лекарь.

СкафБар со своей сутулой спиной и торчащим пузом не произвел на астролога особого впечатления и потому, приняв суровый вид, он спокойно вышел к нему из тени коридора.

— Я к вам по делу, господин, — сказал, увидев его, СкафБар. — У меня есть мертвое тело на продажу, человеческое тело, господин.

Продолжая молчать, КараБансити сделал знак фагорам. Повинуясь безмолвному приказу, нечелы вышли за дверь, и вскоре мертвец СкафБара уже лежал на прилавке. К одежде покойного прилипла стружка и ледяная каша.

Астролог критически осмотрел товар.

— Гниловат. Где ты его откопал, приятель?

— Я выловил его из реки, господин. Когда рыбачил.

От газов труп настолько раздулся, что на нем уже начинала лопаться одежда. КараБансити перевернул мертвеца на спину и вытащил из кармана его куртки небольшую дохлую рыбу. Подняв бровь, он поглядел на СкафБара и бросил рыбу к его ногам.

— Это скаппер, рыба-прилипала, если тебе неизвестно. Вообще-то это не рыба, а морская личинка червя Вутры, но тебе, предпочитающему правде ложь, это, конечно же, неинтересно. Сейчас важно другое, а именно то, что личинка эта водится исключительно в море. В море, а не в пресной воде, ясно? Теперь скажи, зачем ты мне солгал? Может быть, ты убил этого бедолагу? Я немного знаком с френологией, и череп у тебя совершенно бандитский.

— Хорошо, господин, если вам угодно, я выловил труп из моря. Мне тяжело об этом говорить, но несчастная королева, верным слугой которой я являюсь, не хотела, чтобы об этом стало известно.

КараБансити всмотрелся в лицо мажордома.

— Ты хочешь сказать, неуч, что служишь МирдемИнггале, королеве королев? Горько слышать, потому что эта дама заслуживает лучших лакеев и лучшей участи.

С этими словами анатом поглядел на дешевый лубочный портрет королевы, висящий в углу комнаты.

— С вашего позволения, я слуга королевы и служу ей верой и правдой. Какую цену вы могли бы дать за этот труп?

— Учитывая путь, который тебе пришлось проделать, — десять рун, не больше. Сейчас такие времена, что при необходимости я могу покупать себе материал хоть каждый день. И посвежее твоего.

— Мне велено было просить с вас пятьдесят рун, господин. Пятьдесят рун.

СкафБар суетливо потер ладони, изображая смущение.

— Странно, что ты со своим тухлым товаром явился в Оттассол именно сейчас, когда сюда вот-вот должны прибыть король и посланник Святейшего Це’Сарра. Уж не сам ли король тебя послал?

СкафБар развел руками и пожал плечами.

— Я только что привел своих хоксни из Гравабагалинен, а короля, как известно, там нет. Заплатите мне хотя бы двадцать пять рун, господин, чтобы я мог немедленно отправиться в обратный путь.

— Ты еще и торгуешься, низкопоклонник! Неудивительно, что мир наш катится к гибели.

— Ну что ж, в таком случае, господин, я могу удовольствоваться двадцатью рунами. Двадцать — это очень скромная цена.

Анатом позвал одного из фагоров.

— Заплати ему, и пусть убирается.

— Школько я должен ему жаплатить?

— Десять рун.

СкафБар испустил придушенный крик.

— Черт с тобой, пятнадцать. За это ты, друг мой, передашь своей госпоже мои лучшие пожелания. Наилучшие пожелания от Бардола КараБансити.

Фагор сунул лапу в мешок у себя на поясе, вытащил кожаный кошель и протянул СкафБару три золотые монеты. Мажордом сгреб деньги с ороговелой трехпалой лапы и покинул дом анатома с видом угрюмым и оскорбленным.

Едва дверь за СкафБаром закрылась, астролог моментально преобразился: он оживился и прищелкнул пальцами, отдавая приказ фагору. Тот с видимой неохотой взвалил труп на плечи и понес его по темному мрачному проходу, из глубины которого сквозняк доносил странные запахи. КараБансити, который с одинаковым увлечением изучал как движение звезд, так и работу кишечника, оборудовал в своем жилище лаборатории на все случаи жизни.

Фагор принес труп в прозекторскую. Сквозь маленькие квадратики окошек, пробитых в толстенных стенах, пробивался скудный свет. При каждом шаге из-под ступней нечела прыскали тусклые лучики. Казалось, что, шагая, он давит ногами рассыпанные по полу алмазы; на самом деле это были осколки стекла, оставшиеся с тех времен, когда Кара-КараБансити занимался изготовлением линз.

На одной стене прозекторской были старательно нарисованы десять зодиакальных домов. На другой висели три распятые туши в различной степени препарирования — гигантская рыба, хоксни и фагор. На письменном столе были разбросаны листки с пометками и рисунками, сделанными цветной тушью: КараБансити трудился над сравнительным описанием внутренних органов этих существ.

Фагор распялил гравабагалиненского мертвеца в анатомической раме и по знаку хозяина безмолвно удалился. Присутствие фагоров во время работы раздражало анатома, но в остальном он терпел их, потому что они обходились ему дешевле слуг-людей или рабов.

После недолгого поверхностного осмотра добычи ученый извлек из ножен кинжал и, не обращая внимания на трупный запах, начал срезать с мертвеца одежду.

Покойный был молодой человек лет двенадцати — двенадцати с половиной, самое большее — двенадцати лет и девяти теннеров от роду. Покрой его простой и грубой одежды был иноземным, а волосы пострижены так, как это принято у моряков.

— Ты не борлиенианец, мой друг, — сказал КараБансити трупу. — Такую одежду носят в Геспагорате — а может, в Димариаме.

Раздев труп, он обнаружил на мертвеце нательный кожаный пояс, почти скрытый складкой распухшего живота. Быстрые пальцы анатома ловко расстегнули пряжку, и живот трупа немного осел. При этом стала видна рана, очевидно, и явившаяся причиной смерти. Натянув перчатки, КараБансити осторожно прощупал рану изнутри и наткнулся на что-то твердое. Это оказался изогнутый серый рог фагора. Вытащив рог, анатом с любопытством его осмотрел. Обоюдоострые рога фагоров были грозным оружием. Этот, судя по царапинам на нем, когда-то был насажен на рукоятку; она потерялась, скорее всего пока мертвеца носило по морю.

КараБансити взглянул на труп с новым интересом. Без сомнения, тут крылась какая-то тайна, а тайны всегда манили его.

Отложив рог, он взял в руки пояс. Кожа была превосходной выделки, но в остальном пояс ничем не отличался от других, и купить его владелец мог где угодно — например, в Осоилима. Там бойко шла торговля такими изделиями: обычно их покупали пилигримы, проходящие через этот город. Зато, перевернув пояс, КараБансити обнаружил с обратной стороны застегивающийся на пуговицу кармашек, из которого извлек на свет непонятный предмет.

Озадаченно нахмурившись, он положил его на свою шершавую ладонь и поднес к лампе. Ничего похожего до сей поры ему видеть не доводилось. Металл, из которого был изготовлен предмет, тоже оказался ему незнаком. И суеверный страх сжал своими ледяными когтями его прагматичный разум.

Когда КараБансити, накачав из колонки воды, смывал с находки кровь и песок, в прозекторскую вошла его жена, Биндла.

— Ну и чем, скажи на милость, ты увлекся на сей раз? Сколько прикажешь тебя ждать? Ты же сам просил согреть для тебя местечко.

— Да, дорогая, конечно, но у меня появилось одно срочное дело.

Биндла была уже немолода, недавно ей минуло двадцать девять, и ее медные волосы уже начинали терять цвет; но она понимала свою зрелую красоту и умела ее преподнести. Поморщившись, она помахала рукой у лица.

— Какая вонь! Как только ты это терпишь? А я-то думала, ты опять засел за свои религиозные трактаты.

КараБансити неопределенно хмыкнул.

— Вонь мне интереснее.

— КараБансити, тебе нужно учиться мыслить здраво. Религия будет всегда, а вонь — раз, и нету.

— Вот и нет, золотко, вот и нет. Как раз наоборот — это религии приходят и уходят. А вонь будет сопровождать нас на пути в вечность и останется после нас.