Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Книги 1-7

• Название: Те, кто любит. Книги 1-7
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб; Литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00786-8

Ирвинг Стоун (1903–1989) — одна из самых ярких фигур американской литературы, писатель, создавший жанр «литературной биографии». Создавая произведения, посвященные жизни великих людей, писатель опирался прежде всего на факты, черпая сведения из достоверных источников, отвергая разного рода домыслы. Мастерское владение стилем позволило Стоуну избежать сухости в изложении фактов, и жанр романизированной биографии приобрел заслуженную популярность у читателей.

В девятый том Собрания сочинений вошли книги 1–7 романа «Те, кто любит», который впервые публикуется на русском языке.

---

Толпа отшатнулась. Солдаты продолжали стоять на месте. Бостонцы двинулись вперед подобрать убитых и раненых. Солдаты, считая, что готовится новое нападение, подняли ружья. Капитан Престон быстро прошел по строю солдат, спуская рукой взведенные курки. Затем капитан приказал солдатам отойти к ратуше…

Джон шагал быстро и настойчиво, словно не замечая Абигейл. Обернувшись, он заметил напряжение на ее лице.

— Тебе холодно?

— Рейчел принесет нам шоколад в твой кабинет.

Джон растопил камин. Он сел на пол, протянув ноги к огню. Они молчали, попивая мелкими глотками шоколад. Затем Джон выпрямил спину и решительно сказал:

— Я принял предложение защищать капитана Престона и солдат, участвовавших во вчерашнем убийстве. Я буду представлять короля.

Некоторое время Абигейл молчала. Она плохо представляла, как совместить противоречивые чувства.

— Ты вызвался сам?

— Нет. Меня посетил мистер Джеймс Форрест, тот самый, которого зовут «ирландским дитятей». Я его немного знаю, это процветающий купец, дружественно настроенный к королевским чиновникам, и честный человек. Со слезами на глазах он сказал: «Я пришел по просьбе крайне несчастного человека, капитана Престона, находящегося в тюрьме. Ему требуется адвокат, а он не может найти его. Я обратился к Джошиа Куинси-младшему, который сказал, что взялся бы за дело, если вы ему поможете. Без вашего согласия он совершенно определенно откажется».

Джон поднялся и, возбужденный, встал за стулом Абигейл.

— Я принял предложение. Не колеблясь я ответил, что адвокат — самый последний, кого надо упрашивать в свободной стране. Ассоциация адвокатов должна, по моему мнению, сохранять независимость и беспристрастность во все времена и при всех обстоятельствах. Но он должен понимать, что дело крайне важное из всех когда-либо попадавших в суд и что любой адвокат должен считать себя ответственным не только перед своей страной, но и перед самым безупречным трибуналом. Поэтому он не должен ожидать от меня ни ловкости, ни уверток, ни ухищрений или предвзятости, а лишь суждений, оправдываемых фактами, свидетельствами и законом. Он мне сказал, что капитан Престон не требует и не желает ничего иного и все, что ему известно обо мне, убедило его, что он может доверить мне свою жизнь, основываясь на указанных выше принципах. После этого Форрест предложил мне гинею как гонорар, я взял ее. Это означает также, что я буду защищать и восемь солдат.

— Сможет ли понять Бостон, — устало спросила она, — после того, как пролилась кровь, что по закону любой человек имеет право на защиту и что адвокат обязан ее обеспечить?

— Так же трудно, как трудно Бостону понять, что кузен Сэмюел и «Сыны Свободы» возбудили толпу в такой степени, что она потеряла контроль над собой. Это продолжается по сей день, в каждом квартале, на каждой улице, в каждой лавке, таверне или доме людям внушают, что капитан Престон и солдаты совершили хладнокровное убийство.

— Ты так не думаешь?

— Потребуется немало времени, чтобы установить истину. Первое, что я сделаю, попрошу отложить слушание до осени. Если солдат станут судить прямо сейчас, то в Массачусетсе не найти присяжных, которые не осудили бы их.

Послышался стук в дверь. Это был двадцатишестилетний кузен Абигейл Джошиа Куинси-младший. В возбужденном состоянии его левый глаз настолько косил к переносице, что, казалось, был готов совсем скрыться, а ямочка на подбородке превращалась в расщелину. Но его молодость, энергия и душевность наполняли любую комнату, в какую он входил. Он направился прямо к Джону, обнял его, прежде чем повернуться и поздороваться с Абигейл.

— Кузен Адамс, ты поступил благородно. Я не взялся бы за дело без тебя, что придает нашей стороне солидность и уважение. Я только что посетил в тюрьме капитана Престона. Я откровенно изложил ему мое мнение о конфликте, а также то, что душой и телом принадлежу патриотам моей страны.

— Ты молод, Джошиа, и Массачусетс простит тебе это дело по молодости.

— Остальной Бостон для меня ничто по сравнению с моим отцом! — воскликнул Джошиа. — Я буду счастлив, если он позволит мне носить имя семьи.

— Поскольку твой брат Сэмюел — королевский прокурор, — заметила Абигейл, — возможно, он выступит в роли обвинителя. Это явится отмщением и восстановит честь семьи.

— Честь нашей семьи, Абигейл. Ведь ты также Куинси.

— В настоящий момент ее положение спорно, ибо она принадлежит Адамсам, — заявил Джон.

Едва успел уйти Джошиа, как появился Сэмюел Адамс. Он смотрел на них с загадочностью умудренного китайского философа.

— Я хочу, чтобы ты не брался за это дело, братец Адамс.

— По твоему мнению, я не должен?

Сэмюел сказал самым мягким тоном:

— Я уважаю убеждения.

— Сэмюел, ты ведь не хочешь, чтобы повесили восьмерых солдат?

— Дорогой, конечно нет. Насилие противно моей природе. Мы хотим лишь доказать, что Бостон прав. В этом я всегда буду против тебя.

Он ушел, и после его ухода в воздухе запахло щелочным мылом, что варила Бетси.

— Что он сделает? — спросила Абигейл.

— Ничего, что каждый мог бы ожидать. Единственно, что предсказуемо у Сэма, так это его непредсказуемость.

Последняя сессия Верховного суда Его Величества должна была открыться через неделю. Джон проводил время в поисках юридических прецедентов, чтобы добиться отсрочки. У себя в конторе или в ратуше он чувствовал, что отношение к нему окружающих изменилось, но держал это в себе, не комментируя и не высказывая волнения. Что же касается Абигейл, то она словно вдруг оказалась в иностранном городе или стала иной личностью. Люди, с которыми она встречалась ежедневно, не проявляли эмоций, делали вид, что не узнают ее. Лавочники, мясники, рыботорговцы не снимали шляпы в знак приветствия, не обращались к ней по имени. Ее и не игнорировали, и не демонстрировали враждебность. Через пару дней она нашла первое объяснение. Описывая, как соседи проходили мимо нее, будто она вообще не существовала, Абигейл сказала:

— Они относятся ко мне как к анонимному лицу. У них нет ненависти, нет горечи, они просто не могут понять, почему ты взялся за это дело.

— Не обращай внимания, — посоветовал он. — Когда процесс останется позади, станет лучше, если не переругаемся. В таком случае никому никого не придется прощать, включая и нас.

На протяжении последующих нескольких дней Бостон походил на то, о чем рассказывал пастор Смит, когда религиозная истерия парализовала общину: по четыре — шесть часов в день проповедники метали громы и молнии со своих кафедр, лавки были закрыты, занятия в школах отменены, люди ходили по улицам словно лунатики. Теперь в городе главным было слово «политика». Собирались митинги, звучали яростные речи, в которых горько осуждались красномундирники как хладнокровные монстры, расстреливающие невинных миролюбивых патриотов, вся вина которых в том, что они верят в свободу.

— «Сыны Свободы» блестяще проводят кампанию, — признал Джон. — За исключением сочувствующих короне, укрывшихся в своих домах и закрывших ставни на лавках, город горит желанием повесить каждого, кто попадет в список. Если последний раненый, Патрик Карр, скончается, боюсь, что воскресные проповеди обернутся призывами к мятежу.

Карр умер этой же ночью. Новая волна ненависти захлестнула Бостон. Джон принял решение в субботу и воскресенье не выходить из дома. Но публикации в понедельник были хуже воскресных проповедей. Пол Ревер нарисовал пять гробоподобных блоков с мертвыми головами и с инициалами жертв, этот рисунок иллюстрировал в «Бостон газетт» статью о том, что получило название «бостонской резни». Жителям Бостона внушали, будто выстроившиеся в плотный ряд британские солдаты по команде, поданной саблей капитана Престона, стреляли в упор в толпу добропорядочных, хорошо одетых бостонцев, включая женщин, мирно прогуливавшихся по площади у ратуши.

— Мистер Ревер должен понимать, что рисунок усилит ненависть и подтолкнет к насилию, — сказала Абигейл.

— Он желает запечатлеть в каждой голове стигму резни, так распалить Бостон, что судьи станут опасаться за свою жизнь, если завтра утром они удовлетворят мою просьбу отложить суд.

Слушание состоялось в полдень. Когда Джон вернулся домой, у него было усталое, но довольное лицо.

— Дело отложено до осени.

— Как хорошо.

— Сэмюел собрал группу обедавших у него патриотов и привел ее в суд. Ты никогда не видела подобной сцены. Они шумели, угрожали, требовали немедленного начала суда.

— Как тебе удалось нанести им поражение?

— Они сами подсекли себя. Чем громче они орали, тем больше судьи убеждались в том, что в настоящее время невозможен справедливый процесс. В середине страстной речи некоего Сына свободы председательствующий судья воскликнул: «Процесс отложен!» Судьи удалились, прежде чем вернулся рассудок к патриотам. По правде говоря, я сам постарался побыстрей уйти.