Ярослав Питерский - Падшие в небеса. 1997

• Название: Падшие в небеса. 1997
• Автор: Ярослав Питерский
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В 1937 году в Советском Союзе произошла катастрофа. Нравственная и моральная. И затронула она практически всех и каждого… 1937-ой. Казалось бы, обычная любовная история, «Он любит её, но у него есть соперник, тайный воздыхатель». Любовный «треугольник». В 1937 все это еще и помножено на политику. В любовный роман обычной девушки и ее любимого человека – журналиста из местной газеты, вмешивается «третий лишний» – следователь НКВД. Этот «любовный роман» обречен, так же как и журналист! Молодой человек отправляется в сталинский ад – ГУЛАГ!… Но история не закончена… Главные герои встречаются через 60 лет! 1997-ой… Сможет ли жертва, простить палача из НКВД?! И почему, палач, в своё время – не уничтожил соперника из «любовного треугольника»? К тому же! Главные герои, ставшие за 60 лет с момента их первой встречи – стариками, вынуждены общаться – ведь их внуки, по злой иронии судьбы – влюблены друг в друга! «Падшие в небеса» 1997 год" – роман о людях и их потомках, переживших «Великие репрессии» 1937 года.

---

Одной из последних находок стала колонка литературного критика. Оказалось, что население города и края соскучилось за время перестройки и бандитского беспредела начала девяностых о духовных ценностях и анализе творчества. Вести колонку под названием «Критика всерьез и сразу» он пригласил известного в городе литератора и литературного обозревателя Валериана Скрябина. Сидорову нравилось, как Скрябин буквально размазывал в своих статьях местных авторов поэм и повестей. Ему импонировало, как Валериан глумился над постановками провинциальных режиссеров театров и «пускал под откос» музыкальных зазнаек с их попытками писать сонаты и увертюры. Это, по мнению Сидорова, добавляла эдакую «перчинку» в его газету, поскольку «Сегодня» могла считать себя тем изданием, слово которого становится судьбоносным для творческих личностей. И это приносило свои плоды. Местные литераторы и театралы в попытке понравиться Скрябину порой устраивали настоящие словесные дуэли, почти переходящие в ругань, на полосах газеты. А, именно это Сидорову и надо было. Именно это и влияло на рост популярности и постоянно растущий тираж, который вплотную подскочил до цифры в пятьдесят тысяч. Что для региональной российской газеты конца двадцатого века было уникальным достижением.

Но сегодня Сидоров ждал с опаской очередной резкой статьи от Скрябина. Он знал, эту статью со страхом и в тоже время надеждой ждут в управлении культуры администрации края. Через – чур резкая критика его литературного обозревателя может не понравиться самому губернатору, который лично пригласил столичного режиссера поставить спектакль по пьесе местного драматурга в краевом драмтеатре.

Тем более что накануне в одном из выпусков Скрябин перегнул палку с критикой местного поэта и литератора Щукина. Артем нутром почувствовал фальшь и злобу в тексте Скрябина, тем более что Сидоров как журналист профессионал, не любил неоправданную ангажированность и лживую критику талантливого человека.

Артем зашел в кабинет редакции культуры, улыбнувшись, громко поздоровался. На его приветствие откликнулись все присутствующие в помещении, кроме одного человека. И им был никто иной, а Валериан Скрябин. Он так увлекся набором своего теста на компьютере, что просто не заметил главного редактора. Сидоров подошел к столу, за которым сидел критик и, ласково хлопнув, Валериана по спине, задорно спросил:

– Здравствуй Валериан. Вижу, все трудишься. Не покладая рук, так сказать.

Скрябин ответил не сразу. Он, набив еще пару слов на клавиатуре, рассеянно посмотрел в сторону главного редактора и отрешенным тоном буркнул:

– Да, стараюсь Артем Егорович. Вот новую статейку в свежий номер. Почти готова уж. – Скрябин машинально попытался встать со стула.

Но Сидоров ему надавил на плечо рукой:

– Да, ты сиди, сиди Валериан. Что вскочил как солдат. Тебе же вон работать надо. Сиди. Я так поинтересоваться.

– Конечно, конечно, я рад рассказать. Рад поделиться. Ну-ну. Работай. Кстати, я, что хотел сказать, вернее спросить. Про, что статья-то, вот будет? А?

– Мне бы хотелось продолжить тему поэзии, – довольно заявил Скрябин.

Сидоров улыбнулся, тяжело вздохнул и тихо ответил:

– Знаешь, что Валериан. В прошлой статье ты разгромил Вилора Щукина. У тебя, конечно, это хорошо получилось, но ты не перегнул ли планку? Я что-то вот весь в сомнениях. По-моему, переперчил ты больно брат.

Скрябин вскочил. Он изменился в лице и затряс щеками. Казалось, что у него вот-вот выступит пена на губах. Валериан замахал руками и громко запричитал:

– Да, вы что Артем Григорьевич?! Вы, что действительно так считаете?! Этот Щукин он же выскочка! Гением себя возомнил! Он что пишет, вы только почитайте! Нет, Артем Григорьевич, вы не правы! Позвольте с вами не согласиться!

Но тут произошло, то, чего никто из сотрудников газеты не ожидал. Сидоров разозлился. Такое могли видеть не многие его подчиненные. Обычно вежливый и сдержанный главный редактор, вдруг стал хмурым. Он раздраженно махнул рукой и, отвернувшись от Скрябина, сказал сурово, словно в пустоту.

– Да брось ты Валериан! Брось! Не надо мне вот этого! Я статьи твои печатаю, потому, как, все-таки читают их литераторы. Да и читатели заглядывают, но вот сильно-то свирепствовать не надо! Не надо! Ты начинаешь терять чувство меры! Да и Щукина, я тоже знаю лично. Ты же помнишь, мы вместе с ним учились в университете, только он был на три курса моложе! Нормальный он поэт! Конечно, есть не удачные вещи, но что бы вот так, все творчество Щукина было дерьмом! Нет, позволь с тобой не согласиться.

Теперь обиделся уже Валериан. Он как маленький ребенок надул губы и заканычил, раздувая щеки. Еще секунда и он заплачет:

– А у меня все-таки другое мнение. Другое. И я от него не отступлюсь. Нет! Я считаю Щукина выскочкой и проходимцем! Вот и все! Выскочкой и проходимцем!

Они так бы и спорили дальше и неизвестно, во что бы вылилось это препирательство, но окончательно поругаться им помешал громкий стук, вернее удар. Это хлопнула дверь в кабинете. Задрожали стекла. Сидоров, Скрябин и еще две молоденькие корреспондентки с удивлением уставились на середину помещения. Там стояла девушка и не просто девушка, а эффектная высокая стройная сексапильная блондинка с наглым и пронизывающим взглядом! Она была одета в белые обтягивающие джинсы. Большую упругую грудь едва скрывала блузка с глубоким вырезом. На ногах босоножки на высоком каблуке. Девушка стояла и коварно улыбаясь, рассматривала главного редактора с ног до головы. В помещение повисла тишина.

Наконец блондинка встрепенулась и спросила мурлыкающим голоском:

– Простите кто из вас главный редактор?

– Я. А в чем дело девушка, чем могу служить? – самодовольно ответил Сидоров.

– Мне нужно с вами поговорить, блондинка сверкнула ровными идеальными зубами.

Но всем показалось, это была не улыбка, а оскал тигрицы, готовой к прыжку.

Артем Григорьевич пожал плечами:

– Вообще-то я занят. Если вы по поводу работы, в отдел кадров вам надо.

Но блондинка, тяжело вздохнув, брезгливо заявила:

– Нет, я по поводу опровержения. Я хочу, чтобы вы написали опровержение. Вернее, я хочу потребовать, что бы вы написали опровержение в своей мерзкой газетенке и в вашем похабном журнальчике.

Сидоров опешил. Главный редактор даже покраснел. Такого с ним давно не было. Его подчиненные, чувствуя неловкость ситуации, опустили взгляд в пол. Валериан удивленно икнул и непроизвольно опустился на свой стул.

Сидоров собрался, натянуто улыбаясь, ласково ответил:

– О, я вижу вы девушка с гонором! Что случайно наш фотограф снял вас с любовником, или бойфрендом, а это увидел ваш папа и у вас был скандал? Я угадал?

Но блондинка не обиделась. Она, словно ожидая такого развития событий, спокойно сказала:

– Нет, не угадали. Не угадали. Вы напечатали не правду. Лживую статью. А ваш корреспондент или как его там назвать, обозреватель, все выдумал. Отразил лишь свое искаженное и извращенное мнение.

Сидоров оценил ее выдержку и, ухмыльнувшись, покосился на Валериана. Тот пожал плечами. Главный редактор настороженно спросил:

– Скажите, пожалуйста! Ну и что же это за статья? Про вас? Что-то я не припомню, что бы мои корреспонденты и обозреватели писали про молодых девиц!

Девица махнула рукой. Она, не дожидаясь приглашения, уселась на свободный стул. Осмотрев всех присутствующих, жестко заявила:

– Если бы вы написали про меня, я бы не пришла к вам вот так, уговаривать, что-то опровергать, я бы либо это не заметила, либо подала в суд. Выиграла там и разорила бы вас и ваше издательство с потрохами. Вот и все. Вы написали о честном человеке. Не просто честном, а талантливом и уязвимом. Он может быть после вашей статьи не сможет долго писать, или вообще того хуже, либо сопьется, либо уедет из страны. Да я просто не хочу видеть, как он мучается. Так, что будьте добры, послушайте, что я вам говорю. Выполните. Напечатайте вторую статью и напишите в ней всю правду, а автора первой, заставьте извиниться!

Сидоров окончательно помрачнел. Он бросил презрительный взгляд на Скрябина и медленно произнес:

– И что же это за человек? Вы меня в праве заинтриговали.

Девушка ухмыльнулась и гордо заявила:

– Этот человек Вилор Щукин. А статья, которую вы опубликовали, называется «Время триумфа безвкусицы». И написал эту гнусность некто Валериан Скрябин. По-моему, человек без псевдонима. С ним я пока не знакома, но думаю повидаться с этим типом!

Скрябин вздрогнул. Он покосился сначала на Артема, затем на девицу. В ее взгляде он увидел неподдельную ненависть. Валериану вдруг стало страшно. Он открыл рот, но произнести ничего не смог. Лишь ловил губами воздух. Сидоров брезгливо покосился на критика и улыбнулся. Он ответил блондинке примирительным тоном.

– Видите ли, дорогая, как вас зовут, к сожалению, не знаю?